Богатырский конь-ветер постоянно добывается из подземелья или от Бабы-яги, происходя, таким образом, из зимнего периода, почему он, как конь, имеет много сходства и с огненным змеем (олицетворением зимнего царства): «Зрякает бурка по-туриному, шип пускает по-змеиному, из ушей дым столбом, из ноздрей пламя пышет». Это прямо уж конь не православного богатыря, а супротивника его Тугарина Змеевича.
Впрочем, такое смешение значений пало на долю не одного огненного коня, но и самого его всадника Тугарина. Русский богатырь Алеша Попович, победитель Тугарина Змеевича, заменяет его значение в полюбовных своих похождениях; с другой стороны, в сказке Федор Тугарин[47], это имя заменяет собою обычного Ивана-царевича, так что Тугарин является здесь победителем змея, когда, напротив, имя Федора переходит в позднейших былинах (об Иване Годиновиче) на литовского царского сына, для которого изменяет Настасья Дмитровна своему супругу, подобно как Апраксеевна, жена Владимира, влюбляется в Алешу Поповича, так что и Алеша и Федор оба играют здесь роль Огненного змея, Идолища, Кощея, Тугарина, Еракского короля и прочих олицетворений зимнего периода. Кроме Бабы-яги и огненного коня Тугарина Змеевича, выразился еще зловредный момент воздушной стихии в образе Соловья-разбойника, плененного и убитого Ильею Муромцем. Что Соловей-разбойник птица-человек (крылатый), на то указывает не только его имя, но и гнездо его на девяти дубах; живет он, подобно Бабе-яге, в непроезжих лесах и, подобно богатырскому коню, «пускает шип по-змеиному, зрякает по-звериному» (по-туриному), и одним могучим посвистом своим убивает он все, что ни пробегает или пролетает около его гнезда. Этот свист не что иное, как эпическое изображение бури; отсюда и имя славянского бога ветра и бури – Посвист или Похвист. Народное суеверие со свистом вообще соединяет какое-то понятие нечистой силы: кто без нужды свистит, сам себе бурю на голову насвистывает, заверяют наши старожилы.
Зимнее полугодие со своими длинными ночами, морозами и бесплодным отдыхом всякой земной произрастительности у всех народов древности соединяло в себе понятие враждебной разрушительной силы: смерти, мрака и бесплодия. Из этого периода освобождается природа весною возрождением, воскресением всего плодотворного, светлого, доброго и жизненного. Эти понятия равно относятся и к земле и ее произрастительности, как и к небесному светилу, светящему весною с новой яростию, с новым плодотворящим жаром. Вот почему все боги солнца рождаются от ночи и мрака, выходят из темных пещер на небесное свое царствование, как новое солнце после зимнего солнцеповорота постепенно освобождается от долгих ночей зимнего полугодия. Индийский Шива родился на горе Меру в пещере, называемой Ниша, почему он, между прочими именами, встречается и под названием Дева-Ниша; точно так же родился в пещере острова Наксоса греческий Вакх, и в пещере острова Крита воспитывался, скрытый от отца своего, Зевес. Великий персидский демиург Митрас почитался сыном священной горы Алборда; в символической пещере убивает он быка Абудада, хранителя семян всего живущего, и эта пещера, где находится бык, не что иное, как зима. Из нее выходит солнце при зодиакальном знаке быка, кровью которого Митрас оплодотворяет весною землю. Если обратимся к нашим русским сказкам и былинам, мы увидим Добрыню убивающим в белокаменной пещере лютого Змея Горынчища и освобождающим из плена свою тетку, прекрасную Марью Дивовну. Также Федор Тирон —
Во те во пещеры белы каменныя,
Он увидел свою родиму матушку
У двенадсяти змиюношев на съедении,
Сосут ее груди белые.
Точно так же освобождает, по разным вариантам собственно одинаковой сказки, Иван-царевич трех пленных царевен из подземного царства Огненного царя или многоглавого змея. Это подземное царство разделяется обыкновенно на три: медное, серебряное и золотое; вход в это царство закрывается огромным камнем, который только наисильнейший богатырь в состоянии с места сдвинуть. Большею частью, при самом выходе из подземелья, по лукавству своих старших братьев, Иван вторично низвергается в пропасть; но тут всегда находится к услугам его какая-нибудь чародейная птица, которая выносит его на своих крыльях на землю Русскую. Есть одна сказка, в которой Иван-царевич сам до совершенного возраста своего воспитывается в каменных палатах, лишенных дневного света.
Вообще палаты как противоположность чистого воздуха сада и поля принимают отчасти значение темной и мрачной темницы; такими являются палаты подземных царств и те, где содержатся пленные красавицы:
Свет Наталья Збородовична;
Сидит она во высоком тереме,
Сидит, заперта двумя дверями,
Она замкнута тремя ключами;
Ее красно солнушко не огреет,
И буйны ветры ее не обвеют.
Ясной сокол мимо терема не пролетит,
На добром коне мимо молодец не проедет.
