Введение
Видение мира у ацтеков. Небесное и земное пространство
Основы представлений о картине мира в ацтекской культуре лежали в рамках общемезоамериканской концепции. Пространство было строго ориентировано по сторонам света, каждой из которых соответствовал определенный цвет, определенный символ и определенное божество. Вселенная имела вертикальное членение, ее центром являлась мировая ось.
Небесное и подземное пространства делились на несколько уровней. Было 13 уровней неба, которые служили жилищем божествам солнца, воды и звезд. На последнем уровне находилось так называемое Сердце небес – обитель божества Ометеотля.
Ометеотль – дуальное божество, которое являлось творцом и создателем вселенной. Оно также ассоциировалось с фигурой великого прапредка: данное верование уходит корнями в более древние времена. Также это божество совмещало в себе мужское и женское начало, потому иногда олицетворяло чету божественных прародителей: Ометекутли и Омесиуатль[123].
От этой божественной четы произошли четыре божества, которые ассоциировались со сторонами света, – «четыре Тескатлипоки», каждому из которых соответствовал определенный цвет. Сам Тескатлипока – одноногий бог-колдун, «дымящееся зеркало» – был Черным Тескатлипокой и ассоциировался с севером, его символом был обсидиановый нож. Его брат Кецалькоатль, Белый Тескатлипока, ассоциировался с белым цветом и западным направлением. Оба эти божества, два брата, являли собой вечное противостояние света и тьмы, в результате которого через разрушение создается нечто новое. Ацтекские космогонические мифы основаны на противостоянии созидателя Кецалькоатля и разрушителя Тескатлипоки, который также выполняет функцию создателя.
Восток отождествлялся с красным цветом и богом растительности и обновления Шипе-Тотеком – Красным Тескатлипокой, символом которого был тростник.
Юг ассоциировался с синим цветом и Синим Тескатлипокой – богом воинственного солнца Уицилопочтли.
Помимо цветов, каждая сторона света и каждая эпоха ассоциировалась с определенной стихией: землей, водой, огнем и воздухом. Эти стихии также являлись причиной гибели соответствующей им эпохи.
Земное пространство именовалось Тлальтикпак, его населяли люди. Согласно мифологии, земная твердь была создана из тела хтонического чудовища Тлальтекутли, которого совместно победили Кецалькоатль и Тескатлипока. Пасть этого чудовища являет собой вход в подземный мир и поглощает мертвых[124].
Легенда о пяти солнцах, сотворение солнца Тонатиу и Луны[125]
Миф о сотворении мира изложен в «Кодексе Чимальпопока» и подробно записан испанским монахом фраем Бернардино де Саагуном со слов индейских информаторов. Именно благодаря подробным записям испанских хронистов, в качестве которых выступали служители церкви, сведения о верованиях культур Мезоамерики известны сейчас.
Согласно представлениям ацтеков, история сотворения мира была цикличной и основывалась на противостоянии богов Кецалькоатля и Тескатлипоки, олицетворявших вечное противостояние света и тьмы. Каждая новая эпоха – новое «солнце» – завершалась катастрофой, из которой зарождалась новая эра, которая длилась 52 года.
В эпоху первого солнца мир населяли гиганты. Правил во время этой эпохи сам Тескатлипока, которого впоследствии одолел Кецалькоатль, а гиганты оказались пожраны ягуарами.
Вторым солнцем правил уже Кецалькоатль, однако эта эпоха тоже закончилась катастрофой и погибла от ветров, насланных Тескатлипокой.
Третьим солнцем правил бог гроз и дождя Тлалок. Эта эпоха погибла под огненным дождем, насланным Кецалькоатлем.
Четвертым солнцем правила богиня вод Чальчиутликуэ, супруга Тлалока. В конце данной эпохи произошло наводнение, и люди превратились в рыб.
После гибели четвертого солнца боги собрались в Теотиуакане, во тьме, чтобы создать новое, пятое, солнце и дать начало новой эпохе. Чтобы осуществить это, они развели большой костер, в который должен был добровольно броситься один из них. Сначала вызвался гордый бог Текусистекатль, который принял покаяние на двух холмах, а потом должен был броситься в огонь. Однако в последний момент Текусистекатль проявил малодушие и испугался пламени[126].
