Учитывая эти мотивы, неудивительно, что, когда огонь начал угасать, а Гвин отчаянно пытался отсрочить неизбежное, между ними возникла напряженность. Змеи не против огня как такового, но против того, чтобы Гвин «вопреки логике» задержал естественный ход развития мира, который его перестал устраивать[76]. И вот они перестроились, искренне ожидая, что в качестве правителей мира на смену богам придут люди. Это привело к непоправимому разрыву между змеями наподобие Кааса и Гвином – как Ёрмунганд был заклятым врагом скандинавского бога-громовержца Тора. Но Фрампт «забыл о логике» и поддержал попытки Гвина продлить существование огня[77]. Независимо от того, действительно ли Фрампт уверовал, что нынешняя эра достойна сохранения, или просто был предан Гвину и хотел почтить «предсмертное желание» Повелителя Света, змей предал своих сородичей и стремится не дать огню погаснуть.
Его предательство наиболее очевидно по тому, что Фрампт придает минимальную ценность Темной Руке – предмету, который Каас дает сторонникам Тьмы, выступающим против гвиновской Эры Огня. К предметам, связанным с Тьмой, Фрампт относится на удивление положительно, необычайно высоко оценивая вещи Темных Духов – например, Треснувшее красное око. Это позволяет предположить, что Фрампт в целом по-прежнему поддерживает Тьму, как и его сородичи. Кроме Темной Руки, Фрампт несколько занижает ценность предметов Мануса, чье воскрешение и последующее уничтожение напрямую связаны с тем, что Каас склонил Олачиль ко Тьме. Следовательно, его неприязнь к этим предметам вызвана личной неприязнью к Каасу, который активно сопротивляется богам и их новому направлению эволюции мира. Проще говоря, Фрампт питает привязанность к Гвину, и это настраивает его против Кааса, как бы нелогично это ни было.
Каас не единственный, кого Фрампт недолюбливает. Предметы, явно связанные с Ситом и Смоугом, также имеют минимальную стоимость, что увязывается с их негативным отношением к Гвину [40]. Очевидно, что предать Гвина или просто заслужить его немилость – легкий способ заодно вызвать и гнев Фрампта: змей становится зол и на нас, если мы сходим с предначертанного пути[78]. Это контрастирует с общим положительным отношением к предметам, связанным с богами – особенно с Гвином, за душу которого он предлагает двойную цену против того, что игрок получил бы, использовав душу на себе. Единственным существенным исключением является Ллойд, к которому Фрампт равнодушен. Змей также в целом негативно относится к Арториасу и Орнштейну, что неудивительно: первый провалил свою миссию и был совращен Бездной, а второй добровольно пошел на сотрудничество со Смоугом (в DS3 к тому же выясняется, что Орнштейн покинул свой пост).
Эти неявные, но существенные предубеждения снова опровергают версию, что Фрампт лишь притворяется верным Гвину в рамках упомянутого выше заговора мировых змеев – и все же он возвращается в ряды себе подобных, если мы запустим Эру Тьмы. Это больше говорит о личной честности Фрампта, чем о чем-либо еще. В худшем случае он отказывается идти на дно вместе с кораблем, когда видит, что Огонь обречен погаснуть. В лучшем случае отступление Фрампта от общего для змеев дела произошло лишь вследствие личной преданности Гвину, а продолжится Эра Огня или нет, для него не имеет значения. В любом случае он лицемер, и по нему не следует судить о мировых змеях в целом – хотя богам, наверное, полезно иметь на своей стороне одного из них в качестве морального авторитета. Гвин охотно воспользовался разногласиями между самопровозглашенными мудрецами по поводу столь фундаментальных идеологических принципов. Кажется, тактика «разделяй и властвуй» за долгое царствование Повелителя Света стала для него излюбленной.
В заключение
Миядзаки описывает драконов как без малого четвертый столп, на котором покоится вымышленный мир игры, и через них показывает уникальную концепцию в Dark Souls: могучие звери в состоянии глубочайшего упадка. Даже самые могущественные могут пасть. И потому драконы служат не только символом того, что уже произошло, но и предвестием грядущих событий.
Боги Света
Навстречу свету
В Dark Souls «боги» – не настоящие божества в том смысле, какой традиционно закладывается в это слово в богословии монотеистических религий, а всего лишь одна из многих рас, появившихся на свет в ходе эволюции мира: внешне и по поведению они очень похожи на людей, которые им поклоняются. Однако, в отличие от скандинавских асов или греческих олимпийцев, они не более божественны, чем верующие в них люди. Они связаны теми же законами вселенной, что и смертные, и их власть над аспектами природы или общества – например, Маклойф выступает в роли бога алкоголя и медицины[79] – скорее отражает выбор профессии, интересы и поведение, чем врожденную роль в мироустройстве. Их боятся и уважают как божеств исключительно за огромную магическую силу и готовность ею делиться – и даже она заимствована у Первого Пламени, истинного творца Вселенной.
