Этеменанки – зиккурат Вавилона».
Изображение вавилонского зиккурата с предстоящей фигурой царя Навуходоносора II
Антропоморфная иконография Мардука нам известна не очень хорошо, поскольку таких изображений до нас дошло немного. На одном из них, вырезанном на цилиндрической печати, датируемой началом 1-го тыс. до н. э., мы видим божество, облаченное в богатые, расшитые звездами одеяния. На голове его искусно выполненная тиара, в обеих руках символы власти – кольцо, жезл и плеть[110]. Сам Мардук стоит на водах, вероятно, апсу или побежденной им Тиамат, у его ног расположился дракон мушхушшу[111].
Мушхушшу («свирепый змей») – первоначально порождение Тиамат, после, однако, укрощенное Мардуком, становится его верным спутником и часто фигурирует как олицетворение владыки Вавилона. Так, драконы присутствуют на рельефах касситских кудурру как символы Мардука и его сына Набу, на печатях нововавилонского и эллинистического периодов они часто изображаются возлежащими на алтаре. Рельефы с мушхушшу вместе с быками бога грозы Адада украшали знаменитые ворота Иштар в Вавилоне. Еще один узнаваемый атрибут Мардука – остроконечный предмет, напоминающий не то острие копья, не то лопату. Он нередко дополняет изображение мушхушшу.
Говоря об облике Мардука, нельзя не вспомнить его описание из «Энума элиш»:
«Его лик был прекрасен, сверкали взгляды!
Изначально властна, царственна поступь!
Узрел его Эйа, отец-творитель, —
Весельем и радостью наполнилось сердце.
Он воспринял его совершенство,
Наградил его божьей силой двойною.
Он ростом велик, среди всех превосходен,
Немыслимо облик его совершенен —
Трудно понять, невозможно представить.
Четыре глаза, четыре уха!
Он рот раскроет – изо рта его пламя!
Он вчетырежды слышит мудрейшим слухом,
И всевидящи очи – все прозревают!
Средь богов высочайший, прекраснейший станом,
Мышцами мощен, ростом всех выше!»
Это описание, конечно, не следует воспринимать буквально: так, например, удвоенные органы зрения и слуха, по-видимому, символизируют исключительную мудрость Мардука, которой он превосходит всех богов. В шумерском языке слово «мудрый» (igi.gál) буквально значит «обладающий зрением»[112]. Возможно, отчасти по этой причине в месопотамской изобразительной традиции герои порой предстают с подчеркнуто распахнутыми очами.
Литературные произведения, в которых фигурирует Мардук, довольно многочисленны, хотя все сравнительно позднего происхождения. Самое известное из них – космогоническая поэма «Энума элиш», о которой мы неоднократно вспоминали в этом разделе, повествующая о борьбе Мардука и Тиамат.
Еще одно известное произведение – уже другого жанра, обычно характеризуемого как «литература премудрости», называется «Поэмой о невинном страдальце». Она же иногда называется по первой строке «Да восхвалю я Владыку премудрости (то есть Мардука)» (акк. ludlul bēl nēmeqi). В ней лирический герой, порядочный и богобоязненный человек, рассказывает о постигшей его несправедливости – о преследующих его всю жизнь несчастьях и злоключениях. В конце концов, лишившись всего и даже здоровья, герой произведения начинает готовиться к смерти, однако Мардук через своего жреца исцеляет его. Поэма составлена от первого лица и производит впечатление автобиографической истории.
История культа Мардука в Вавилоне теряется в первых веках нашей эры. При этом известно, что «Владыка» – Бел (как мы помним, так именовали Мардука в позднее время) почитался также в Пальмире и Эдессе и, по-видимому, был известен и в Римской империи, особенно в ее восточных областях.
Набу
Набу – бог мудрости и письменности, «первородный сын князя» Вавилона Мардука и его супруги Царпаниту, «наследник Эсагилы». В месопотамской божественной генеалогии Набу – один из самых юных богов. Его появление засвидетельствовано со старовавилонского периода, а культ тесно связан с вавилонским Мардуком. И это вполне объяснимо: Набу почитался как божество Борсиппы, небольшого города примерно в 20 км от Вавилона.
Храм Набу в Борсиппе именовался Эзида – «Дом (é) истины (zid)». Зиккурат Эзиды носил имя Эуриминанки, что переводится «Храм (é), собирающий (ur4) семь (imin) [mе (божественных сущностей)] небес (an) и земли (ki)». Именно его руины, возвышающиеся над холмом Бирс-Нимруд (Борсиппа), со временем сокрывшим Эзиду, до начала археологических раскопок в Вавилоне принимались европейскими путешественниками за развалины Вавилонской башни. Сам архитектурный комплекс Эзиды, впрочем, действительно близок к вавилонскому и фактически повторяет его: оба храма перестраивались в одну эпоху – в правление царя Навуходоносора II (605–562 гг. до н. э.), скорее всего, по проектам тех же зодчих, что перестраивали Эсагилу.