Текусистекатля сопровождал скромный бог Нанауацин, который по одной из версий был, вероятно, прокаженным, т. к. его тело было покрыто язвами. Нанауанцин кинулся в огонь без раздумий, и в пламени язвы сошли с его кожи. Он поднялся на небеса и стал Тонатиу, новым солнцем.
Текусистекатль в итоге тоже бросился в огонь, видя отвагу Нанауанцина, и стал луной. Но, чтобы ночное светило было не такое яркое, боги бросили в нее кролика. Поэтому на луне видна кроличья тень и ее свет более тусклый, чем солнечный.
Однако новое солнце не двигалось по небосводу, опаляя землю жаром своих лучей. Чтобы продолжить свой путь, бог Тонатиу потребовал от остальных богов принести жертву своей кровью. Кецалькоатль вырезал их сердца жертвенным ножом, и солнце, насытившись жертвой, начало двигаться по небосклону. Именно по этим двум причинам люди тоже вынуждены были отдавать свои сердца: чтобы солнечный диск Тонатиу не остановился вновь и чтобы хоть в какой-то мере расплачиваться с богами, перед которыми род человеческий был в вечном долгу за ту кровавую жертву, которую принесли боги во имя жизни на земле[127].
Однако, чтобы люди могли почитать богов и отдавать им дань в виде собственной крови, людей еще нужно было создать вновь. Ведь все, кто обитал в эпоху четвертого солнца, погибли. Для этого Кецалькоатль спустился в Миктлан – темный и мрачный мир мертвых, где правил бог смерти Миктлантекутли и его супруга Миктлансиуатль. Кецалькоатль смог их обхитрить и выкрал кости людей, вынеся их из мира мертвых, где он с другими богами создал людей вновь с помощью своей крови.
Чтобы дать этим людям пищу, Кецалькоатль проник в недра горы Тонакатепетль и добыл оттуда зерна кукурузы и других растений, которые составляли основу диеты древних ацтеков.
Так как боги пожертвовали собой во имя создания новой эпохи и новой жизни, созданные ими люди называли себя масеуальтин – «заслуженные». Всю свою жизнь люди были обязаны благодарить богов за возможность жить и вкушать плоды этой жизни, поэтому они всю жизнь отдавали им дань не только пищей и богатыми подношениями, но и собственной кровью[128].
Пантеон богов
Представление об ацтекских божествах можно составить благодаря рукописям, изображениям в искусстве, но в основном – благодаря рукописным книгам (так называемым кодексам) и описаниям хронистов со слов индейских информаторов, составленных в колониальную эпоху. Так, мексиканский хронист XVI в. Хуан Баутиста де Помар пишет:
«Что касается мнений о том, чему они поклонялись, то в них есть большой разнобой, но мнение, которое более всего приближается к истине, то, что они имели многих идолов, и столько, что почти для каждой вещи имели какого-нибудь, которым они поклонялись и приносили жертвы; и, чтобы быть сведущим в том, каких и им подобных они имели, я буду мало-помалу излагать самое главное и в наилучшем, насколько возможно, порядке, и я не буду вести речь обо всех, потому что это означало бы объять необъятное [dar en un infinito], но только о трех, бывших теми, кого они считали самыми главными, и верховным – Тескатлипоку [Tezcatlipuca], и затем Уицилопочтли [Huitzilopochtli], и затем – Тлалока [Tlaloc]»[129].
Отсюда можно сделать вывод, что особо почитаемыми фигурами в пантеоне ацтеков были указанные три персонажа.
В самом центре ацтекской столицы, величественном Теночтитлане, располагался Большой храм (el Templo Mayor), который, к сожалению, при строительстве колониального Мехико был полностью уничтожен. Однако благодаря сведениям, полученным от информаторов и записанных хронистами, доподлинно известно, что этот храм был посвящен сразу двум божествам: Уицилопочтли и Тлалоку.
Представления о смерти
Представления ацтеков о загробной жизни были так же многогранны, как и представления о жизни земной. Как и другие культуры, они рассматривали жизнь и смерть как противоположности, которые невозможны сами по себе, без существования друг друга.
