[279]. Однако альтруизм Арториаса и слепая верность Сифа необязательно противоречат друг другу. Эти два волка, вероятно, заботились обо «всех», но их страх обременить собой других заставил их обособиться в своем героизме; в итоге они не получили поддержку, когда она была им больше всего нужна, а еще позже Сиф, потеряв напарника, остался вообще в одиночестве. Возможно, чувства Сиаран были безответными не из-за недостатка усилий с ее стороны, а потому, что Арториас никогда не позволял ей сблизиться с ним.
Помимо похода в Олачиль, мы знаем только один подвиг Арториаса – охоту на Темных Духов после падения Нового Лондо, и его священный меч наносит огромный урон слугам Тьмы[280]. Он не мог охотиться на совращенных рыцарей в самом Новом Лондо, поскольку это свело бы на нет необходимость затопления города. Но стоит вспомнить, что Темные Духи, ушедшие в набеги на мир людей – как Кирк, – избежали запечатывания. В результате по свету бродит множество бесприютных Темных рыцарей, несущих смерть и разрушения. Чтобы без опаски выследить этих недобитков, нужен был опытный воин. Анор Лондо возложил эту обязанность на Арториаса, известного своей непреклонной волей и несравненным мастерством владения большим мечом[281].
Королевское правительство также снабдило его специальным оружием и сокровищами для борьбы с Тьмой в различных ее формах. В частности, рыцарь получил Серебряную подвеску – сокровище Анор Лондо, используемое для борьбы с темной магией, – чтобы сражаться с Бездной. Японское описание этого предмета также подтверждает, что на нем выгравирован герб Арториаса[282], потому маловероятно, что волшебное украшение передали рыцарю в чрезвычайном порядке для борьбы с этой конкретной Бездной. В конце концов, когда в соседнюю страну вторгается Тьма, последнее, что стоит делать – вырезать гербы на серебре. Эту подвеску должны были подарить рыцарю в самом начале его карьеры, когда на него была возложена обязанность охотиться на слуг Тьмы: если бы Темные Духи применили Темную магию, Арториас был бы готов к этому.
Еще одно событие, которое должно было произойти в самом начале охоты на Темных Духов, – договор рыцаря с чудищем из Бездны.
Договор, заключенный Арториасом с этим чудищем[283] – я предполагаю, что оно было одно, поскольку в японском тексте нет явных указаний на множественное число, – позволил ему ходить по Бездне, не давая Тьме поглотить себя, и одновременно проклял его оружие. У проклятого меча и гарда, и клинок заметно отличаются как от небесного меча, с которым Арториас охотился на Темных Духов, так и от его испорченного Бездной аналога: этот проклятый меч был отдельным клинком, выкованным уже после того, как Арториас заключил свой договор. События в Олачиле не оставили бы ему времени на договор и переэкипировку, а значит, рыцарь заключил этот договор еще в начале карьеры, надеясь таким образом преодолеть любую Бездну, созданную Темными Духами. Чудище было достаточно любезно, чтобы пойти Арториасу навстречу и отдать ему кольцо, символизирующее их договор.
Сиф, очевидно, присутствовал при проклятии меча. Душа волка используется для изготовления трех предметов, принадлежавших его хозяину: двух больших мечей и неиспорченной версии щита. Души боссов позволяют выковать оружие, в котором проявляются свойства душ или непосредственный опыт их прежних владельцев; чаще всего это оружие, которым они пользовались при жизни. Из души Сифа нельзя выковать Большой меч Бездны, потому что этот клинок был со своим владельцем «до конца» и не устоял перед Бездной, как и сам рыцарь[284], пока тот находился в ловушке внутри защитного барьера. Точно так же и волк дремлет в бессознательном состоянии, пока его защищает божественная сила Большого щита Искупления, а после спасения оставляет этот щит нам, раз сам он теперь в безопасности. И все же душу Сифа можно использовать и для изготовления проклятого меча Арториаса, а значит, волк непосредственно сталкивался с клинком до того, как рыцарь оставил этот меч и вооружился новым небесным, копией которого Сиф теперь владеет. Проще говоря, волк должен был стать свидетелем проклятия первоначального святого меча.
Арториас и Сиф уже были напарниками, когда меч рыцаря был проклят, как и в момент встречи с Альвиной. Необычная кошка «живет в этих землях» с начала Эры Огня – довольно долго. И хотя японский текст необязательно подразумевает, что Альвина «родилась» здесь[285], вопрос, откуда она родом, насколько стара и что делает в Саду Темных Корней лесу, остается открытым. Мы встречаем несколько кошек, внешне похожих на Альвину, но они другого цвета и не обладают способностью говорить. На самом деле, говорящая кошка – это довольно необычно. Большинство животных в игре, даже разумные, говорить не умеют – примером может служить тот же Сиф. Альвина же наделена и разумом, и даром речи. Кроме того, она может по желанию обращаться в туман, и эта ее способность работает и как способ телепортации.
