не понравилось вторжение нежити в его владения, и он заключил с Гвином новый договор о дополнительных услугах. Сложившееся положение вещей, безусловно, вполне устраивало короля смерти.
Но ближе к нынешним временам Нито, похоже, изменил свою позицию. Раньше человеческие останки торжественно возлагали в Катакомбах, а теперь груды беспорядочно выброшенных тел громоздятся у входа. Место захоронения пришло в такое запустение, что водопад, вытекающий из реки между Крепостью Сена и Уездом Нежити, теперь беспрепятственно заливает нижние уровни Катакомб. Тем временем попытки Белого Пути заполучить тайный обряд наткнулись на сопротивление. Мы находим Большой небесный уголь на трупе кузнеца в великанской усыпальнице, уставленной свечами и черепами, и рядом лежит еще один труп с Душой отважного воина. Можно сделать вывод, что здесь находился передовой лагерь, плацдарм церкви в Склепе Великанов. К моменту нашего прибытия он уже захвачен ордой скелетов Нито. Если бы две стороны конфликта по-прежнему оставались союзниками, для такой враждебности не было бы оснований.
Испугался ли Нито? Порвал ли связи с внешним миром, отстранившись от конфликта между светом и Тьмой? Возможно, виной тому служит нападение язычников, но это кажется маловероятным. Наверняка он понимал, что выбрать сторону значит нажить себе врагов. Скорее всего, причиной стали трения внутри самого альянса. Повелитель Могил наверняка наблюдал за войной между рыцарями Гвина и демонами хаоса из своего скрытого темнотой логова с видом на Изалит. Если этот союз по расчету рухнул после стольких лет, как знать, вдруг и Нито постигнет та же участь? Если так, то его опасения в конце концов оправдались: в итоге и душа Нито была использована для возжигания пламени. Но последней каплей, вероятно, стало решение Гвина самолично возжечь Первое Пламя.
Поступок Повелителя Солнечного Света нарушил соглашение между царствами света и смерти. Король богов сделал свое тело и душу топливом для пламени, а не частью легиона мертвых Нито, как мертвые боги прежних времен, покоящиеся рядом с Повелителем Могил. Независимо от того, собирался ли Гвин когда-либо передать Нито свои останки в случае собственной смерти, Нито до этого сотрудничал с Гвином только по собственной доброй воле. Фактическое состояние Первого Пламени его мало волновало. Если боги нарушили свою часть сделки, чтобы сохранить огонь, то Нито не обязан больше помогать им. Что в конце концов победит, свет или Тьма, не так важно – Нито в любом случае будет приносить смерть и неуклонно становиться сильнее. А значит, больше не будет ни переговоров, ни сотрудничества. Дела живых не касаются мертвых.
Впрочем, разрыв связей со всеми сторонами был не самым мудрым решением. Действительно, Белый Путь был озабочен Обрядом Возжигания не настолько, чтобы собирать ради него целые армии, зато достаточно, чтобы посылать во владения Нито небольшие отряды. Иными словами, церковь не дошла до такого отчаяния, чтобы не допускать убийства Нито: даже если обряд будет утерян после его гибели от руки Избранного Немертвого, да будет так – церковники обойдутся и без Нито. В конечном счете, Фрампт оправдывает убийство Нито тем, что тот либо сошел с пути добра, либо уже сыграл свою роль. В мире, где боги живут среди своих почитателей, бог смерти, надзирающий над низшими расами, не нужен. Его власть проистекает из Первого Пламени, а значит, смерть и без Нито никуда не денется.
Проще говоря, у него нет рычагов влияния. Единственное, почему Нито до сих пор жив, – это взаимное уважение богов к силе друг друга. Возможно, бог смерти даже чувствует себя в безопасности, потому что его сила – всеобщая слабость всех живых существ на свете, но и он сам не всемогущ, что мы ему и доказываем. Между нейтралитетом и бездействием есть разница, и Нито, похоже, себе на погибель путает одно с другим.
Церковные экспедиции
Неожиданное решение Нито закрыться от мира объясняет, почему Белый Путь послал за тайным обрядом первую нежить у себя на службе. Лирой был церковным паладином, или «святым рыцарем» (聖騎士), что, вероятно, является отсылкой к Лирою Дженкинсу, паладину из World of Warcraft и игровому мему [77]. Тот факт, что он первая нежить на службе церкви, позволяет сделать вывод, что Лирой жил примерно в те же времена, когда был основан Белый Путь[199]. Об этом говорит и то, что Лирой знал старые чудеса вроде «Гнева богов» – его во всей игре используют только королевские стражи-великаны из Анор Лондо – и «Мощное лечение», текст которого в дальнейшем сократили для широких масс. Паладины, предположительно, занимают в иерархии рыцарей высокое положение; это не только умелые, но и набожные бойцы, если судить по оружию и чудесам Лироя, урон которых зависит от характеристик силы и веры. Потускневшие и потрепанные доспехи паладина соответствуют тем временам, когда он превратился в нежить, и подчеркивают его отрыв от современного общества. Кроме того, Лирой владел Грантом и Санктусом – сокровищами, которые ему вручили перед отправкой в Лордран. Что вполне уместно в рамках экспедиции, у паладина также был и Холщовый талисман, которым пользуются странствующие священнослужители[200], хотя и необязательно для паломничества, как это уточняет английское описание предмета.
Церковь дала Лирою лучшее освященное оружие, чтобы он мог защититься от мертвецов. Действительно, мы можем призвать самого паладина, чтобы он помог победить Вихря, владеющего обрядом. Это не дружеский визит, а поход воина, показывающий, что церковь поняла: Нито не пускает мирные делегации в свое царство. Вероятно, первоначальный план был таков: церковь ожидала, что бог передаст ей улучшенную версию Обряда Возжигания, дав церковникам возможность сделать сильнее любую отдельно взятую нежить – и улучшить ее шансы стать следующим Повелителем Пепла. Однако посольство, отправленное за обрядом, вероятно, перебили слуги Нито, что потребовало от церкви более агрессивных решений. В конечном счете, поход Лироя оказался лишь «началом» цепочки экспедиций – он не справился с заданием, и церковь стала отправлять по его следам новых и новых проклятых клириков.
О том, сколько воинов церкви полегло в этих экспедициях, говорит множество тел с душами гордых рыцарей и обломками белого титанита, которые мы находим в Катакомбах и Склепе Великанов, не говоря уже об уничтоженном аванпосте; мы даже находим Душу героя прямо перед входом в покои Нито. В нынешние времена экспедиции Белого Пути стали совсем самоубийственным делом, даже если последние отряды клириков гибли в основном по вине Лоскутика. Вор воспользовался возможностью отвести посетителей кладбища на верную смерть и обобрать трупы, и вереница душ рыцарей заканчивается в той же кишащей мертвецами яме в Склепе Великанов, в которую Лоскутик может сбросить и нас. Справедливости ради, ничего этого не происходило бы, если бы Белый Путь не продолжал свои экспедиции. Судя по скромной свите Реи, церковь со временем тратила на походы все меньше сил и средств, и отряды церковников становились для врагов легкой добычей.
Но почему Лирой потерпел неудачу, если был подготовлен лучше всех прочих? Мы встречаем паладина дважды: один раз в качестве союзника для битвы с Вихрем, а затем как враждебного вторженца на пути к Нито. Вторжение – странный поступок для служителя веры, тем более что оно происходит у единственного пути к покоям Нито. У Лироя в общей сложности пять человечностей, три из которых мы можем похитить во время боя с помощью Темной Руки – можно сделать вывод, что паладин перехватил несколько попыток других воинов добраться до Повелителя Могил. Оба встреченных нами фантома Лироя имеют одинаково потрепанный вид, так что можно исключить их принадлежность к разным моментам времени. Это один и тот же Лирой, который сначала помогает нам победить Вихря, а потом пытается убить нас и украсть нашу человечность. Такое поведение выходит за всякие рамки.
Щит Лироя потерял большую часть благословения, полученного от белого огня, но повреждений на нем не видно. Наиболее вероятное объяснение этому – длительное воздействие темноты, пронизывающей владения Нито: оно подточило силу щита на протяжении тысячи лет (DS2 показывает, что подобное пребывание в темноте оказывает влияние и на душу [78]). Это означает, что Лирой оставался во владениях Нито с тех пор, как впервые попал в Склеп Великанов. Он не превратился в безумного Полого, поскольку все еще может писать знаки вызова и вторгаться. Скорее, Лирой действует на стороне Нито. Он мешает нам добраться до Повелителя Могил, но помогает убить его слугу, обокравшего хозяина. Паладин не просто провалил задание – он переметнулся. В пользу этого говорит и то, что, если победить фантома-вторженца, на арене Нито обнаружится труп в доспехах паладина.
Возможно, Лирою понравилась идея Нито, что мертвецы могут найти покой вдали от живых, в чем проклятой нежити отказано. Белый Путь не только ничего не делает, чтобы остановить притеснения нежити – он и сам охотится на них. Рея утверждает, что мы, нежить, просто «проклятые», если не выполняем возложенный на нас богами долг[201] – это показывает, что неприязнь к нежити заложена в учении церкви. На это намекает и японский диалог, когда Рея оплакивает обращение Винса и Нико в Полых – это, мол, «противоречит воле богов»[202]. В Белом Пути состояние нежити и обращение в Полых ассоциируются с грехом и святотатством, что соответствует идеям богов, из-за которых изначально и была создана церковь. Люди должны умирать, а состояние нежити – это отрицание естественного хода вещей. В вырезанном контенте есть недвусмысленное тому подтверждение. «Уход от смерти» – еще одно чудо, чуждое церкви: в данном случае оно было «утрачено», потому что вера признает смерть, но не состояние нежити[203]