Ацтекские мифы, повествующие о сотворении мира и зарождении жизни, имеют циклическую форму, которая повторяет мотив появления жизни через смерть. «Легенда о пяти солнцах» из «Кодекса Чимальпопока» – наглядный тому пример: эпоха каждого из четырех солнц заканчивалась катаклизмом, и жившие в те времена люди гибли насильственным образом. Чтобы создать людей для новой эпохи, бог-создатель Кецалькоатль был вынужден спуститься в мир мертвых и вступить в конфронтацию с богом смерти. Когда родилось пятое солнце, боги принесли в жертву самих себя, чтобы оно могло выжить и двигаться по небосводу. Вся мифологическая концепция ацтекского видения мира отображает их понятие о дуальности и их восприятие смерти как неизбежного этапа перед зарождением новой жизни. Конец которой, к слову, тоже определялся заранее: жрецы-гадатели узнавали судьбу человека по его дате рождения, в том числе каким образом ему уготовано умереть, и в зависимости от этого – его участь после смерти[130].
В мифологии ацтеков было не одно, а целых четыре места, которые являлись последним пристанищем для людских душ. Их количество обусловливается четырьмя сторонами света, каждой из которых соответствует свой отдельный «рай». Однако, в отличие от христианства, место последнего пристанища для человеческой души не определялось тем, каким умерший был при жизни. Наоборот, конечная точка определялась тем, где и как человек умер.
В место под названием Сад богов попадали дети, умершие в младенчестве. На момент их смерти их еще кормили грудью, то есть они оставались «неиспорченными», т. к. не успели вкусить земные блага, за которые были бы должны богам. В этом месте росло множество деревьев, на некоторых из которых росли груди, поившие детей молоком. Также попавшие в Сад богов души могли спустя какое-то время вновь родиться на земле: либо когда погибнет уже существующее человечество, либо через женскую утробу[131].
Самым почетным местом успокоения считался Дом Солнца, куда попадали воины, погибшие в бою. Они отправлялись в восточную область и сопровождали Солнце в его дневном путешествии. Так же днем они устраивали шуточные сражения, пели песни и веселились. Кроме них, спутницами Солнца становились женщины, умершие при родах. Они становились сиуатетео и отправлялись на запад, чтобы сопровождать дневное светило в закатное время суток. Таким образом души, ставшие «избранниками Солнца», жили в достатке, веселье и почете четыре года, после чего селились на облаках: мужчины могли стать птицами или бабочками, летая между небом и землей, а женщины могли вернуться в свои дома за прядильными и ткацкими инструментами[132].
Прорисовка изображения Бога смерти перед храмом. «Кодекс Майер». 1300 гг. н. э.
Собственный «рай» под названием Тлалокан был у бога вод, гроз и дождя Тлалока. Туда попадали только его избранники, т. е. те, чья смерть непосредственно была связана с водой. В Тлалокан попадали утопленники, те, кого убило молнией, а также больные водянкой, проказой или умершие от разного рода опухолей. Туда же попадали и дети, принесенные в жертву в честь Тлалока: они тоже считались его избранниками и становились ээкатотонтин, т. е. «маленькими ветрами».
Останки «избранников Тлалока» не сжигали, как обычно делалось в рамках погребальных церемоний, а хоронили в землю, т. е. возвращали в ее лоно, к богам растительности и дождя. В Тлалокане царило вечное лето с теплыми дождями и морем благоухающих цветов. Его обитатели жили в процветании, не зная никаких забот и тягостей[133].
Из всего вышеперечисленного Миктлан менее всего походил на рай, а точнее, и вовсе им не был. Это мрачное и холодное место предназначалось для всех остальных: для тех, кто умер от старости, по вине несчастного случая, от болезни или по любым другим обстоятельствам, не касающимся трех других мест упокоения. Иными словами, даже если умерший был самым праведным человеком на земле, все равно после смерти его ожидало долгое и опасное путешествие через мир мертвых, финальной точкой которого был Миктлан, где покойного не ждало ничего, кроме забвения.
Согласно распространенному мнению, ацтеки практиковали два способа погребения: захоронение и кремация. Земле предавали останки обычных людей, чужеземцев, умерших рожениц, а также «избранников Тлалока». С ними обязательно хоронили принесенную в жертву собаку, которая должна была переправить покойника на своей спине в мир мертвых через подземную реку. Если этого не сделать, то душа была обречена на вечные страдания.
