Честер продает свои товары за души – это подразумевает, что он нежить и проживал в Лордране в то время, когда Манус затащил его в прошлое. Однако его жизнь до путешествия во времени не имеет никакого значения по сравнению с тем, как он проявляет себя на новом месте. Несмотря на имидж джентльмена, Честер – профессиональный преступник, который продает товары втридорога по сравнению с другими торговцами, вторгается к нам в городе после изнурительной битвы с Арториасом и продает пугающее количество человечностей – очень напоминает Лоскутика. Своекорыстие Честера становится еще более очевидным благодаря диалогам. Его раздражают наши героические попытки остановить Бездну в Олачиле и спасти Зарю – как он намекает, Элизабет просила и его помочь девушке[374]. Это более очевидно в японском диалоге, где он неоднократно называет наши усилия «глупостями» и пытается сломить нашу решимость, рассказывая о том, как Олачиль сам навлек на себя погибель. Он даже замечает, что будущее уже доказало: если мы добьемся успеха, в историю все равно не войдем[375]. Честер рассматривает все только с точки зрения соотношения риска и награды, и Элизабет намекает на этот эгоизм, говоря, что от Честера «плохо пахнет»[376]. Даже имя «Чудесный Честер» звучит скорее как ироничное прозвище преступника, чем как титул человека с хорошей репутацией.
Поскольку к моменту нашего прибытия он уже знаком с Элизабет и ее желанием спасти Зарю, можно сузить временные рамки появления Честера в прошлом: после похищения принцессы, но значительно раньше, чем Манус затащит в эту эпоху и нас. У него было достаточно времени, чтобы ознакомиться с городом, определить место засады, а также завладеть большими запасами человечностей и косточек возвращения на продажу. Кроме того, к нашему прибытию он хорошо осведомлен о роли Кааса, Мануса и олачильских властей в произошедшей со страной катастрофе и лично видел Арториаса в еще неиспорченном Бездной состоянии. Хотя локализация утверждает, что он только «слышал» об этом, японский сценарий лишь подразумевает, что он знает о том, что рыцарь поддался порче[377]. Другими словами, у Честера было достаточно времени, чтобы скрываться в городе и грабить жителей и нежить, отнимая жизни и ценности и, может, подслушивая разговоры о происходящем из тени, а может, узнавая подробности непосредственно от своих жертв.
После прибытия мы можем найти Честера, его саквояж с ценностями и зажженные подсвечники у обрыва за городом. Он сразу замечает, что мы не вписываемся в окружение, делает вывод, что мы тоже из будущего, и предлагает помогать друг другу в необычной ситуации – рыбак рыбака видит издалека[378]. На самом деле его мало заботит наше благополучие. Хотя Честер прекрасно знает, что случилось с Арториасом, он уклоняется от подробного рассказа и только зловеще посмеивается[379]. Честер ожидает, что мы наткнемся на рыцаря, а тот нас убьет – возможно, джентльмен уже строит планы ограбить наш труп. Но поскольку в итоге это нам удается убить рыцаря, Честер совершенно потрясен, услышав о нашем достижении: он быстро соображает, что может просто убить нас, пока мы ослаблены недавней битвой, и потому вторгается к нам в городе.
Вырезанный диалог указывает на то, что Честер должен был украсть Кольцо с волком с трупа Арториаса в присутствии Сиаран[380] и каким-то образом избежать ее гнева, хотя нелепость этого события – не говоря уже о потенциальном временном парадоксе – вполне может объяснить решение разработчиков отказаться от этой сюжетной линии. В остальном же диалоги Честера касаются только Элизабет и сражений. Он выражает удивление тем, что гриб может владеть волшебством[381] – это подразумевает, что Элизабет поделилась с ним этим фактом и своими товарами. Однако, поскольку Элизабет достаточно подозрительна к Честеру и предупреждает нас, чтобы мы ему не доверяли, это кажется маловероятным – потому эту реплику тоже вырезали.
