tria chéo), из мира пред-существования (сида). Манифестации этих чудес в ту же самую ночь означали, вместе с рождением нового короля, начало нового цикла (renovatio seculi). В валлийской традиции, связанной со знаменитым бардом Талиесином, мы также находим упоминание пяти деревьев, причем они ассоциируются со знанием и вдохновением. Котел поэтического вдохновения Керидвен называется в поэме «Трон Талиесина» («Kadeir Taliesin») из «Книги Талиесина» «котлом пяти деревьев» (peir pum6yd)[349].
Числа в мифологии играют роль своеобразного кода, с помощью которого описывается мир (или описывается сама система метаописания). Миф объясняется числами. В архаических традициях числа могли использоваться в священных или «космизирующих» ситуациях, как, например, в нашей мифологической ситуации. Таким образом, числа становятся частью картины мира, а затем орудиями ее периодического воспроизведения в циклической схеме развития, преодолевающими разрушительные тенденции. Они становятся орудиями космогонии и циклического восстановления космического порядка[350]. Такая циклическая схема, очевидно, присутствует и в кельтской мифологии (как интегральная часть ее манифестационистской доктрины).
Космогония или циклическое восстановление космического порядка в ирландском мифе всегда осуществляется как манифестация. Манифестационистская перспектива близка концепции «постоянного творения», ибо мир здесь понимается как открытая система. Манифестация в мифе могла восприниматься как пример ритуала.
Объекты в мифологическом мышлении определяются как операционные («Как это было сделано? Как получило название? Как это случилось? Почему?» – Cid búaid? Canas ro ainmniged?). Поэтому картина мира неизбежно связана с космологическими схемами и с псевдоисторическими преданиями, которые считаются прецедентами, служащими моделями для воспроизведения в будущем, просто потому что модели действий в этих преданиях относятся к Urzeit[351]. Итак, рассмотренный мифологический и псевдоисторический сюжет совмещает два уровня – диахронный (рассказчик ведет речь об идеализированнном прошлом, Urzeit) и синхронный (речь идет об идеализированном настоящем или иногда будущем).
Заключение
Итак, рассмотрим место пяти главных дорог Ирландии в мифологической традиции острова. Изначальная роль пяти дорог в раннеирландской картине мира, скорее всего, была основана на принципе пяти направлений, так же как новоирландская фраза, которую я уже цитировал: «их отправили на все пять сторон», то есть «во все пять направлений» (cuireadh amach iad ins na chúig árdaibh)[352]. Так, например, в шаманских традициях присутствуют пять путей, и пятый путь – это вертикаль, axis mundi, проходящая через центр. Такая ось в ирландской традиции может ассоциироваться либо с Шлиге Ассайл, соединяющей Тару и Ушнех, либо с Шлиге Мор, «столбом» деления Ирландии.
Эти пять направлений формируют радиальное пространство вокруг «королевского центра», Тары. Основываясь на наших источниках, можно сказать, что такая иерархия существовала, по крайней мере, уже в IX в., в то время, когда были записаны «Триады Ирландии» и «Ночное видение Фингена». Роль Шлиге Мор, линии, разделяющей Ирландию на две половины, очень существенна, хотя в наших источниках эта дорога не выделяется на фоне других. Шлиге Мор делила Ирландию на северную и южную половины, соответственно Лет Куйнн и Лет Мога. Династии И Нейллов в северной половине и Эоганахтов в южной с VI в. претендовали на гегемонию в стране, борьба этих династий отчасти и послужила основой мифологических представлений о делении острова. Однако другая дорога, Шлиге Дала, вероятно, была гораздо более популярной «точкой притяжения», по крайней мере среди авторов диннхенхас.
Я писал об истории манифестации дорог, которая выглядит как вариант космогонического мифа. Важно, что тексты не упоминают строительства, сооружения дорог и других чудес ночи рождения Конна, все они «найдены» или проявляются из пред-существования в потустороннем мире. Пять главных дорог Ирландии принадлежат к той же пятичленной структуре пространства в ирландской мифологии, что и пять пятин и другие феномены. Когда дороги, так же как пять деревьев, проявляются из потустороннего мира, они играют роль неких знаков божественного порядка на земле. Как в случае пяти священных деревьев Ирландии, пентада рассматривалась средневековыми редакторами как свидетельства рая (так Эо Мугна в «Ночном видении…» считается «сыном райского древа»). В правление Конна согласно этому преданию Ирландия была настоящим раем на земле. Как можно судить по нашим источникам, доместикация пространства в обсуждаемых мифологических текстах заключается в процессе формирования земного порядка по божественному образцу.