Понятия кладбища у ацтеков не существовало. Они хоронили умерших вокруг храмов, в поле или на горных вершинах, а также вокруг домов или возле очага (в основном в случае умерших детей и младенцев). Захоронение умерших в пределах жилого пространства отражало не только ацтекское отношение к покойным, но и общемезоамериканскую концепцию культа предков. Умершие родственники все так же считались членами семьи и становились ее хранителями после своей кончины[134].
Царей и представителей знати кремировали, т. к. огонь символизировал преображение души, которая поднимется и будет жить на небе с богом солнца. После того как тело правителя было охвачено огнем погребального костра, в жертву приносили часть рабов, часть его жен, а также придворных уродцев, которые должны были развлекать покойного в загробной жизни. Прах царей хранили в помещениях наверху храмов.
Изображение Микглантекутли
Подземное пространство, как и небесное, в представлениях ацтеков разделялось на несколько уровней. В небесном пространстве их было 13, на последнем из которых обитало дуальное божество Ометеотль, которое также представало в виде супружеской четы, олицетворявшей мужское и женское начало – богов Ометекутли и Омесиуатль. В мире мертвых было девять уровней. Последним уровнем был Миктлан, которым правили владыка мертвых Миктлантекутли и его супруга Миктлансиуатль (науа: Mictlantecuhtli, Mictecahcihuatl), являющиеся дуальными божествами и своеобразным «отражением» небесной божественной четы.
Образ Миктлантекутли часто встречается в изобразительном искусстве – как в скульптуре, так и в живописи. Он изображается как скелетоподобный персонаж, в основном сидящий в позе с прижатыми к груди коленями и скрещенными на них руками – подобная поза характерна для изображения покойников. Однако есть изображение Миктлантекутли сидящим на троне или же стоящим[135].
Керамическая статуэтка Миктлантекутли, найденная в Храме Воинов, вероятно, использовалась во время ритуальных процессий: об этом свидетельствуют отверстия в голове, куда вклеивались натуральные человеческие волосы. В открытых ребрах бога можно увидеть орган, однако это не сердце. Согласно верованиям ацтеков, человеческая душа имела несколько частей. Каждая часть имела свое название и находилась в разных частях человеческого тела. В сердце находилась божественная солнечная энергия, именно поэтому во время жертвоприношений жрецы вырезали именно этот орган. Жизненная сила человека, отвечающая за первичные потребности и эмоции, находилась в районе желудка или печени. Эта энергия отождествлялась с самым первым вдохом, который делает человек, и с испусканием зловонных газов, которые производит тело в предсмертных судорогах. Поэтому у скульптурных изображений Миктлантекутли можно увидеть обнаженную печень[136].
Прорисовка алтаря Миктлантекутли. 300–900 гг. н. э.
В штате Веракрус был найден алтарь, изображающий бога смерти сидящим на троне. На его голове – богатый убор, по бокам которого можно заметить изображения черепов и рептилий, а по центру расположена объемная голова летучей мыши. Монумент выполнен из керамики и имеет на себе остатки охристого пигмента, которым, вероятно, он был частично или полностью окрашен.
В рукописях миштеков изображения богов смерти встречаются часто. Миктлантекутли изображается как скелет, нос которого проткнут обсидиановым ножом. На его теле могут встречаться красно-желтые пятна, символизирующие кровь. Иногда он изображается в богатом головном уборе с «мертвыми глазами» – атрибутами персонажей, принадлежащих к загробному миру, – и с макуауитлем[137] в руках. Миктлантекутли может также изображаться в контексте жертвоприношения: он или пронзает грудь жертвы обсидиановым ножом, или отрезает голову связанному пленнику. Подобные изображения характерны для разделов в книгах, которые посвящены циклу движения Венеры – одного из главных небесных светил для мезоамериканцев, которая считалась недобрым предзнаменованием, особенно в фазе Утренней звезды.
Изображения Миктлансиуатль встречаются реже. По сути, от своего супруга она отличается только наличием женской груди и юбки в качестве одеяния. Встречаются изображения Миктлансиуатль, пожирающей человека, что символизирует погребение и переход умершего в загробный мир.