Или в другом месте:
Сидит Афросинья в высоком терему
За тридесять замками булатными;
Буйны ветры не вихнут на нее,
Красное солнце лица не печет;
Двери у палат были железные,
А крюки, пробои по булату злачены.
В других сказках блуждания Ивана-царевича по подземельям заменяются непроезжими дорогами через бесконечные дремучие леса, где вместо прекрасных царевен помогают ему и указывают путь три сестры Бабы-яги.
Точно так же и Илья Муромец пролагает себе путь «чрез те леса Брынские», где царствует Соловей-разбойник. Наряду с пещерами, подземельями и лесами, в одинаковом с ними символическом значении, являются в наших песнях глубокие погреба, а иногда колоды белодубовые. Так Егория Храброго
Посадили во глубок погреб:
Закрывали досками железными,
Задвигали щитами дубовыми,
Забивали гвоздями полужёными,
Засыпали песками рудожелтыми.
В германо-славянских преданиях змеи и драконы, обитающие в пещерах, хранят в них большие богатства, лежат на ложах чистого золота. У нас злато-серебро прозывается змеиною крылицею; также в наших былинах глубокие погреба всегда наполнены несметными сокровищами, а именно золотом и серебром.
Позднее, под влиянием обыденной жизни, получили, конечно, эти погреба значение кладовых; но первобытное их значение глубже, и искать его следует в тождестве их с белокаменными змеиными пещерами. Также получил глубокий погреб значение темницы Ставра-боярина, и даже Илью Муромца запирает разгневавшийся Владимир в глубокие погреба. Точно так же, по варианту о Дунае Ивановиче, литовский царь, отец княгини Опраксии (будущей жены Владимира), разгневанный сватовством Дуная, закричал:
Аи же вы, Татаровья могучие!
Возьмите Дуная за белы руки,
Сведите Дуная во глубок погреб
И заприте решетками железными,
Досками дубовыми,
И засыпьте песками рудожелтыми;
И пусть-ка во Литве погостит,
Во погребу посидит.
Наконец, былина про Потыка или Потока Михаила Ивановича рассказывает нам, как он живой сошел в могилу с трупом жены своей Авдотьи Лиховидьевны:
И тут Поток Михайло Иванович
С конем и сбруею ратною
Опустился в тоеж могилу глубокую,
И заворочали потолоком дубовыим,
И засыпали песками желтыми.
Тут в могилу пришел змей, Потык его убил, помазал им тело жены своей и тем возвратил ей жизнь; по другому варианту, он змея послал за живой и мертвой водою и ею воскресил Марью Белого Лебедя; по этому варианту, он по смерти жены приказал сколотить домовище великое, чтобы в одно домовище двоим лечь, а по другому —
«Сделайте (приказывает Потык) колоду белодубовую,
Чтобы двум в колоды стоя стоять,
А двум в колоды сидя сидеть,
И двум в колоды лежа лежать».
К той колоде приплыла змея подземельная
И проточила колоду белодубовую
И ладала ссоть тело мертвое[48].
Колода белодубовая – обычное эпическое выражение для гроба; в таком значении принимается колода и у Нестора. Точно так же в других песнях читаем:
И по славныя по матушке Пучай-реке
Плывет-то колода белодубовая:
На этой колоды белодубовой,
Сидела на ней белая лебедушка.
Или:
Смотрит: плывет на другой стороне колода белодубовая,
И взмолилася Марья той колоде белодубовой:
Ой же ты, колода белодубовая,
Перевези же меня чрез быстру реку.
Да выйду на святую Русь.
По случаю этой последней песни замечает г-н Буслаев: «Известно, что древнейший обряд похорон совершался спущением мертвеца на воду в ладье. На чем, вероятно, основывается древнечешское выражение: идти до навы, т. е. до корабля». Не этим ли объясняется выражение: «и приплывала змея подземельная», по первому взгляду носящее в себе странное противоречие, так что можно бы предположить, что колода, в которой сидел Потык с трупом жены своей, была спущена на воду.
Между многоразличными рассказами про убиение Ивана-богатыря своими братьями есть также и то предание, что, разрезав его тело на мелкие части, они положили его в смоляную бочку и бросили в море. Это невольно напоминает нам убийство Озириса, которого тело, положенное в ящик, брошено было Тифоном в Нил; ящик выплыл в море и пристал к финикийскому берегу города Библоса. Про этот ящик рассказывается, что Тифон велел его изукрасить чрезвычайно изящно и богато. И стал им хвастаться на одном пиру, на котором присутствовал и Озирис, и тут же объявил Тифон, что подарит его тому, кому придется по мерке; все стали по очереди ложиться в ящик, но пришелся он по мерке одному Озирису, для которого и был приготовлен; как только Озирис улегся в нем, Тифон захлопнул крышку и бросил ящик в Нил. Замечательно, что в русской нашей былине попадается на пути двум богатырям, Святогору и Илье Муромцу, большой гроб: