[541]. Так или иначе, с появлением нового монарха «символически повторяется вся космогония», как писал Мирча Элиаде. На островах Фиджи обряд возведения короля на престол назывался «сотворение мира», а индийский ритуал восшествия на престол раджасуйа, символизировавший рождение монарха как Космократора, предполагал воссоздание Вселенной[542].
При этом важно помнить, что мир смертных и потусторонний мир в традиционном ирландском обществе были максимально близки, если не тождественны. Пять дорог Ирландии принадлежали потустороннему миру так же, как пять деревьев до своего появления. Интересно отметить, что заезжие дома в древнеирландской традиции воспринимались как входы в иной мир. Пир в заезжем доме описывается как некий идеальный пир у бога, владыки потустороннего мира.
Следующее предание, содержащее историю рождения Конна и появления пяти священных деревьев: «Битва при Маг Лена» («Cath Maighe Léna»). Издана: Cath Maighe Lena / Ed. by K. Jackson. Dublin, 1990; изд. и перевод на английский: Cath Mhuighe Léana or The Battle of Magh Leana / Ed. by E. O’Curry. Dublin, 1855. Содержится в рукописи Franciscan MS A.VI середины XVI в. из библиотеки францисканского Конвента в Дублине и ряде других рукописей. Повесть была составлена в XIII в., хотя содержит ряд фрагментов, заимствованных из более ранних источников. Одним из таких источников является корпус диннхенхас. Повесть описывает битву между Конном Кетхатахом и Эоганом, королем Мунстера, после которой Ирландия была разделена на две половины – Лет Куйнн и Лет Мога. В повести также упоминаются чудеса, сопутствующие появлению на свет Конна Кетхатаха, этим и представляет для нас интерес отрывок (р. 51, Jackson’s edition).
Agus do genetar isin oidchi c[h]édna croinn toraidh tré thalmain .i. Bile Tortan 7 Eó Rosa 7 Craebh Mughna 7 Craebh Dhaithi... amail at-bert an file[543]: —
.r. An adhaigh ro génair Conn
ba faílidh fris Ére oll ;
is innti ro geinset trá
Bile Tortan, Eó Rosa[544].
В ту ночь (когда родился Конн. – Г. Б.) появились плодовые деревья из земли, то есть Биле Тортан, Эо Роса, Краэв Мугна, Краэв Дати... как сказал филид:
(.r. – знак реторики. – Г. Б.)
В ночь, когда родился Конн,
была великая радость в Ирландии;
тогда-то и появились
Биле Тортан, Эо Росса.
(Достойное почтение
к Краэв Мугна и Краэв Дати.)
Как мы видим, текст также связывает появление деревьев с ночью рождения Конна. Однако он противоречит «Airne Fíngein» и упрощает историю появления деревьев, речь не идет о каком-то волшебном тумане. Повесть сообщает о появлении деревьев из земли, что однако не меняет принятую нами схему открытия сокрытых чудес в ночь на Самайн.
Поэтический фрагмент текста – явно заимствование из более раннего источника. Вообще поэтические вставки в ирландских прозаических преданиях, т. н. реторики, представляют собой образцы древнего языка, трудного для понимания, и часто предшествовали самому прозаическому тексту. Так и вставка в «Cath Maighe Léna», обозначенная как реторика, является образцом среднеирландского языка, в отличие от раннего новоирландского основного текста. Некоторые рукописи (Phillipps' MS no. 10266; RIA.23.L.26) приписывают поэму Финтану, сыну Бохры, носителю древней традиции. Это неудивительно, так как существует прямая связь между Финтаном и деревьями. Поэма из диннхенхас Темайр Луахра, разобранная выше, также приписывается Финтану (текст метрической вставки в повести близок поэме из диннхенхас).
Реторическая вставка содержит в некоторых рукописях (RIA.23.L.26: Stowe C. VI.I) странное и труднопереводимое упоминание о почтении к деревьям. Слово umhla f. «почтение, повиновение» выражает зависимость клиента от господина. Интересно отметить отсутствие упоминания священного ясеня Биле Ушниг, самого таинственного из пяти деревьев, чья традиция, возможно, заслонялась богатым материалом по самому Ушнеху – сакральному центру Ирландии.
Одна из довольно поздних и, может быть, сатирических ирландских повестей «Незваные гости Гуайре» («Tromdámh Guaire»). Она издана: Tromdamh Guaire / Ed. by M. Joynt. Dublin, 1941; изд. и перевод на английский: Imtheacht na Tromdhaimhe / Ed. by O. Connellan // Transactions of the Ossianic Society. Vol. V, 1860. Самая ранняя рукопись, содержащая текст, – «Книга из Лисмора» (XV в., fo. 144a). Язык повести поздний среднеирландский, т. е. составление ее можно отнести к XII в. Древнеирландское слово tromdámh обозначало надоедливую группу гостей и часто поэтов-филидов, кормящихся за счет патронов-королей и грозящих вредоносной сатирой за негостеприимство. В силу многовековой традиции короли не могли отказать таким «нахлебникам», тем более что гостеприимство и щедрость являлись основными добродетелями монарха в Ирландии. Таким щедрым правителем был король Коннахта Гуайре, чье правление падает на VII в. Повесть описывает поиски и нахождение филидами текста «Похищения быка из Куальнге» («Táin Bó Cuailnge»), причем решающую роль в этих поисках играет брат короля Гуайре, отшельник и свинопас Марван. Вообще, свинопас, связанный с глубоко почитаемой свиньей, которая питается священными плодами – желудями с дуба, был излюбленным персонажем древнеирландской литературы и считался равным по мудрости друидическому и филидическому сословию[545]. Один из верховных филидов, оллам Лейнстера Даэл Дулед устраивает Марвану своеобразный экзамен с множеством вопросов, относящихся к области филидической традиции. Один из вопросов относится к священным деревьям Ирландии.
...ar Dael Duiled,... «7 cuich in da crand nach teit a mbarr glas dibh no gu crinait»...
...ar Marbán,... «As iat in da crann nach teit a mbarr glas dib .i. Eo Rosa 7 Fidh Sideng[546] a n-anmunna .i. cuilenn 7 iubar»...
...спросил Даэл Дулед... «Что за два дерева, зеленая листва которых не опадает, пока они не состарятся?»...
...сказал Марван... «Два дерева, чья листва не опадает, Эо Роса и Фид Шиденг их имена, то есть, падуб и тис»...
Вопросы, которые задает оллам Даэл Дулед, можно рассматривать как ритуал инициации, в котором адепт отвечает на вопросы. Таким образом, вопрос о знании одного из пяти священных деревьев (а возможно и остальных) входил в ритуал инициации филидов.
Вечнозеленые деревья – элементы филидической традиции, ведомые мудрецу Марвану. Неопадающая листва была призанком не только тиса Эо Росса, но и других пяти священных деревьев, свидетельства этого мы находим в корпусе диннхенхас; так, в прозаическом варианте диннхенхас Эо Мугна: 7 a duile fair dogrés («всегда на нем была листва»)[547]. Мотив пяти вечнозеленых священных деревьев присутствует и в древних гностических апокрифах, которые я рассматриваю в отдельном приложении. Так, в коптском апокрифическом Евангелии от Фомы мы читаем: «Ибо есть у вас пять деревьев в раю, которые неизменны и летом и зимой, и их листья не опадают. Тот, кто познает их, не вкусит смерти»[548]. Вечнозеленая листва – символ вечной жизни, неудивительно существование такой аллегории и в кельтском христианстве, открытом природе и природной символике. Что же касается прямых заимствований из ближневосточной литературы в ирландской, здесь нет ничего невозможного, ведь согласно тому же «Месяцеслов Ойнгуса» в VII в. в Ирландии жили египетские монахи, а литургия из «Книги Диммы» IX в. содержит элементы коптской литургии того времени. Наконец, на профаническом уровне объяснения очевидно, что тис и падуб в природе, действительно, вечнозеленые деревья.
Знание дерева для филидов служит своеобразным индикатором, здесь можно вспомнить также загадочную игру, упоминаемую в древнеирландской литературе многократно, фидхелл (fidchell «знание дерева»). В рассмотренном отрывке автор, кажется, как это часто происходит в самих диннхенхас, начал с подлинного элемента традиции (Эо Росса), некоего центра притяжения, и решил расширить его выдумкой (Фид Шиденг, не упоминаемый больше в литературе), хотя в этом случае выдумка, скорее, преследует цель сатиризации жанра, а не следования ему[549]. Вообще весь отрывок представляет собой сатиру на «всезнающих» филидов, равным которым по знанию оказался скромный свинопас. Характерно, что Марван считался не только свинопасом, но и святым христианским отшельником-аскетом. То есть в его лице новая религия – христианство – доказывает свое превосходство филидам – наследникам дохристианского жреческого сословия. Уместно вспомнить иногда упоминаемую в других преданиях соревновательность монастырских и филидических школ. Знание священных деревьев, как и другие элементы традиции (senchus), переносится в стены монастырей, в руки христианских монахов и святых. Однако их руками традиция часто отрывается от корней, превращается в россказни для досужего читателя (как в случае с Фид Шиденг). Перестановку местами падуба и тиса в тексте можно считать ошибкой переписчика, так как дерево Эо Росса традиционно считалось тисом.
В ранненовоирландской повести «Смерть Конна Кетхатаха» мы получаем уникальную возможность проследить дальнейшую связь пяти деревьев с королем Конном. Повесть была издана: M. Ní C. Dobs. From the book of Fermoy // ZCP, XX, 1936. P. 169. Текст повести содержится в рукописи XIV в., «Книге из Фермоя». Язык повести – ранненовоирландский, т. е. ее написание можно отнести к периоду от XII до XIV в. Предание о смерти мифического короля Конна Кетхатаха существует и в среднеирландском варианте, более ранней версии, однако она сохранилась не полностью и не дает развернутого описания неурядиц и катастроф, последовавших за смертью Конна. В нашем тексте смерть Конна, в противоположность его рождению, сопровождавшемуся разнообразными чудесами, связана с такими же сверхъестественными катаклизмами. Эта схема взаимоотношения идеального короля с природой работает на примере многих нарративных и законодательных источников в раннесредневековой Ирландии. Король наделен сакральной функцией поддерживающего равновесия и благоденствия в мире, ему подвластном, и с его смертью в мир приходит хаос. Не стоит забывать, что Конн не просто мифический король Ирландии, но и божество смысла, разума и порядка, как мы убедились на примере разобранных источников. С его рождением в мире появляются дороги, заезжие дома, реки («Airne Fíngein»), осуществляется вторичная космогония, устанавливается порядок. После его смерти, столь же значимой, что и рождение для единого косм