Как уже было сказано, прежде чем добраться до Миктлана, умершему предстояло пройти ряд испытаний на каждом из девяти уровней. На первом он должен был переплыть подземную реку на спине собаки течичи, которую должны были принести в жертву и захоронить вместе с ним. Во втором испытании нужно было проскользнуть между горами, которые постоянно сталкивались друг с другом. Затем умершему нужно было взобраться по третьей горе, склоны которой были покрыты острыми обсидиановыми лезвиями, потом пройти восемь долин, где дул пронизывающий до костей ветер… Так, пройдя тяжелые испытания и встретив на своем пути немало чудовищ, умерший добирался до Девяти рек – Чиконауапан, которые пересекал опять же на спине собаки течичи. И наконец, он добирался до сердца Миктлана, где его ожидал Миктлантекутли и забвение[138].
Микглансиуатль. «Кодекс Майер», 1300 гг. н. э.
Ацтеки считали, что это путешествие до Миктлана занимало у умершего четыре года. Поэтому годовщина смерти отмечалась в течение четырех лет. Именно в течение данного срока душа человека полностью утрачивала какую-либо связь со своим земным воплощением, а по его истечении растворялась во тьме и небытии. Перспектива подобной участи порождала чувство безнадежности и отчаяния, которое отображалось в произведениях искусства, как материального, так и нематериального. Тематика смерти, скорби и тщетности бытия является одним из основных лейтмотивов поэзии науа.
Мы прибыли на землю напрасно,
Мы появились напрасно,
Неужели и мне суждено уйти,
Погибнуть, подобно цветам?
Неужели ничего не сохранится от моего имени?
Неужели ничего от моей славы не останется здесь, на земле?
По крайней мере, останутся цветы!
По крайней мере, останутся песни!
Что делать моему сердцу?
Мы прибыли на землю,
Мы появились напрасно.
Друзья, так будем же
Радовать друг друга,
Обнимать друг друга.
Бродить по украшенной цветами земле…[139]
Представления о жертвоприношениях
Пожалуй, тематика человеческих жертвоприношений является самой популярной в контексте истории доколумбовой Мезоамерики и одной из первых, что приходит на ум при упоминании ацтеков и майя. Несмотря на то что подобный феномен существовал и в других культурах, именно мезоамериканские традиции особенно интригуют, удивляют и даже шокируют неподготовленную аудиторию. Описания и изображения кровавых церемоний с вырезанием человеческих сердец действительно производят впечатление и порождают множество как вопросов, так и стереотипов. Современный человек не может понять, в чем была необходимость существования подобных практик и чем обусловливалась их жестокость. Однако не стоит примерять современные нормы морали на то, что было принято в других культурах много столетий и даже тысячелетий назад. Как и не стоит забывать, что человеческие жертвоприношения ни в коем случае не носили развлекательной функции и были неотъемлемой частью духовной традиции и религиозных праздников.
Однако почему человеческие жертвоприношения были столь необходимы? И почему они были столь кровавы? Основное объяснение заложено в мифологии ацтеков и их представлениях о мировом устройстве.
Обратимся вновь к «Сказанию о солнцах», а конкретно – к моменту, когда после гибели четвертого солнца боги собрались в Теотиуакане и создали новое, пятое, солнце Тонатиу. Однако для того, чтобы оно могло совершить свой путь по небосводу до заката, а потом снова взойти на востоке, нужна была пища. Этой пищей была кровь – та составляющая человеческого тела, что во всех мировых культурах ассоциируется с жизнью. Тогда Кецалькоатль вырезал у богов сердца и поднес их солнцу, и оно наконец продолжило свой путь, утолив голод[140].
Именно этот поступок богов и определил саму суть существования людей. Они находятся в вечном долгу перед богами за то, что те пожертвовали собой ради жизни своих созданий. И этот долг люди отдавали своей кровью.
Жертвоприношения проводились либо в религиозные праздники 260-дневного календаря, либо в не самые благополучные периоды, когда люди особенно нуждались в помощи и милости богов. Помимо этого, жертвоприношение служило наказанием за нарушение моральных устоев, сформировавшихся в обществе (например, прелюбодеяние или пьянство). Выбор жертвы и способ ее умерщвления зачастую определялся тем, в честь какого бога совершается тот или иной обряд. К примеру, обряды в честь бога воды и гроз Тлалока проходили как в храме в священной части столицы, так и в природных святилищах: в горах или ущельях, куда потом сбрасывались тела. Также жертвоприношения в честь божества воды были связаны с утоплением. В жертву Тлалоку в основном приносили детей[141].
