Рассмотрим такой сценарий: дочь влиятельной ведьмы отправляют в отдаленную тюрьму, где ее постоянно пытаются убить по политическим причинам. Позже ее переводят в новое место, под надзор этой самой ведьмы. Велка использовала свои связи, в частности с королевской семьей, чтобы выторговать компромиссное решение. Ее дочь останется взаперти, но хотя бы в безопасности. В итоге требовалось не столь удаленное место, которое Велка могла обустроить по своему вкусу. Это было выгодно и королевскому правительству: у него появилась возможность сажать в новый застенок нежелательных личностей в полной уверенности, что мамаша-ведьма будет держать их в ежовых рукавицах. Конечно, в том, что богопротивной полукровке дали частичную свободу, был определенный риск, но в конечном счете это не имело значения, пока Присцилла оставалась под контролем. А поскольку в новую тюрьму было очень просто попасть из Анор Лондо, но при этом она находилась буквально в другом мире, необходимость старой тюрьмы далеко в горах отпала. Она была заброшена и пришла в упадок, а затем стала использоваться уже в новом качестве – как Северное Прибежище Нежити.
Эта сделка даже объясняет роль Велки как богини греха. Ее работа, по сути, – быть божественным бюрократом: она отслеживает грешников, нуждающихся в наказании, и сообщает об их преступлениях соответствующим властям[330]. Однако Велка при этом – ведьма-еретичка, изучающая оккультные искусства, что вряд ли соответствует должности руководительницы судебной логистики Анор Лондо и начальницы тюрьмы. Еще более странно, что ее до сих пор считают богиней, хотя она исповедует ересь, которую другие боги ненавидят, ведь даже первенец Гвина был лишен божественности за свои проступки. Не говоря уже о том, что ее дочь – живое доказательство кощунственного греха, несмываемое пятно на ее репутации.
Нынешний статус и обязанности Велки, скорее всего, входили в сделку по обеспечению безопасности Присциллы и были мягким наказанием за проступок ее матери. Решение поручить разлучнице надзор за чужими грехами – такая же ирония, как и превращение жадных богов в живые сейфы. Прошлое Велки заставляет ее сочувствовать грешникам, а у раскаявшихся каторжников есть вокруг кого сплотиться. Это привело к тому, что Велка предлагает индульгенции за прощение, но по-прежнему судит врагов богов в соответствии с их прегрешениями. С демонов-ворон падают Знаки Возмездия, хотя на их птичьих головах нет ушей – это может говорить о том, что они отрезают эти «доказательства отмщения» (復讐の証) у нераскаявшихся грешников в качестве предупреждения, так же, как это делают Клинки Темной Луны[331]. То, что Велка стала богиней греха, наделяет особым смыслом ее ересь и положение: это пример для всего человечества, как поступать не надо. Согласие Велки на эту роль показывает ее материнский инстинкт как к своему ребенку, так ко и всем грешникам.
Заключенные на свободе
Учитывая, что мир картины задумывался как храм, а не как традиционное исправительное учреждение, Присцилла, вероятно, какое-то время была его единственной «узницей». Но по мере того как менялась ситуация во внешнем мире, тюрьму приходилось расширять. Велка отвечала уже не только за свою дочь, но и за множество осужденных преступников, которые прибывали в нарисованный мир в огромных каменных клетках. Храм-крепость Ариамиса просто не был рассчитан на такое количество заключенных.
Многие узники, впрочем, раскаялись и вступили в ряды последователей Велки. Они поклонялись богине греха и, логично, заодно и ее ребенку. Однако не все они стали демонами-воронами. В нарисованном мире мы встречаем и «гоплитов», составляющих «фалангу», – они держат оборону вблизи статуи Велки и Присциллы во дворе, что свидетельствует об определенном уважении к этим двум женщинам. (Эти враги напоминают босса Фалангу из Demon’s Souls: там тоже бесформенные гоплиты окружают ядро – их командира-женщину.) Уродливые тела этих существ ничем не напоминают ворон, но они все равно явно преданы богине, и, возможно, в их превращении виновата именно она. В отличие от обычных Полых, у «гоплитов» в фаланге меньше защита от молнии и выше защита от магии – свидетельство чар, связанных с Тьмой. Из мест, где древки копий уходят в бесформенную плоть, наружу прорастают «корни», которые у обычных Полых растут из сердца. Конечно, не стоит удивляться, что Велка ставит опыты на пленниках, а составляющие фалангу существа могут быть плодами ее работы.
Судя по фаланге и стражам картин, тюрьма активно использовалась вплоть до момента, когда появилось проклятие нежити. До этого умерших заключенных-людей хоронили в центральном дворе: положение этих могил отмечают выветрившиеся надгробия, а в подвалах прямо под ними встречаются скелеты-колеса. Однако теперь тюрьма заполнена нежитью всех мастей, а вместе с нежитью в нарисованный мир проник и страх богов перед возрождением Тьмы. Мы знаем, что Крепость Сена тоже превратили в тюрьму, чтобы справиться с этой еретической угрозой, и вполне возможно, что некоторых узников оттуда перевели в нарисованный мир как в место заключения особо строгого режима.