Имя Набу происходит от аккадского глагола nabû – «говорить, называть» и может переводиться как «названный, нареченный». В то же время допустим и другой вариант: «говорящий, изрекающий», что соответствует другой функции Набу, возвещавшего людям божественную волю своего отца[113].
Логографически имя Набу обычно передавалась знаками AG или PA. Последний прежде служил для обозначения малоизвестного божества Муати, с которым синкретизировался Набу. Муати считался консортом богини красоты и чувственной любви Нанайи[114], которая позже стала считаться супругой самого Набу. Иногда же, особенно в ассирийской традиции, как жена Набу почитается богиня Ташмету, имя которой образовано от глагола šemû «слышать». Так, Ташмету предстает милосердной богиней, внемлющей молениям людей. Вместе эта божественная пара символически образует союз «вещания» и «внимания». В целом же Ташмету, подобно Нанайе, считалась богиней плодородия и любви. Священный брак Набу отмечался в месяце айару (апрель-май). Впрочем, ассирийские источники упоминают и другой свадебный обряд, связанный с божественной парой, который проводился в месяце шабату (январь-февраль). В планетарном аспекте Набу, как и Нинурта, ассоциировался с Меркурием.
Изображение статуи божества из храма бога Набу
Ранняя история культа Набу известна не очень хорошо. В старовавилонский период Борсиппа еще связывается с божеством по имени Туту. Согласно одной версии, это одно из имен самого Набу, согласно другой Туту – отдельное божество, впоследствии отождествленное с Мардуком или, может быть, с самим Набу. Первоначально Набу считался визирем Мардука, но постепенно, с возвышением последнего как главы вавилонского пантеона, Набу начинает почитаться как его сын и наследник. Таким образом, он перенимает свойства древних шумерских божеств: статус наследника царственности – у Нинурты, сына Энлиля[115], функции божества письменности – у женщины-писца Нисабы, мудрость наследует от отца – Мардука и деда – Эа. Наконец, в текстах 1-го тыс. до н. э. Набу, который по популярности уже соперничает с самим Мардуком, наделяется высшей небесной властью Ана и на своей табличке (или дощечке)[116], подобно Энлилю, определяет судьбы мира.
Набу исторически играет важную роль в вавилонском новогоднем ритуале Акиту. На 4-й день праздника божество (его статуя) покидает Борсиппу и перемещается в Вавилон, – в дом своего отца, Эсагилу, где ему отводятся отдельные покои, также именуемые Эзидой. На 6-й день он вместе с Мардуком восседает на «престоле судеб», затем боги перемещаются в храм Акиту, находящийся за городскими стенами: там определяются судьбы мира на предстоящий год. На 11-й день Мардук и Набу покидают это святилище, и Набу возвращается в Борсиппу. Поскольку важными составляющими праздника Акиту были интронизация царя и получение им благословения на предстоящий год, участие Набу в этом ритуале позволяет говорить о нем как о божестве – покровителе царской власти.
Амулет с изображением встречи Мардука и Набу
Рельеф, изображающий писцов
Оттиск цилиндрической печати с изображением Мардука и Набу, стоящих на драконах мушхушшу
Культ Набу пользовался популярностью не только в Вавилонии, но и в Ассирии. В отличие от Мардука, который слишком прочно ассоциировался с Вавилоном и был заложником политических обстоятельств, культ Набу оказался более универсальным, а его храмы имелись во всех столичных городах Ассирии: Ашшуре, Кальху, Дур-Шаррукине и Ниневии. Бог мудрости и знаний особенно почитался ассирийскими учеными: неслучайно знаменитая библиотека царя Ашшурбанапала из Ниневии находилась именно при храме Набу. Благодаря ей до нас дошло довольно много гимнов, обращенных к Набу, и связанных с ним литературных текстов. Один из них – поэтическая история о Набу и Ташмету, посвященная их браку и трогательно описывающая взаимоотношения влюбленных.
Набу почитался в Ассирии также как покровитель наследных принцев и в целом царской власти – во многом потому, что сам был главным наследником Эсагилы. Юные царевичи готовились к управлению великой державой в отдельном дворце – «Доме наследования». Там они обучались чтению, письму и различным наукам – всему, что входило в сферу деятельности Набу. Кроме того, в их программу входила и физическая подготовка: стрельба из лука, верховая и колесничнаяезда и многое другое. Вот как рассказывает об этом в своих анналах ассирийский царь Ашшурбанапал (669–631 гг. до н. э.):
«…я, Ашшурбанапал, в покоях сих мудрость бога