Ритуальная смерть во время жертвоприношения могла принимать различные формы. Это могло быть отсечение головы, сбрасывание в ущелье, расстрел дротиками, утопление, погребение заживо, удушение. В некоторых случаях имело место совмещение: например, расстрел дротиками с последующим отрезанием головы или свежевание тела. Однако наиболее распространенным ритуалом было вырезание сердца из груди еще живого человека.
Для того чтобы понять суть и смысл данного акта, следует обратиться к представлению о человеческой душе в культуре ацтеков, которая состояла из нескольких частей, или же сущностей. Эти сущности находятся в разных частях человеческого тела, отвечают за разные функции и тесно взаимосвязаны друг с другом: если страдает одна, то это отражается и на остальных, в результате чего человек болеет или умирает. После смерти данные сущности высвобождаются и отправляются в странствие – каждая в свое.
К слову, данное представление характерно не только для ацтеков, но и для майя в том числе. Они также верили, что человеческая душа состоит из нескольких частей, которые отвечают за различные жизненные функции человека: первичные потребности, эмоции, разум и дух. Ту эссенцию, которая поддерживает в человеке жизнь, майя называли «душа-дыхание». Она приходит в тело человека вместе с его первым вдохом через нос и покидает вместе со зловонными газами, которые испускает умирающий в предсмертных судорогах[142].
У ацтеков, как и у майя, было несколько сущностей, которые поддерживали жизнь в теле человека. Но основными можно назвать три:
– тональ: энергия, живущая в голове человека. После смерти эта душа отправлялась в путешествие по миру мертвых, однако некоторые ее частицы оставались на земле – в волосах или прахе усопшего, которые хранили родственники покойного;
– иийотль: та самая «душа-дыхание», отвечающая за основные потребности для поддержания жизни и эмоции. Она находилась в печени;
– тэйолиа: энергия, считавшаяся «божественным огнем». Эта энергия олицетворяла мыслительный процесс, доблесть и жизненную силу[143]. Считалось, что ее количество можно увеличить в течение жизни, совершив какой-нибудь значимый поступок в различных сферах общественной деятельности: управление, военное дело, искусство и т. п. Энергия тэйолиа хранилась в человеческом сердце. Именно это и объясняет, почему во время жертвоприношений вырезали именно этот орган, а не печень, которая отвечала за процессы жизнедеятельности человека. Вырезая сердце, жрец таким образом освобождал энергию тэйолиа, которая уходила к богам.
В жертву приносили рабов, детей, знатных женщин, иногда преступников. Но в основном как у ацтеков, так и у майя жертвами становились военнопленные. Однако именно в культуре ацтеков существовал феномен под названием цветочные войны – военные столкновения, проходившие по договоренности между двумя дружественными городами. Как правило, это случалось во времена особой нужды, когда требовалась особая помощь и милость богов. Целью цветочных войн был захват наибольшего количества пленников для их последующего принесения в жертву. Следует отметить, что и гибель в бою приравнивалась к жертвоприношению, потому считалась одним из почетных способов умереть.
Зачастую люди, выбранные в качестве жертвы, должны были олицетворять богов, в честь которых должен был совершиться обряд. Таких людей называли ишиптла: отбирали их очень тщательно. Так, юноша из числа пленников, который должен был быть принесен в жертву Тескатлипоке на празднике Тошкатль, должен был иметь идеальную внешность, без единого изъяна[144].
Сначала жертве срезали прядь с макушки – с того места, где находился тональ. Потом жертву наряжали в одежду бога или богини, которую он или она воплощали. После этого жертва жила в храме непосредственно до дня совершения обряда. Этот период мог занимать как дни, так и месяцы или даже год. Все это время жертву почитали как живого бога и даже предоставляли относительную свободу. Ранее описывалось, что пленник, который воплощал Тескатлипоку или Шипе-Тотека, имел право ходить по городу после захода солнца в относительной близости от конвоя. Однако, несмотря на теоретические возможности сбежать, этого, как правило, не происходило. Смерть на жертвенном камне считалась великой честью и обеспечивала путь на небеса, где умерший становился спутником бога и обретал вечную жизнь.
