«А мы – о, если бы мы могли тешиться
в лунном свете!
Позволь разостлать для тебя чистейшее, сладостное
царское ложе,
позволь проводить с тобой время в радости
и усладе».
Но Инанна, как и полагалось порядочной девушке, каким-то образом отказывает ему, намекая, что Думузи, если он имеет серьезные намерения, следовало бы сначала поговорить с ее матушкой. Думузи соглашается и, провожая подругу домой, намеревается сделать предложение. Мать Инанны тепло приветствует возлюбленного дочери и уже называет его зятем, считая Думузи прекрасной партией: ведь он не только хорош собой, но и, что важнее, знатного рода и хороший добытчик. Однако окончательное решение о замужестве Инанны остается за ее старшим братом – Уту (богом солнца), который избегает прямо говорить с ней на эту тему. Видя приготовления к свадьбе, девушка тревожится – за кого ее все же выдают замуж? Не в силах сдержать волнение, она прямо задает этот вопросу Уту и успокаивается, лишь удостоверившись, что ее жених – именно Амаушумгальанна (то есть Думузи).
И вот наступает день свадьбы: жених идет с подарками к дому невесты вместе со своими дружками, которых четверо – земледелец, пастух, птицелов и рыбак, каждый из них несет в качестве даров плоды своих трудов. Инанна также готовится к встрече с женихом: омывает свое тело, наряжается, просит благословения у родителей и выходит навстречу жениху:
«Юная госпожа замерла в ожидании.
Думузи распахнул дверь.
И как лунный луч она вышла к нему навстречу
из дома;
он взглянул на нее с восторгом,
обнял ее и поцеловал».
Инанна и Думузи
О том, как именно проходила брачная церемония, мы точно не можем сказать из-за лакун в тексте. Когда же повествование возобновляется, мы встречаем Инанну уже в доме своего супруга. Девушка чувствует себя немного неловко на новом месте и опасается, что теперь на ее плечи лягут все тяжести быта. Думузи обещает, что не станет утруждать ее домашними делами, но будет относиться к ней со всем почтением:
«Пастух обнял юную госпожу:
“Я не в рабство увел тебя!
…
Твой стол будет великолепен,
великолепен будет стол,
за великолепным столом ты будешь сидеть.
…
О невеста моя, холст ты не будешь ткать для меня!
О Инанна, нить ты не будешь сучить для меня!”»
Однако счастье молодых оказывается недолгим: Думузи вскоре погибает. И здесь мы переходим ко второй важной составляю-щей культа Думузи, связанной с его образом умирающего и возрождающегося божества. Весна – сезон пахоты и засевания поч-вы, время заключения священного брака – сменяется жарким летом, когда под палящими лучами солнца иссушается земля и погибает все живое. Думузи, воплощение растительности, умирает именно в это время: не случайно четвертый месяц вавилонского календаря, месяц зерна у шумеров, обычно выпадавший на июнь – начало июля, носит его имя. На это время приходится и летнее солнцестояние, после которого начинает уменьшаться световой день, что также отразилось в названии месяца.
Как именно погибает Думузи, по большому счету не так важно: тексты упоминают разные версии, но особенно не фокусируются на них. Интересно, что в некоторых текстах появляется мотив вещего сна, который видит Думузи. Он понимает, что конец близок, и просит природу оплакать его. Гештинанна все еще надеется спасти брата, но от судьбы не уйти – злодеи все же настигают и убивают его. Овдовевшая Инанна вместе с матерью и сестрой Думузи оплакивает безвременно покинувшего ее возлюбленного:
«Тростниковая флейта плача —
мое сердце играет на тростниковой флейте,
(инструменте) плача
о нем в пустыне.
Я, хозяйка Эанны, которая опустошила горы,
и я, Нинсун, мать (юного) господина,
и я, Гештинанна, золовка Неба.
Мое сердце играет на тростниковой флейте плача
о нем в пустыне;
играет там, где жил юноша,
играет там, где жил Думузи,
в Аралли, на Холме Пастуха —
мое сердце играет на тростниковой флейте плача
о нем в пустыне —
там, где юноша жил, взятый в плен,
там, где Думузи жил, тот, что связан,
там, где овца уступила ягненку —
мое сердце играет на тростниковой флейте плача
о нем в пустыне —
там, где коза уступила козленку».
Есть, однако, еще один сюжет, объясняющий появление Думузи в загробном мире совершенно иным образом. Речь идет о шумерском мифе «Нисхождение Инанны в Нижний мир», более позднюю, аккадскую интерпретацию которого мы разбираем в разделе «Сказания». Итак, Инанна сама отправляется в подземный мир под благим предлогом: она хочет навестить свою сестру Эрешкигаль, царицу подземного мира, однако ее неожиданное появление перед вратами подземного чертога вызывает у Эрешкигаль подозрение. Царица подземного мира приказывает привратнику доставить к ней Инанну, но в каждых из 7 врат подземного царства богиня должна оставить часть своего одеяния и украшений-амулетов. В конце концов она предстает перед Эрешкигаль обнаженной, однако, в отличие от аккадской поэмы, в шумерской версии мифа Инанна отнюдь не так беззащитна и даже пытается свергнуть сестру с престола и захватить власть. Но грозные ануннаки – здесь это божественные судьи подземного мира – осуждают Инанну, приговаривают ее к смерти и осуществляют свой приговор. Тем временем верная служанка богини, не дождавшись своей госпожи, понимает, что с ней приключилось нечто дурное. Она поочередно умоляет Энлиля, Нанну и Энки спасти Инанну, и лишь последний откликается на ее просьбы и в конце концов придумывает способ, как смягчить сердце Эрешкигаль. Этого добиваются два плакальщика, которых направляет в подземное царство Энки[75]. В конце концов, царица подземного мира соглашается отпустить Инанну, но при условии, что та найдет себе замену. Оживленная богиня возвращается в свой город, и что же она видит: ее возлюбленный Думузи вместо того, чтобы скорбеть и оплакивать супругу, как ни в чем не бывало веселится и наслаждается жизнью! Боль и гнев пронзают сердце Инанны, и слуги Эрешкигаль по одному лишь взгляду богини понимают, чью жизнь она отдаст взамен своей:
Думузи
«Она взглянула на него – это был взгляд смерти,
заговорила с ним – это было слово гнева,
крикнула им – это был возглас: “Виновен!
Возьмите его!”
Священная Инанна отдала пастуха Думузи в их руки».
Так Думузи оказывается в руках грозных палачей подземного мира. В отчаянии он молит бога солнца и справедливости Уту спасти его. Уту приходится братом оскорбленной Инанне, и все же он, кажется, откликается – во всяком случае Думузи на какое-то время удается скрыться от преследователей, в чем ему также помогает сестра Гештинанна. Но никому не уйти от смерти, и Думузи в конце концов заточают в подземном мире. Гештинанна же решает до конца следовать за ним, добровольно обрекая на смерть и себя. Думузи рыдает, оплакивая не столько собственную судьбу, сколько горькую участь верной сестры. Видя это, Инанна смягчает свой приговор:
«Ты – полгода, твоя сестра – полгода;
пока ты будешь ходить (живым),
она будет лежать недвижно,
пока твоя сестра будет ходить (живой),
ты будешь лежать недвижно».
Так Думузи и Гештинанна, сменяя друг друга, все же могут по полгода находиться в мире живых. Возможно, так метафорически объясняется смена сухого и влажного времен года.
Схожий мотив – богиня, обрекающая на смерть своего возлюбленного, – мы находим и в «Эпосе о Гильгамеше»: восхищенная красотой и мужеством героя, Иштар предлагает тому вступить с ней в брак. Однако Гильгамеш грубо отвергает богиню, перечисляя всех ее бывших возлюбленных и то, что она с ними сделала. Среди них упоминается и несчастный Думузи:
«Супругу юности твоей, Думузи,
Из года в год ты судила рыдания».
Так трагично заканчивается история любви Инанны-Иштар и Думузи. Но действительно ли это конец? Очевидно, нет. Ведь Думузи, хотя и умирает, но все же возрождается, подобно тому, как времена года сменяют друг друга в вечном цикле природы.
Эрешкигаль
Эрешкигаль – госпожа подземного мира, царица «страны без возврата» (erṣet lā târi), где, согласно представлениям жителей древней Месопотамии, пребывают духи умерших. Судьба их безрадостна, а само место и его обитатели, включая подземных богов – ануннаков, внушают людям страх. Вот как описывается это место в «Эпосе о Гильгамеше» словами Энкиду, который в пророческом сне увидел, куда попадет после смерти:
«В дом, откуда вошедший никогда не выходит,
В путь, по которому не выйти обратно,
В дом, где живущие лишаются света,
Где их пища – прах и еда их – глина,
А одеты, как птицы, – одеждою крыльев,
И света не видят, но во тьме обитают,
А засовы и двери покрыты пылью!»
В других текстах, в той или иной степени касающихся темы загробной жизни, картина выглядит не менее удручающей: человека после смерти не ждет ничего хорошего, а его судьба во многом зависит от числа потомков, оставшихся на земле, которые хранят память о нем и приносят за него жертвы. В свою очередь духи почивших, по-видимому, могут, обратившись к Шамашу и Гильгамешу