Несмотря на необычный дизайн, Честер с точки зрения характера довольно простой. Некоторые предполагают, что его маска на самом деле – лицо, и что он проклят, но это тоже результат неудачной формулировки в локализации. Проклятие Честера – это, скорее, «обида» – так же в игре называются враги с взрывающимися головами. На самом Честере нет проклятия, заставляющего его носить маску вместо лица; это его обида на нас за убийство превращается в потенциальное проклятие – это мы непроизвольно улыбаемся под маской[382]. Вот уж действительно мелочное проклятие. Некоторые ссылаются на отсутствие лица под маской как на еще одно доказательство проклятой природы Честера, но это неверно. Хотя FromSoftware в основной игре действительно создала для каждого неигрового персонажа модель лица, дополнение было выпущено намного позже. Cиаран и Честер – единственные в дополнении неигровые персонажи c «человеческими» пропорциями, и ни у той, ни у другого нет лица под одеждой. По сути, модель Честера, будучи переделанным рядовым врагом, по своей сути «одета» так же, как и модели боссов вроде Орнштейна: с нее нельзя снять снаряжение, это часть «тела». Короче говоря, ничто не указывает на то, чтобы Честер что-то скрывал под маской.
Элизабет недвусмысленно заявляет, что Честер – человек, и в остальном он ведет себя так же, как персонажи-люди, за исключением некоторых моментов, связанных с игровой механикой. Если в Честере и есть что-то необычное, он проявляет это перед смертью. Умирая, он просит пощады не у нас, а у богов[383]. Это один из немногих случаев во всем японском сценарии игры, когда человек прямо обращается к божествам Лордрана, так что он определенно примечателен. Благочестие Честера можно счесть ироничным, если бы оно не было столь откровенно корыстным. Когда смерть становится для Честера близкой реальностью, он умоляет богов о милосердии, хотя сам не проявлял его ни к кому, кого ограбил и убил. По меркам богов Честер – нераскаявшийся грешник хуже всех прочих, но он настолько отчаялся, что воззвал к ним о помощи в самый тяжелый для себя момент. Это нельзя назвать никак иначе, кроме как лицемерием. Если мы чему-то и можем научиться у «Чудесного Честера», так это тому, что на свете бывают люди, которые воспользуются любой трагедией, чтобы извлечь из нее выгоду для себя и только для себя.
Любопытный странник
Собиратель диковин
Домналл называет себя «торговцем», но в японском диалоге он с трудом подбирает подходящее слово, подчеркивая свой статус иностранца. Его необычный диалект подразумевает, что он недостаточно знаком с языками, на которых говорят люди за пределами Зены, чтобы свободно говорить на них[384], что только подчеркивает его эксцентричность [105]. Хотя в интервью в «Dark Souls: Иллюстрации» Варагаи отмечает типичность доспехов Домналла для европейского Средневековья, отдельные детали резко выделяют их. Его рога свидетельствуют о мудрости[385], что ожидаешь от представителя народа, отличающегося умудренным старческим обликом. Многочисленные медали, украшающие его грудь и спину, отмечают неизвестные достижения[386], хотя Миядзаки в интервью в «Dark Souls: Иллюстрации» рассказывает, что он представлял себе Домналла собирающим различные монеты и медали: он увешивает ими собственное тело, несмотря на то что находится в мире, где деньги ничего не стоят. Но наиболее информативными деталями являются золотые браслеты[387] и серебряные кольца на обуви[388], обозначающие соответственно приобретателя и исследователя.
Из-за того, что Домналл плохо владеет нашим языком, он неточно описывает свой род занятий. Варагаи описывает его как «коллекционера диковинок», который может появиться в любом месте и в любое время, а в описаниях предметов его называют «продавцом диковинок». Это не обычный торговец: он торгует редкими и странными предметами, которые очень любит собирать. Замысел разработчиков в том, чтобы создать персонажа, который мог бы появиться где угодно, продавая что угодно. Именно по этой причине Домналл продает доспехи боссов, которых мы побеждаем на протяжении нашего путешествия, в дополнение к своему необычному ассортименту с бездонными шкатулками и золотой смолой. Среди них появляются и доспехи финального босса, Гвина, правда, только в «Новой игре+». В некотором смысле это делает Домналла скорее игровой механикой, чем полноценным персонажем, но в этом все равно отражается его личность. Предметы, которые он приобретает, и советы, которые дает нам при покупке, свидетельствуют о его опыте, странствиях по миру и предпринимательской жилке.
Самый показательный пример – Домналл владеет кристаллическим оружием уже при первой возможной встрече с ним в Глубинах. В остальное время это оружие хранится исключительно в Архиве Герцога, где Сит держит в заточении нежить и ставит над ней опыты. Это означает, что Домналл не только побывал в библиотеке богов в Анор Лондо, но и выбрался оттуда с трофейным оружием в канализацию Города Нежити. Очевидно, он умеет и постоять за себя, и перемещаться между частями мира, и ограничивает его лишь собственное любопытство. Почему Домналл обосновался под акведуком Города Нежити, а не в более легкодоступном Храме Огня неподалеку? Потому что ему понравилась эта идея