Когда наступал нужный день, жертву готовили к обряду, покрывая ее тело белой краской, т. к. в культурах Мезоамерики белый цвет ассоциировался со смертью. Затем жертва восходила на вершину храма или ее приводили в иное сакральное место (в зависимости от обряда). Там помощники жреца укладывали ее спиной на алтарный камень темалакатль и держали за запястья и щиколотки таким образом, чтобы тело прогибалось в спине и грудь приподнималась. Затем жрец заносил каменный нож текпатль и точным движением наносил удар под ребра, чтобы вырвать из груди жертвы еще теплое бьющееся сердце. Затем тело жертвы или сбрасывалось в ущелье, если ритуал проводился в природных святилищах, или скатывалось по ступеням к подножию пирамиды. В некоторых случаях с него сдирали кожу, а затем готовили и употребляли в пищу. Иногда голову отделяли от тела и помещали на цомпантли – стену черепов. В 2021 г. во время раскопок руин Теночтитлана под современным Мехико была обнаружена цомпантли, выложенная из более чем 200 человеческих черепов. Однако подобные монументы могли быть выполнены и в чисто скульптурной форме – стены с черепами, вырезанными в камне[145].
Вынутые из тел сердца либо растирались на ртах у статуй божеств, либо складывались в большие каменные сосуды под названием куаушикалли – «дома для сердец». Наиболее известные куаушикалли выполнены в виде ягуара, змеи и орла. На дне таких сосудов, как правило, изображался хтонический монстр Тлальтекутли как символ земли, которая пожирает мертвые тела[146].
Жертвенные камни темалакатль были весьма крупными в диаметре, т. к. на них также проводились ритуальные «гладиаторские бои», в некоторых случаях предшествующие вырыванию сердца или отрезанию головы. Самый известный жертвенный камень – тот самый знаменитый Камень Солнца, который в массовой культуре ошибочно принимают за календарь.
В рамках отдельно взятых обрядов практиковался ритуальный каннибализм. В связи с этим появилась ошибочная теория касаемо того, что подобным образом ацтеки якобы компенсировали нехватку белка в диете. Однако эта теория была опровергнута не только благодаря анализу рациона ацтеков, но и на основании данных, приведенных в описаниях испанских хронистов, которые представили комплексное описание обрядов со слов индейских информаторов. В употреблении останков жертвы в пищу принимало участие очень ограниченное количество людей. К тому же не каждый обряд жертвоприношения включал в себя последующее поедание тела жертвы. Также следует отметить, что каннибализм в контексте архаических культур является сугубо религиозным актом и никак не частью регулярной диеты[147].
В некоторых случаях ацтекские понятия о концепции жертвы примеряются и на культуру майя в том числе. Видимо, это происходит из-за того, что о пантеоне ацтекских богов и об их картине мира нам известно гораздо больше, нежели о том, во что верили классические майя. Очень долго бытовало мнение касаемо того, что майя, в отличие от ацтеков, которых считали варварами, были филантропами и альтруистами, которые не вели войн, не совершали кровавых ритуалов. Однако археологические находки и визуальные исторические источники, коими являются монументальная живопись, скульптура, мелкая пластика и росписи по сосудам, опровергают это мнение. В изобразительном искусстве майя присутствует множество изображений, батальных сцен и сцен жертвоприношений с вырыванием сердца. Также есть множество изображений скелетоподобных персонажей с отрезанными головами[148]. Несмотря на то что о пантеоне богов классических майя и о ритуалах в их честь мы знаем крайне мало, доподлинно известно, что человеческое жертвоприношение не только практиковалось в культуре майя, но и имело столь же фундаментальное значение, что и в культуре ацтеков.
В контексте культуры майя чаще встречается изображение обряда кровопускания, хотя его практиковали и ацтеки, и другие культуры Мезоамерики. Однако именно в искусстве майя встречаются наиболее запоминающиеся сцены, изображающие данное ритуальное действо. Чтобы обратиться к богам и попросить их о чем-то, человеку вовсе не обязательно было добровольно ложиться под обсидиановый нож и отдавать свое сердце в самом буквальном смысле. Можно было обойтись некоторым количеством крови, которое подносилось богам как во время крупных церемоний, так и во время индивидуальной молитвы. Чтобы пустить себе кровь, люди пользовались обсидиановыми лезвиями, колючками агавы или же длинным костяным шипом ската-хвостокола. Они надрезали себе мочки ушей, ладони, бедра. Цари и жрецы прокалывали свои детородные органы[149].