Кровавый щит содержит лишь слабую магию, но при этом дает защиту от всех стихий за счет своей кроваво-красной окраски[332]. Учитывая, что он особенно хорошо защищает от огня и молнии, возможно, это изделие Тьмы, окрашенное настоящей кровью. Если это так, неудивительно, что легенды об этом щите были утеряны – вычеркнуты из истории после того, как его владелец стал узником нарисованного мира. Аналогично, Уголь Тьмы, который мы находим на «трупе» кузнеца, тоже может говорить о том, что его владельца отправили в Ариамис, когда Белый Путь пытался истребить любые признаки Тьмы. Однако кузнец был не бесправным узником. Мы находим тело на верхнем этаже складской пристройки в окружении кузнечных инструментов – обстановка кузницы, а не тюремной камеры. Кузнеца, судя по всему, заняли работой, скорее всего, потому что священникам Велки был полезен человек, имеющий опыт работы с оружием стихии тайны.
Тем не менее тот факт, что уголь все же считается утерянным, может говорить о том, что Белый Путь в дальнейшем поддерживал связь с тюрьмой. Мы можем найти в нарисованном мире золотую монету с изображением Ллойда: возможно, управляемая им церковь внесла значительный вклад в пополнение тюрьмы заключенными. Узники должны были поступать туда из мира людей, где действовала церковь и был известен Ллойд. Хотя боги использовали церковь как инструмент укрепления своего влияния на человеческие верования и культуру, они также могли тайно переправлять еретиков, которых было решено не казнить, в тюрьму в нарисованном мире.
И язычники были не единственными слугами Тьмы в этой тюрьме. Мелками для красного знака пользуются Темные Духи – можно предположить, что тот мелок, который мы находим в нарисованном мире, принадлежал заключенному члену этого ковенанта. Тюрьма Велки оказалась крайне полезной для устранения из человеческого общества преступников, связанных с Тьмой.
Меж тем дракон-зомби служит подтверждением того, что здесь жили и другие существа, помимо людей и Присциллы, но он скорее был тюремщиком, а не узником. После окончания охоты на драконов у богов в распоряжении оказалось несколько таких существ, а этот архидракон-зомби очень удачно перекрывает путь к покоям Присциллы с верхнего уровня, как будто его специально там поставили. Может быть, королевская семья просто хотела подстраховаться? А может, Велка сама попросила выделить ей этого огромного стража? В любом случае мост позади зомби рухнул, что может связывать его смерть с конфликтом внутри Ариамиса. На лежащих по пути к существу трупах мы находим драконью чешую и Кровавый щит – из этого можно сделать вывод, что дракон погиб, сражаясь именно с заключенными.
Другими словами, узники массово вырвались на свободу.
Улик предостаточно. В тюрьме множество трупов, среди которых есть священники Велки, пироманты, храбрые воины, прославленные рыцари и другие. Каменные клетки пустуют, а иногда и вовсе открыты нараспашку. Заключенные бродят по коридорам, везде торчат трехзубые пики с насаженными телами Полых. Ключ от пристройки мы находим на трупе за иллюзорной стеной в подвале – можно представить, что владельцу ключа удалось сбежать и спрятаться, прежде чем он, судя по всему, умер от полученных травм. Очевидно, в результате охватившего весь комплекс боя погибло бесчисленное множество заключенных и тюремных надзирателей. Не пощадили даже местного кузнеца, что делает особенно правдивым утверждение о том, что ни один из ныне живущих кузнецов не слышал про Уголь Тьмы. Битва с драконом-зомби указывает, что нападавшие пытались прорваться в камеру Присциллы – то ли чтобы убить полукровку, то ли чтобы выпытать у нее способ вернуться во внешний мир. Но, очевидно, им это не удалось.
В этом конфликте выжили немногие: Иеремия, различные Полые, гоплиты в фаланге, демоны-вороны и дракон-зомби [114]. Половина из них и так выступали на стороне Велки или тюремной иерархии, а у остальных были причины считать это место своим новым домом, поскольку внешний мир их отверг. В отличие от неудачливых тюремщиков, раскаявшиеся отщепенцы объединились друг с другом и навели в Ариамисе порядок. То ли из преданности Велке и Присцилле, то ли из искренней любви к своей жизни здесь они подавили бунт, поднятый такими же заключенными, и продолжают мирно сосуществовать, несмотря на все свои разногласия. Кто же тогда бунтовал?
Скорее всего, Темные Духи. В нарисованном мире мы не находим ни одного живого Темного Духа – только множество душ рыцарей и один Мелок для красного знака. Если бы Темные Духи выступали на стороне победителей, вряд ли все рыцари погибли бы в битве, и мы видели бы хоть кого-то из Темных Духов за пределами Нового Лондо – это были бы сбежавшие заключенные. Более того, Иеремия вторгается к нам, а значит, он каким-то образом получил Красное око Темных Духов, например подо