Божественность в Dark Souls – состояние не бытия, но престижа. В Анор Лондо – поскольку под «богами» почти всегда подразумевается именно тамошний пантеон – можно получить божественное звание, просто удачно женившись, и так же легко его потерять. По сути, «бог» – это титул, призванный возвысить одну расу и отдельных ее представителей над другими, подобно тому, как пэрство разделяет высшие и низшие сословия в британской аристократии. Однако последователи-люди продолжают поклоняться некоторым богам даже после их официального изгнания из пантеона, а там, где Анор Лондо уже не имеет власти, люди придумывают себе богов сами. (В последующих играх такому обожествлению задним числом подвергались даже люди.) Проще говоря, бог может быть богом, только если люди считают его таковым, и «боги» Анор Лондо приложили немало усилий, чтобы их воспринимали именно так. Логан Большая Шляпа является изгоем отчасти потому, что отрицает их божественность и в своем стремлении к рациональному знанию считает магию богов лишь «таинствами».
В игре есть несколько персонажей, которые явно не являются людьми, но никогда не заявляли, что они боги, – очевидно, они принадлежат к той же расе, возможно, даже происходят из божественного рода, но необязательно являются богами. Это не позволяет использовать слово «боги» для обозначения расы в целом, поэтому требуется более универсальный термин. Настоящие боги, которых можно встретить в игре, оказываются самых разных размеров – но это может быть просто художественным решением. Однако большинство из них ростом как раз с игрового персонажа или несколько больше; а «пигмеи» и «великаны», очевидно, получили свои названия, поскольку были ниже и выше этой расы господ [41]. Поэтому, чтобы различать понятия, я буду называть биологический вид в целом словом «срединники», а конкретную группу, которая находится в их обществе у руля, – «богами». Большинство богов – срединники, но не все срединники – боги.
Срединники не просто появились на свет после возникновения огня и сразу нашли Души Повелителей, хотя по вступительному ролику кажется именно так. У Гвина есть дядя, а значит, и родители, то есть ему предшествует как минимум одно поколение срединников, а раса как таковая, скорее всего, является ответвлением или подвидом великанов – Нито находится «там, где покоятся боги», в глубине Склепа Великанов[80], но Лордран явно является местом рождения Гвина[81]. Почему самое древнее кладбище богов находится среди могил их рабов?
Если у великанов есть эволюционные предки, родственные змеям, могут быть и эволюционные потомки. В Озере Золы лежат необычные кости: огромный череп, напоминающий череп великана, но с рогами и клыками, больше похожими на драконьи. Очевидно, что на эволюционном древе великанов есть и другие ветви, среди которых могут быть и срединники. (DS3 подтверждает, что такие рогатые великаны действительно существуют.)
Однако к моменту появления поколения Гвина цивилизация достигла в лучшем случае родоплеменного строя. Дочери Хаоса носили черные шитые золотом плащи и капюшоны еще до прихода Эры Огня[82], то есть до обнаружения Душ Повелителей, с которых началась Эра. Эти залатанные лохмотья без обуви дают некоторую защиту от ядов и подобных опасностей, а значит, изначально срединники вели простую жизнь и имели дело с обычными, естественными угрозами – например, зверьми.
Так было до тех пор, пока они не нашли Души Повелителей.
Души Повелителей – это буквально «души королей» (王のソウル). Из слов Квиланы можно заключить, что четыре Повелителя стали первыми королями в истории именно после того, как нашли эти источники силы возле Первого Пламени[83]. Другими словами, до этого срединникам было не по силам властвовать над чем-либо, и они добились величия как народ, только найдя Души Повелителей. До этого срединники оставались «животными», более близкими к далеким драконьим предкам, чем люди.
Во вступительном ролике Нито, Ведьма Изалита, Гвин и скрытный пигмей показаны именно в таком порядке, но только о последнем мы можем с уверенностью сказать, что он и упоминался после других, и нашел свою Душу Повелителя последним из четверки. Поскольку Гвин впоследствии стал неоспоримым правителем своего народа, Нито и Изалит, скорее всего, принадлежали к отдельным племенам или покинули более крупное сообщество срединников задолго до того, как нашли Души Повелителей. Независимо от того, когда это произошло, все они, согласно японским субтитрам к ролику, обнаружили огонь и «были очарованы» им. До этого они знали лишь темноту, в которой родились, – новое ощущение, не похожее ни на что изведанное прежде, притягивало их к пламени, и в итоге «очарованные» существа нашли рядом Души Повелителей. В ролике вокруг пламени бездумно бродят изможденные человекоподобные фигуры – вероятно, что эти «животные» жили рядом с пламенем, пока наконец не открыли силу Повелителей.