В майяском городе Йашчилан была обнаружена панель с рельефным изображением царской четы в процессе совершения обряда кровопускания. Фигура царя возвышается над коленопреклоненной царицей: женщина пропускает веревку через отверстие, проколотое в ее языке[150]. Веревка унизана шипами колючего растения. Перед царицей стоит блюдо с расстеленной бумагой, которую майя делали из коры дерева амате. На эту бумагу с веревки стекает кровь. Впоследствии пропитанная кровью бумага сжигалась, чтобы таким образом кровь вместе с дымом поднялась в небеса[151].
С традицией жертвоприношения в культуре Мезоамерики неразрывно связана игра в мяч: некий эндемик данного региона в том виде, в котором она существовала. Самые первые стадионы для игры в мяч и ее изображения датируются еще доклассическим периодом[152]. Стадионы для игры в мяч являлись одной из ключевых построек в сакральной части любого крупного мезоамериканского городского центра. Один из самых крупных находится в майяском городе Чичен-Ице (шт. Юкатан, Мексика). Ацтеки, будучи самой поздней культурой Мезоамерики, заимствовали эту игру.
Игра в мяч имела сакральное значение и олицетворяла дуальность мира, основанную на вечном противостоянии добра и зла, тьмы и света. Это иллюстрируется в майяском эпосе «Пополь-Вух», где данная игра занимает центральное место в повествовании. Исходя из этого, игра имела ритуальное значение. Однако в нее играли также ради развлечения и спортивного интереса.
Стадион для игры в мяч имел форму латинской буквы I. Поле для игры обрамляли две стены высотой примерно 8 м. На каждой из стен находилось по одному вертикальному каменному кольцу, куда нужно было забросить мяч. Мячи изготавливались из каучука, они были достаточно тяжелыми и по размеру были приблизительно как человеческая голова. В мифах вместо мяча фигурировала человеческая голова, и мотив отсечения головы присутствует в мифологических описаниях игры: в том же «Пополь-Вухе» одному из родителей героев отсекают голову после проигрыша, и впоследствии один из самих близнецов-героев тоже лишается головы.
Принимать участие в игре могли от двух до восьми человек. В качестве защиты игроки носили подковообразные пояса, по которым их можно идентифицировать в изображениях. Отбивать мяч можно было плечами, локтями, грудью, бедрами или коленями. Бить головой, ладонями или стопами было запрещено. Если игра проводилась в качестве ритуала, то в ней принимали участие военнопленные, и проигравшая команда впоследствии приносилась в жертву. В массовой культуре распространено ошибочное мнение о том, что в жертву приносили победителей. Видимо, данное суждение сформировалось в виду концепции жертвы и почетного способа умереть подобным образом. Тем не менее в жертву приносилась только проигравшая команда.
Исходя из всего вышесказанного, можно сделать вывод, что обряды коренных народов Мезоамерики действительно отличаются жестокостью. В особенности выделяются ацтеки, которые представили испанским хронистам великое множество разновидностей жертвоприношений разной степени изощренности. Разумеется, испанцы были поражены, столкнувшись с тем, что в христианской культуре является строжайшим табу. Поэтому они поспособствовали формированию стереотипов о чрезмерной кровожадности ацтеков. Однако по большей части в формировании этих стереотипов «виноваты» сами ацтеки, т. к. количество принесенных в жертву людей определяло степень могущества в регионе. Поэтому ацтекам было выгодно иногда преувеличивать цифры принесенных ими в жертву людей: так, сами индейские информаторы сообщали испанским хронистам, что якобы на церемонии освящения Большого Храма счет принесенных в жертву людей шел на тысячи, если не на десятки тысяч, условно за пару недель. Однако более тщательные исследования с опорой на банальную человеческую физиологию доказали, что даже при отточенности и привычности действий жрецов у них бы все равно не получилось умертвить такое количество людей в столь небольшой промежуток времени. Однако в итоге все же будет справедливым отметить, что в появлении баек о небывалой кровожадности ацтеков виноваты не только европейцы, но и они сами[153].