Но тут возникает вопрос, что же убило жену Гвина. Возможно, она сражалась и пала на поле боя во время охоты на драконов, но нет никаких доказательств, что она была бойцом, как ее муж и сын; в патриархальном обществе срединников супруга монарха и мать его детей скорее играла бы второстепенную, вспомогательную роль. Поэтому, скорее всего, королева умерла в мирное время. Но как?
Единственное известное нам событие, которое могло произойти в этот период, – это наказание жадных. Превращение соплеменников в живые сундуки – особо жестокое и необычное наказание, подразумевающее особо гнусное преступление. Мы знаем, что подобным образом были наказаны как минимум девять богов (а следующие игры подразумевают, что их было еще больше) – можно предположить, что и преступление также было общим: какое-то совместное предприятие или заговор. В Анор Лондо единственными существами, владеющими имуществом, которое можно украсть, были их собратья-боги, но в Лордране в качестве валюты не используются монеты – только души. Сила душ часто возбуждает алчность у людей, так что, возможно, то же касается и богов? Тем более что в Лордране души представляют собой нечто большее, чем сырая магическая сила, – это символ богатства и власти.
Возможно, эти члены клана хотели получить силу, которой королевская семья ни с кем не делилась, и устроили ради этого государственный переворот. Если их алчность действительно побудила их на государственную измену, то суровое и поучительное наказание выглядит вполне оправданным; тем более если в ходе заговора была убита любимая жена короля. А если дело было именно в заговоре, становится понятно, как могла погибнуть самая богатая, влиятельная и хорошо охраняемая женщина в мире. Король мог оградить своих близких от несчастных случаев или болезней, но не от интриг, скрытых в море чиновников и слуг. Так что жена Гвина вполне могла оказаться просто очередной жертвой его политических махинаций – но кто бы посмел напомнить королю о такой трагедии. Королева канула в Лету, но остались ее с Гвином дети.
Боги начала и конца
«Первенец» Гвина – где слово «тёси» (長子) обычно обозначает старшего сына, но буквально – старшего ребенка, – и старшая дочь Гвина Гвиневер оба носят титулы, связывающие их с солнцем и солнечным светом. Поскольку Гвина после обретения им Души Повелителя именуют «Повелителем Солнечного Света», скорее всего, они оба родились после этого. И брат, и сестра создают слегка теплые на ощупь предметы, у обоих есть магические способности, которые могут быть связаны с силами Светлой Души. Однако принца изображают как бога войны с копьем драконоборца в руках – примерно такое же носит Орнштейн. Это позволяет предположить, что первенец участвовал в охоте на драконов и, вероятно, родился до начала конфликта. Гвиневер выдали замуж по окончании охоты – значит, она родилась ненамного позже брата.
Учитывая, что в соборе Анор Лондо установлены статуи обоих детей, нечего удивляться, что их появление на свет относится к такому раннему моменту в истории королевства. Гвин стал монархом одной из самых первых держав на свете, рядом с ним была королева, с которой он мог зачать наследников. Его сын и дочь на момент создания этих статуй должны были стать символами зарождающейся новой империи.
Гвиневер, в частности, прочили на место любимицы человеческой расы – как символ хорошего урожая и благодати, ассоциирующихся с природой, жизнью и материнством. Миядзаки подтверждает это в интервью в «Dark Souls: Иллюстрации»: по его словам, игрок при встрече с Гвиневер должен был чувствовать себя как маленький ребенок, о котором заботится большая любящая женщина. Гвиневер как богиня напоминает мифологическую Мать-Землю, что видно и по связанной с ней магии. Чудеса Гвиневер – это исцеляющие заклинания, созданные на основе ее силы солнечного света. Название чуда «Успокаивающий Свет» (太陽の光の 癒し) можно также перевести с японского как «исцеление, утешение солнечными лучами», что наводит на мысль о положительном влиянии солнечного света как на физическое, так и на психическое здоровье. Более того, в названии чуда «Изобильный Свет» (太陽の光の恵み) тот же термин используется для обозначения благодати, которую Гвиневер воплощает как богиня: это чудо в течение некоторого времени понемногу восстанавливает здоровье заклинателя. В этом есть что-то схожее с тем, как растет и созревает урожай. Точно так же благословленная Гвиневер святая вода исцеляет все недуги – ее держат в уникальной склянке, украшенной золотыми изображениями растений.
Как можно заметить по святилищу Гвиневер-младенца в Уезде Нежити, она стала символом жизни, природы, божественной благодати и материнской любви. Однако то, что у младенца на статуи в руках длинный меч, связывает ее также и с войной. Хотя Гвиневер, в отличие от брата, не изображалась как божество войны, описания связанных с ее ковенантом чудес исцеления упоминают, что принцесса щедро раздает благословения воинам. Здесь слово «благословения» относится не только к магии Гвиневер: мы находим ее Небесные благословения и в сундуке в Крепости Сена, где когда-то размещались солдаты, и на трупе, лежащем в лаве в храмовом районе Изалита, где некогда сражалась армия Гвина. Даже щиты Серебряных и Черных рыцарей наделены ее божественной защитой благодаря «плавным канавкам», выгравированным на лицевой стороне. Пусть богиня лично не сражалась на поле боя, она поддерживала тех, кто сражался.
