[385]. Однако по источникам местоположение деревьев вполне восстановимо, они локализуются в Миде и Лейнстере, и идея Рисов кажется неправомерной, хотя роль пяти деревьев в пятичленном делении острова несомненна.
Мотив, связанный с пятью деревьями, К. Мак-Кон и вся школа антинативистов из Мэйнута и Тринити Колледжа либо не замечают, либо стараются объяснить с точки зрения «автора-монаха». Мак-Кон предполагал, что три плода на ветви Трефуйлнгида символизировали Троицу, а дереву Эо Мугна им была дана также чисто христианская символика как «сыну Райского Древа» (по «Ночному видению Фингена»)[386]. Эти представления мы будем рассматривать в соответствующих главах нашей работы.
Собственно пяти священным деревьям Ирландии в научной литературе посвящены лишь две небольшие статьи. Это исследование А. Б. Кука начала ХХ века «Европейский небесный бог» и статья А. Уотсона «Король, поэт и священное дерево»[387]. Кук стремился показать ирландские пять священных деревьев как деревья, посвященные небесному богу Beli (Bile). Исследователь замечает равнозначность дуба и яблони в скандинавских и английских мифологических представлениях. Рассматриваются некоторые упоминания пяти священных деревьев в диннхенхас. Кук пытается связать церемонии зажигания огней на холме Ушнех во время праздника Beltaine c растущим на этом холме священным ясенем Биле Ушниг. В статье допущен ряд неточностей, так, из-за неправильно понятого текста прозаических диннхенхас Темайр Луахра о деревьях сказано, что они появились во время сыновей Угайне. Поэт, которому приписываются два четверостишия в «Анналах Тигернаха», назван Bimudine, однако в тексте анналов стоит Bí Nindine, т. е. «был Ниннине». Кук разбирает некоторые эпитеты Эо Росса из поэмы Друйм Суте, он замечает существовавшую связь пяти деревьев с королями и с поэтами.
Уотсон в своей статье более подробно с «нативистских» позиций рассматривает проблему взаимных связей и отношений между королем, филидом и священным деревом. Автор рассматривает сначала священное дерево и поэта, приводя пример девяти орешников поэзии у источника Коннлы. Уотсон совершает ту же ошибку с Bimudine в «Анналах Тигернаха». Рассуждая о св. Молаше и обряде поста и молитв, с помощью которых он повалил дерево Эо Росса, исследователь считает святого эквивалентом филида в подобном же обряде. Сравнивая истории падения Эо Росса, в которой приняли участие святые, и Эо Мугна, которое свалили поэты-филиды во главе с Ниннине, Уотсон считает их равнозначными, а Ниннине он видит в качестве победителя своеобразного состязания филидов, подобно тому как один лишь св. Лашрен смог повалить дерево силой молитвы и поста. В статье пять деревьев рассматриваются как источники священного знания филидов. Уотсон высказывает достаточно парадоксальную мысль о том, что, повалив дерево Эо Мугна, Ниннине Мудрец осуществил контроль над источником поэзии, а ясень Биле Дати, падая на филида Датена и убивая его, осуществляет контроль над бездарным поэтом.
Уотсон не обходит вниманием истории о появлении и падении пяти деревьев, связанные с королями Ирландии. В появлении деревьев в ночь рождения Конна он усматривает акт творения. Из-за неточного перевода фрагмента в прозаическом варианте диннхенхас Маг Мугна, что «король отказался выполнить требование филида», в статье дается странное объяснение причины, почему Ниннине свалил Эо Мугна. Он, как предполагает Уотсон, мстил своему «эгоистичному патрону», повалив «ось» племени, которая олицетворяла короля. Еще раз нужно отметить, что статья Уотсона была, наверное, единственной серьезной современной работой, посвященной исключительно феномену пяти священных деревьев Ирландии.
Среди литературы, посвященной священным деревьям, стоит обратить внимание и на статью А. Т. Лукаса[388]. Она содержит подробный обзор древнеирландской литературы и фольклорных данных о священных деревьях Ирландии, в т. ч. некоторую информацию о пяти деревьях Ирландии из доступных автору источников. Лукас подразделяет священные деревья Ирландии на несколько категорий: 1) священные деревья сами по себе, без каких-либо ассоциаций (к ним он относит пять деревьев), 2) инаугурационные деревья, 3) деревья возле церквей и монастырей, 4) деревья святых, 5) деревья рядом со священными колодцами. Лукас, к сожалению, не приходит к очевидному выводу о том, что пять священных деревьев Ирландии подходят под все эти категории. В целом статья Лукаса больше ориентирована на фольклорные источники, но она также может служить хорошим подспорьем исследователю древнеирландской традиции священных деревьев.
