[325]. Это наводит на мысль, что первоначальные стражи подражали полукровке, создавая быстрый и грациозный стиль боя, и, возможно, даже поклонялись ей. Кроме того, это сходство неявно связывает заточение Присциллы в нарисованном мире с организацией стражей картины и, соответственно, самой картиной.
Присцилла была первой пленницей нарисованного мира, но почему?
Присциллу называют «врагом жизни» (生命の敵), очевидно, имея в виду ее способность Отнятия жизни. Эта сила исходит от самой Присциллы, а не от косы, которую она держит в руках, поскольку кинжал, полученный из хвоста Присциллы, обладает такой же способностью. Мы можем воссоздать ее косу и напитать силой Отнятия жизни, но для этого нужна душа Присциллы, а оружие в итоге будет отнимать и нашу собственную жизнь – мы ведь не полудракон[326]. Эта сила чрезвычайно действенна против всего живого и выражается в наложении кровотечения, от которого большинство врагов и боссов едва ли защищены – в отличие от отравления, которое накладывает оружие, напитанное силой смерти. При этом Присцилла одинаково слаба к огню и молнии, а оружие из ее хвоста наносит урон стихией тайны, опасной для богов: ее телу от рождения присуща склонность к Тьме. Отнятие жизни также похоже на Вампиризм (в DS3 Вампиризм даже работает схоже – отнимает очки здоровья). Проще говоря, присущая Присцилле сила Отнятия жизни проистекает из Тьмы.
Кровь – носитель души, поэтому эффект кровотечения – возможно, еще одно проявление способности Тьмы пожирать жизнь. А поскольку боги боялись этой ненасытной угрозы, существо, способное пожинать жизни – как «смерть с косой», – по понятным причинам было объявлено неприкасаемым и заперто за семью замками. Эта параллель со Смертью, вероятно, и вдохновила разработчиков на дизайн Присциллы как женщины с косой.
И все же Присцилла называет свою тюрьму мирной, а ее обитателей – добрыми[327]. Она чувствует себя желанной гостьей в этом холодном мире, в отличие от внешнего, который ее ненавидел. Она знает, как уйти, но все равно остается по собственной воле. Жители картины нападают на нас не потому, что они чудовища, а потому, что мы вторгаемся в их убежище, единственное место, где они могут жить в мире. А точнее, потому что мы угрожаем Присцилле.
Присцилла обитает в самой дальней камере комплекса, и каждое наше действие направлено на то, чтобы попасть туда. Обитатели комплекса пытаются остановить нас на каждом шагу, но мы пробиваемся вперед, пока не добираемся до полукровки. И как только мы входим, она встает во весь рост с косой наготове, готовая защищаться. Так ведет себя загнанное в угол животное или напуганная девочка: Присцилла ожидает от нас зла, что и подтверждает ее диалог. Однако, несмотря на свой страх, она все же пытается вести себя дипломатично, объясняя, как покинуть нарисованный мир, если мы попали сюда случайно[328]. Если ее атаковать, Присцилла задаст риторический вопрос, почему все торопятся навстречу своей смерти[329]. Полудраконица привыкла, что по ее душу приходят чужаки, которые в итоге погибают от ее рук, а слова о том, чтобы ее оставили в покое, дополнительно наводят на мысль, что на жизнь Присциллы покушались и до заключения в нарисованную тюрьму. Учитывая, где находится картина, можно предположить, что самыми вероятными виновниками этих нападений являются боги. Но если Присцилла уже содержалась в устроенной богами тюрьме, почему просто ее не казнить?
Нарисованный мир Ариамиса
Очевидно, правительство Анор Лондо уже рассмотрело ее дело, и король как минимум не возражал против того, чтобы такая опасная особа оставалась в живых. Присциллу заперли в удаленной от столицы тюрьме, но некоторые боги продолжали тайно покушаться на жизнь девочки. Тогда полукровку переселили в новую тюрьму, где боги могли не спускать с нее глаз, но при этом держать ее в месте, отделенном от их собственного. Но нападения продолжались, что побудило богов учредить организацию стражей, не пускавших никого внутрь картины. И несмотря на то, что цель их службы уже давно забыта, стражи по сей день становятся на пути потенциальных убийц.
Присцилла явно была неоднозначной фигурой в Анор Лондо, и влиятельные силы в обществе срединников не чувствовали себя в безопасности, зная, что девочка жива – даже когда она была еще ребенком. Почему же было решено сохранить Присцилле жизнь и обеспечить такую защиту? Ответ кроется в том, кем были ее родители.
Кощунственное прелюбодеяние
В описании души Присциллы говорится, что она незаконнорожденная, что делает ее, скорее всего, плодом измены в браке каких-то богов. А раз речь идет о ребенке, рожденном от связи между срединником и драконом, вывод один: она дочь Сита. Бледный дракон имеет ту же серебристо-белую окраску, и это единственный известный нам дракон, живший в Анор Лондо. Более того, он женат, что объясняет, почему полукровка – незаконнорожденная дочь. Однако Сит обладает стихией лунного света, а не Тьмы, которую унаследовала Присцилла. Значит, эта стихия должна была достаться ей от матери, а единственной срединницей, отвечающей этому требованию, является Велка. Нарисованный мир – территория Велки, к тому же в игре есть множество свидетельств, которые связывают эту черную ведьму, обладающую познаниями всех старых и новых искусств, с Тьмой.