Как писал М. Элиаде, человек никогда не выбирает какое-либо особенное священное место, он просто находит его, другими словами, священное пространство проявляется герою. Такая манифестация не обязательно является следствием прямой иерофании, иногда она осуществляется с помощью традиционной техники, основанной на космологической системе[353]. Наши герои используют именно эту технику, открывая дороги. Интересно, что путь в ведийской традиции тоже не дан, но обретаем: его тоже открывают, находят. Этот многочленный ведийский путь так же божествен и вечен, как дороги в ирландской традиции, и так же несотворим, но должен быть найден.
В сюжете «Ночного видения Фингена» и диннхенхас дороги формируют два типа мифологического пространства. В каждой отдельной истории о дороге и ее «открывателе» герой воспринимает пространство, динамически двигаясь по нему. Эта линейная и динамичная форма пространства (espace itinérant согласно А. Леруа-Гурану) отражена в этой конкретной мифологической ситуации как в мифе о культурных героях, осуществляющих свои подвиги на дорогах за время своего передвижения. С другой стороны, восприятие статичного или радиального пространства (espace rayonnant) дано в образе пяти дорог, расходящихся из центра, Тары. Дороги, структурируя пространство, ведут с границ неизведанной периферии, окружающей весь остров. Эти два разных восприятия отражены и в «Togail Bruidne Da Derga», где дороги, ведущие в Тару или в заезжий дом Да Дерга, создают радиальное пространство, но каждая дорога, когда по ней едет Конаре, становится осью линейного пространства, на которой и происходит конфликт. Линейное пространство наших историй – это всегда пространство манифестации: самих дорог, королевской власти или знания, как в «Разрушении заезжего дома Да Дерга».
Пять главных дорог Ирландии всегда связаны с королями и королевской властью. По преданию «Ночное видение Фингена» дороги появляются для того, чтобы короли могли передвигаться по стране. В аллитерационной поэме дороги прямо называются «королевскими» (rígroit). Открыватели дорог – пять королевских сыновей с периферии острова. В идеальной схеме предания они являются клиентами верховного короля в Таре, к которому едут на пир. В IX—X вв. во время письменной фиксации предания влияние верховного короля Тары из династии И Нейллов не распространялось на всю страну, а Пир Тары был уже делом минувших дней. Письменные источники не сообщают нам, кого приглашали или кто должен был присутствовать на историческом языческом Пире Тары. Нам неизвестно, имел ли он лишь локальное значение для Бреги и Миде или действительно общеирландское значение. «Ночное видение Фингена», будучи литературным произведением, тем не менее может содержать воспоминания о дохристианской эпохе в Ирландии. Возможно, местные короли и их наследники действительно должны были являться на Пир в Тару.
Дороги связаны с верховной королевской властью в Таре, с мифическими верховными королями Конном Кетхатахом и Конаре Великим, наконец, с самим «королевским центром» в Таре. Дорога Шлиге Куаланн в предании «Разрушение заезжего дома Да Дерга» играет роль инаугурационной дороги Конаре на пути в Тару, и в том же предании эта дорога становится дорогой, ведущей короля к смерти. Если в «Ночном видении Фингена» дороги открываются, то в «Разрушении…» со смертью верховного короля Тары на периферии страны дорога «закрывается».
В то же время дороги ассоциируются и с изгоями общества: разбойниками (díberg), фениями (Fíanna). Они выступают вместе с потусторонними силами, как хозяева дорог, представляющие опасность для проезжих. Другие источники, в частности житийная литература, подтверждают, что дороги в древней Ирландии были небезопасным местом.
Что касается времени в нашем сюжете, нужно подчеркнуть, что дороги, так же как другие феномены, манифестируются за ограниченное время одной ночи. То есть мифологическое время этой ночи конденсировано, сжато[354], так же как мифологическое пространство ограничено и сжато вдоль дорог: можно сказать, что правила нашей мифологической игры ограничивают как время, так и пространство. В результате сжатое время и пространство подразумевают другую модель действий в них. Сжатое время и пространство вообще характерно для космогонических мифов, и для нашего мифа в частности.
Когда рассматриваются тексты из диннхенхас, нужно помнить, что все три фрагмента редакции С – проза, rosc и другая поэма – взаимозависимы и считались редакторами единым целым, ассоциируемым с историей из «Ночного видения Фингена». Прозаические диннхенхас редакции В из «Лейнстерской книги» и рукописи Laud 610, с другой стороны, содержат отличный сюжет, говорят о других протагонистах и являются, скорее всего, оригинальной версией этиологического рассказа о Шлиге Дала. Древняя легенда, вероятно, повлияла на важное место Шлиге Дала в диннхенхас редакции С, до такой степени, что история манифестации дорог в «Ночном видении…» и некоторых других письменных или устных источниках (как в