В недавнем исследовании Мэри Лоу «Кельтское христианство и природа» («Celtic Christianity and Nature»)[389] несколько страниц было уделено пяти священным деревьям Ирландии. Автор стремится показать большую роль природных (outdoor) святых мест для ранней ирландской церкви. К ним она относит также священные деревья. Причем историю падения тиса Эо Росса после молитв ирландских святых из жития св. Молаше М. Лоу ставит под сомнение только потому, что не смогла найти самого текста средневекового латинского жития Молаше. Исследовательница справедливо отмечает синтез дохристианских и христианских элементов в раннеирландской культуре, в т. ч. на примере данных о пяти священных деревьях.
Глава III. Появление деревьев. Трефуйлнгид и Финтан
Сакральная традиция высшего сословия ирландского общества – друидов, утерянная почти полностью в V в., во время христианизации Ирландии, своего рода «революции кшатриев», по-видимому, содержала оригинальную космогонию и космологию. Элементы этих систем можно реконструировать (с большой долей осторожности) на основе древнеирландской литературы, записанной в монастырях, но при участии членов сословия поэтов-филидов (filid), наследников друидов. В кельтской ирландской и британской традиции оказывалось большое почтение рощам и отдельным деревьям как остаткам изначального леса, специально оставлявшимся после вырубок. Лес и деревья выполняли периферийную функцию «места жрецов» и «места демонов», т. н. архаических остатков исчезнувшего прошлого. Пять священных деревьев были частью этой традиции, рассказ о появлении изначальных деревьев, вероятно, входил в космогонический цикл устного предания. Появление деревьев связывается традицией с двумя мифологическими персонажами – Трефуйлнгидом Трееохайром и Финтаном мак Бохра.
Рассказ о посадке деревьев Финтаном и о других событиях, связанных с появлением божества Трефуйлнгида и делением Ирландии на пять частей, содержится в повести: «Установление владений Тары» («Do suidigud tellaich Temra») / Изд. и перевод на английский: R. I. Best. The Settling of the Manor of Tara // Ériu, IV. Перевод на русский: Предания и мифы средневековой Ирландии / Изд. С. В. Шкунаев. М., 1991. Текст сохранен в «Желтой книге из Лекана» (YBL) и «Книге из Лисмора» (Lism.). Повесть посвящена подтверждению границ центрального королевства Тары, но в большей степени пятичленному делению острова и функциям каждой из пятин. В интересующем нас отрывке допотопный мудрец, Финтан мак Бохра, повествует о своей встрече с гигантом божественной природы Трефуйлнгидом.
Трефуйлнгид Трееохайр «трехсильный тридержатель (?)» («Trefuilngid Treeochair»), персонаж с троичными ассоциациями, возможно схожий с Гермесом Трисмегистом, появился (якобы после Рождества Христова) на собрании народа в Таре перед королем Конайнгом Бекеклахом (Conaing Bec-eclach). По некоторым хронологическим данным последний правил около 425 г. до н. э. Таким образом, сюжет с Рождеством Христа, выпавшим на время правления Конайнга, – еще одна, но столь же искусственная датировка.
Трефуйлнгид появляется с запада на заходе солнца, ростом он по верхушки деревьев, так же как в «Смерти детей Турина» («Oidhe chloine Tuirean») появляется Луг перед войском фоморов. Брес, вождь фоморов, спрашивает тогда своих друидов: «Почему солнце взошло на западе?» Странную роль в этих сюжетах играет солнце, восходящее на западе, – эсхатологический образ. Трефуйлнгид выступает в роли бога солнца, тем самым являясь неким воплощением Луга. Существуют и другие параллели между этими двумя мифологическими персонажами. Так, эпитет Луга Lamfada «длиннорукого» сравнивают с эпитетом индийского бога Савитара «широкорукого», который своей рукой управляет солнцем, луной, звездами и чередованием дня и ночи. Так же и Трефуйлнгид заявляет о своем занятии – управлять движением солнца в «Установлении владений Тары». Кроме того, его имя можно перевести как «тримогучий триподдерживающий» (поддерживающий светила). В руке он держит огромную ветвь:
...cróeb co trí toirthib ina laim deis, itté trí toraid robadar fuirre, cnóe 7 ubla 7 dercain i cétemun[390] sin. 7 ba hanabaid cech torad díb... 7 a c[h]róeb órda illdathach do fhid Lebáin ria ais...
...и ветвь с тремя плодами в правой руке, и вот что это были за плоды: орехи, яблоки и желуди в тот майский день, и все они были незрелыми... со своей золотой многоцветной ветвью из ливанского леса...
Фраза i cétemun sin уточняет время описываемых событий – праздник Белтане (Beltaine), 1 мая, начало лета в древнеирландском календаре, время, когда по всей Ирландии зажигались костры. Несомненно ритуальное значение появления Трефуйлнгида на собрании в Таре, одном из древних сакральных центров Ирландии. Его солярная символика пересекается со значением праздника.
Образ волшебной ветви с тремя плодами присутствует и в других текстах раннеирландской литературы. Так, в «Echtra Cormaic» Маннанан, сын Лера, выходит навстречу королю Кормаку в майский праздник Белтане с «серебрянной ветвью с тремя золотыми яблоками»