Из японского описания чуда «Обет молчания» мы узнаем, что Велка – «еретичка», а значит, она не ограничивается традиционными божественными силами, которыми пользуются другие боги в королевстве Гвина. Сила Повелителя, которому она служит, исходит от Светлой души, потому «еретическая» сила естественным образом должна исходить от Темной, как и в случае с ересью язычников. Эти две «ереси» – разные понятия, записанные разными иероглифами: «итан» (異端) Велки означает ересь в смысле «раскольничества», иного течения той же религии, а «дзякё» (邪教) язычников – ложную и нечестивую веру. Тем не менее намек на отступление от ортодоксальной веры сохраняется, и можно проследить связь между богиней и язычниками, поклоняющимися Тьме: рапира Велки наносит урон стихии тайны, что однозначно указывает на истинную природу ее загадочной магии. Демоны-вороны Велки уязвимы к небесному оружию, эффективному против слуг Тьмы. То же можно видеть, если экипировать ее таинственные Жертвенные кольца: на иконке, отображающей активный эффект кольца, изображена человечность. Снаггли дает эти кольца в обмен на человечность – это без тени сомнения доказывает, что богиня-ведьма из Анор Лондо практикует магию Тьмы.
Статуя в центральном дворе нарисованного мира изображает женщину в плаще с капюшоном, которая поглаживает голову обнимающего ее ребенка с длинными волосами – интимная сцена ободрения. Статуя является частью подземного механизма, связанного с правой сторожевой башней церкви – это говорит о какой-то функции, связанной с безопасностью. К тому же этот механизм открывает проход в покои Присциллы, когда статуя повернута в ее сторону. С сюжетной точки зрения можно предположить, что статуя изображает мать Присциллы, которая таким образом закрывает свое дитя от посторонних глаз и опасных угроз. Эта женщина – Велка, на что указывает стая ворон, сидящих на статуе, а также общая аура тени и таинственности, исходящая от женщины в капюшоне.
Все это делает Велку лучшей кандидатурой на роль матери Присциллы и любовницы Сита. Их отношения не так уж невообразимы. Оба божества ценят разум, а не веру, и всю свою жизнь посвятили изучению магии – с такими общими интересами есть где расцвести любви [112]. Брак Сита с Гвиневер был заключен по политическому расчету и не гарантирует, что дракон действительно когда-либо интересовался собственной женой. Рождение Присциллы можно отнести к эпохе Огня, до безумия Сита, когда боги процветали как общество: хранители картин передавали свой долг из поколения в поколение, несмотря на то что последнее из этих поколений обратилось в нежить. В этот, в общем-то, спокойный период у герцога было много возможностей пообщаться с соседями-богами и завести любовницу, которая разделяла бы его интерес к знаниям.
Изображения в церкви Ариамиса имеют смысл, если Велка основала ее для содержания своей дочери, с которой, естественно, здесь обращались бы мягче, чем в мире богов, который содержал девочку в отдаленной тюрьме. Даже белоснежная меховая одежда Присциллы защищает ее от холода и по покрою рассчитана на взрослую полукровку, включая даже прорезь для хвоста. Кто-то озаботился тем, чтобы узнице сшили эту одежду, – скорее всего, ее мать. О ее внешнем виде и благополучии явно кто-то беспокоится, и вероятнее всего, что это Велка, которая и управляет тюрьмой. То, что в Ариамисе столько вещей напоминает об этой богине, – не случайность. Управление тюрьмой напрямую связано с воспитанием ее дочери.
Однако примечательно полное отсутствие упоминаний Сита в связи с Присциллой. Статуя Велки изображает мать-одиночку, поддерживающую ребенка, а сама полукровка не демонстрирует познаний в волшебстве и не носит ничего явно ассоциирующегося с Ситом [113]. Возможно, привязанность любовницы к герцогу была невзаимной? А можно даже предположить, что этой интрижкой двигал и более темный мотив – стоит вспомнить, что Сит всегда руководствовался только одним принципом: своей одержимостью идеей заполучить отсутствующую у него чешую. Познания Велки обо всех тайных обрядах делали ее ценным ресурсом. Не исключено, что белый дракон ухаживал за богиней только в надежде продвинуть свои исследования, а затем бросил ее и ребенка, как только роман был раскрыт, а связанный с этим скандал поставил под угрозу его положение и привилегии герцога.
Каким образом Велка вообще оказалась во главе тюрьмы? Ответ – кумовство. Описание чуда «Обет молчания» отмечает, что, несмотря на свою ересь, Велка хорошо осведомлена и имеет большое влияние среди богов. Это наводит на две мысли. Первая: богиня, скорее всего, и не скрывает своей ереси, но она слишком ценна для других богов, чтобы отказываться от ее услуг. Существует множество причин, по которым державе может понадобиться специалист, разбирающийся в ее врагах, а познания Велки включают в себя и забытые заклинания, и полезные оккультные искусства. Богам было выгодно держать ведьму под рукой, пока она сохраняла верность общему делу. И вторая: ее связи в обществе богов, скорее всего, имеют прямое отношение к созданию картины.