Эта дружба кажется довольно неуместной для двух персонажей, чья история в остальном посвящена охоте на слуг Тьмы. Но если Альвина и есть то чудище из Бездны, мысль, что Арториас заключил договор с таким существом, становится вполне осмысленной. С каким порождением Тьмы мог заключить договор срединник, кроме как с верным другом? Нам говорят, что Альвина существует с начала Эры Огня – это подразумевает, что Арториас мог познакомиться с ней задолго до того, как начал охотиться на слуг Тьмы, и таким образом прийти к ней за помощью, когда ему было поручено уничтожить угрозу от нее. Альвина изготавливает магические кольца для своего ковенанта – чудище тоже изготовило кольцо для договора с Арториасом. Большинство колец в игре украшены большим квадратным или овальным драгоценным камнем, и в оба этих кольца вставлен круглый драгоценный камень, похожий на шарик. В игре, правда, есть и третье кольцо с камнем-«шариком» – Кольцо Злого Глаза, и оно тоже восходит к другому чудищу, обладающему силами Тьмы.
Еще одним доказательством, что Альвина и есть это «чудище», может служить то, как она проводит нас через Бездну прямо к Сифу. Волк скрыт за иллюзорной стеной, так что кошка, должно быть, либо заходила туда вместе с парой, либо наблюдала со стороны, когда Сиф оказался скрыт. В любом случае, похоже, она без проблем пересекает Бездну и достаточно давно обретается рядом, чтобы привести кого-то вроде нас к своему другу. Нет ничего странного в том, что порождение Бездны может свободно ходить по ней, не говоря уже о том, чтобы даровать такую же способность и другим. Альвина пользуется туманом, но это не значит, что она не может использовать и Тьму. Она ни разу не говорит об этом, но зачем ей признаваться? Это вызовет со стороны большинства собеседников лишь неприязнь, а одного друга Тьма у нее уже отняла. Более того, ее магия, основанная на первобытном тумане, скрывает реальность – отличная сила для древнего порождения Тьмы. (Действительно, в The Ringed City появятся похожие говорящие существа, связанные с Бездной, но никогда не использующие магию Тьмы.)
Наконец, присутствие Альвины в этих краях с начала Эпохи Огня пересекается с ранней историей Олачиля. Мы уже установили, что Олачиль когда-то был страной темных чар, и вполне возможно, что именно тогда ее волшебники создали порождений Тьмы. То, что в черном лесу, окружающем Олачиль, обитают чудовищные кошки, обретает смысл, если эти кошки – порождения страны, экспериментировавшей с Тьмой. Это также объясняет, почему Альвина и ее сородичи с широченными ухмылками, как у Чеширского кота, имеют повышенное сопротивление к магии по сравнению с другими животными: эта особенность вообще характерна для существ, связанных с Тьмой. Благодаря тесным отношениям Олачиля с Анор Лондо на протяжении последующих веков у Альвины было много возможностей встретиться с Арториасом и Сифом даже после того, как олачильский народ забыл о Тьме, которой владели его предки.
Благодаря такой помощи Арториас теоретически мог справиться с любым проявлением Тьмы. Охота на Темных Духов, рассеянных по миру людей, ему, вероятно, не доставляла сложностей, а тот факт, что плащ с его гербом «знаменит», подразумевает, что многие люди были свидетелями его подвигов[286]. Однако маловероятно, что рыцарь когда-либо сталкивался с Бездной. Элизабет выражает опасение, что в конце концов Бездна его поглотит, подразумевая, что до падения Олачиля Арториас никакой Бездны не побеждал. А учитывая, что женщина-гриб отчасти несет ответственность за легенды о том, как Арториас ходил по Бездне, она, вероятно, знакома с его подвигами.
Легенда об Арториасе утверждает, что причиной охватившей Олачиль Бездны были Темные Духи и что рыцарь после этого выжил. Об этом можно судить по словам Ингварда[287], который – благодаря самоизоляции – ошибочно полагает, что Арториас не просто ходил по Бездне, но и остался жив. Это совершенно не соответствует действительности, и Альвина подчеркивает сомнительность такого повествования, хотя в ее японском диалоге никогда не утверждается, что его способность ходить по Бездне – «просто сказка», как это говорится в локализации[288]. Это примечательно, поскольку тот факт, что мы находим Сифа в Ущелье Бездны, указывает на то, что Арториас все-таки ходил по Тьме. Он просто не смог найти ее источник.
Нет никаких доказательств, что к падению Олачиля причастны Темные Духи, так почему же именно им приписывают его разрушение? Чтобы скрыть доказательства унаследованной людьми связи с Тьмой, которую по подсказке Кааса и раскопал Олачиль. Анор Лондо не позволит людям осознать то, что в течение бесчисленных поколений заставлял забыть. Темные Духи как нельзя лучше подходили на роль козла отпущения: обвинив их, можно было скрыть существование Мануса и причастность самого Олачиля к произошедшему. Другими словами, то, во что верит Ингвард, – это ложь, скармливаемая человечеству.