Одетая в цвета слоновой кости и творящая из Анор Лондо чудеса для исцеления и защиты окружающих, Гвиневер соответствует первоначальному значению своего валлийского имени – «белая чаровница». Понятно, почему у нее столько последователей – точнее, последовательниц: Гвиневер – женственная фигура, и ее служительницы – в основном святые женщины, а не мужчины-священники. Название ковенанта «Стражи Принцессы» поначалу создает впечатление, что речь о телохранителях Гвиневер, но на деле святые женщины выступали в роли ее посланниц на местах: они исцеляют воинов и помогают им чудесами своей богини. У этой организации нет другой задачи, кроме помощи другим ковенантам. Стражи Принцессы не защищают саму принцессу, а благословляют воинов от ее имени[235]. Даже теперь, когда служащие принцессе святые женщины перевелись, иллюзия Гвиневер действует в соответствии с тем же принципом[236], хотя воины вроде нас, вступая в ковенант, должны сами научиться использовать чудеса. Такой подход со стороны Гвиневер разительно отличается от ее брата.
Первенец описан как несравненный воитель[237] – у него агрессивный характер, подобающий прирожденному воину. Война была для него не только долгом, но и страстью. В силу статуса первого принца Анор Лондо он, вероятно, командовал армиями, а судя по тому, что его изваяния вооружены крестообразным копьем, вероятно, во время охоты на драконов он сражался на передовой в составе ударных сил или кавалерии. Однако копье было не единственным его оружием. Кольцо солнечного первенца увеличивает урон, наносимый чудесами, и описано как старое – следовательно, в арсенале первенца были атакующие заклинания, и использовал он их очень долго. Возможно, первенец «унаследовал» силу солнечного света от отца, но это не значит, что бог войны овладел молнией лишь после того, как Гвин возжег пламя.
Во вступительном ролике и сам Гвин, и его Серебряные рыцари швыряют во врага копья света – то есть к этому моменту король уже поделился чудесами с другими. Орнштейн и другие воины-драконоборцы также владеют оружием, заряженным этой стихией, так что трудно представить, чтобы сын Гвина и бог войны не научился этой магии. Под «унаследованным» можно понимать не только завещанное после смерти, но и полученное от рождения по праву крови. Так же как склонность Гвиневер к солнечному свету сделала ее прирожденной целительницей, первенец обладал врожденным сродством к солнечному свету, идеально подходящим для боя.
Но это не значит, что отец не учил его сражаться. Если принести душу Гвина в святилище первенца, мы получим текст чуда «Копье Света» – то есть первенец владеет личными заклинаниями своего отца. Однако, возможно, он приобрел их только после того, как Гвин отправился возжигать пламя, а до этого полагался на меньшие чудеса или заклинания, изобретенные им самим. (Эта теория позже подтвердилась в DS3 [55].)
Хотя подробности жизни первенца вычеркнуты из анналов истории, мы можем исследовать его комнату и комнату его сестры. В королевской резиденции в Анор Лондо есть две спальни. Одна оформлена в зеленых с золотом тонах – цвета жизни и природы, – а на стенах висят картины с изображением флоры и богато одетых аристократов, включая саму Гвиневер. Эта комната явно была ее личными покоями: на страже за дверью галантно стоит Серебряный рыцарь. Если другие охранники королевской резиденции запросто врываются в комнаты снаружи или стоят прямо внутри, этот рыцарь проявляет такт – он охраняет покои дамы. Мужчины и дети, изображенные на портретах, – вероятно, родственники или знатные придворные: их изображения свидетельствуют о популярности богини, тогда как портрет самой принцессы наводит на мысль о тщеславии.
Если принцесса была любимицей высшего общества, то ее брат – ровно наоборот. Комната напротив опочивальни принцессы оформлена в красных с золотом тонах – цвета огня, кровопролития и страсти. Кому подойдут эти покои лучше, чем богу войны? И кто может спать напротив Гвиневер, как не ее старший брат? В отличие от сестры, первенец не держал в спальне собственного портрета для самолюбования – если, конечно, его не уничтожили, когда истребляли всякую память о первенце. На стене, впрочем, висит пейзаж с изображением Крепости Сена, и она уже выглядит старой. Изначально крепость была тренировочным полигоном для драконоборцев, и если первенец участвовал в охоте на драконов, то, скорее всего, он проходил ту же подготовку, что и Серебряные рыцари, а впоследствии, возможно, даже служил там. Как бы то ни было, он явно питал чувства к старому замку. Высказывались догадки о том, что «Сен» и есть имя первенца, но вряд ли общество, тщательно искоренявшее имя первенца, забыло бы переименовать сторожевой пост на входе в город, да и в крепости нет ничего связанного напрямую с первенцем.