Мифология советского космоса — страница 44 из 55

603.

Каманин успешно использовал свой собственный опыт как культурного символа сталинской эпохи для создания публичного имиджа космонавтов604. Знаменитый советский летчик и командир авиационного корпуса во время Второй мировой войны, получивший множество наград, после ее окончания он служил командующим воздушной армией и первым заместителем начальника Главного штаба Военно-воздушных сил. С 1960 года Каманин стал отвечать за отбор и подготовку космонавтов. Он курировал работу Центра подготовки космонавтов и представлял ВВС на всех переговорах по формированию экипажей и по определению обязанностей космонавтов во время полета. Убежденный сталинист, он руководил отрядом космонавтов с железной строгостью, требуя абсолютной дисциплины и беспрекословного повиновения и сурово наказывая любых нарушителей, вплоть до исключения из отряда. Космонавты, чьи шансы на будущие полеты во многом зависели от благосклонности Каманина, опасались его гнева605.

Цели Каманина не всегда полностью совпадали с целями пропагандистского аппарата Хрущева. Возмущенный осуждением Сталина и громогласными кампаниями, прославлявшими личные достижения Хрущева, Каманин не испытывал особой симпатии к официальной политической риторике. Формально поддерживая линию партии, он непреклонно добивался своей главной цели – увеличения государственной поддержки пилотируемых полетов в космос. Вместо того чтобы выполнять приказы сверху, Каманин часто сам выдвигал новые пропагандистские инициативы. Когда военное начальство наложило вето на его предложение объявить 12 апреля (годовщину полета Гагарина) официальным Днем космонавтики, он напрямую обратился с петицией в Центральный комитет партии. Каманин убедил Титова тоже подписать петицию, подкрепив ее политическим авторитетом космонавта, и в результате предложение было принято606. В то время как советское руководство использовало полеты в космос в пропагандистских целях, Каманин и другие руководители космической программы умело манипулировали имеющимся у них символическим капиталом, чтобы заручиться столь необходимой поддержкой космической программы со стороны партийных лидеров.

Таким образом, космическая пропаганда была обращена одновременно в две стороны: она распространяла политические и идеологические послания среди населения и в то же время повышала престиж космических полетов как неотъемлемого компонента строительства коммунизма. В новой программе партии провозглашалось, что «первые в мире триумфальные полеты советского человека на космическом корабле вокруг земного шара стали символом творческих сил побеждающего коммунизма, гордостью всего человечества»607. Это не только украшало образ коммунизма космической символикой, но и утверждало высшую идеологическую ценность освоения космоса и таким образом обеспечивало устойчивую государственную поддержку пилотируемых космических полетов. Объявление 12 апреля Днем космонавтики мобилизовало партийный и государственный аппарат на дело космической пропаганды. По указанию руководства проводились лекции о советских космических достижениях на заводах, в колхозах и воинских частях; радио и телевидение транслировали многочисленные встречи и концерты на космическую тематику; информационные агентства распространяли репортажи и наглядные материалы; политические и литературные журналы публиковали специальные выпуски; киностудии создавали фильмы о космонавтах; скульпторы воздвигали памятники советским космическим триумфам608.


https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/b/b9/Новые_бюсты_на_аллее_космонавтов.jpg

Рис. 5. Бюсты космонавтов на Аллее Космонавтов в Москве. Скульпторы Л. Е. Кербель, Г. Н. Постников, А. П. Фандыш-Крандиевский и П. И. Бондаренко, 1967, бронза.


Каманин умело контролировал общественную деятельность космонавтов и их публичный имидж. Он визировал публикации об их жизни, составлял их расписание и давал разрешения на интервью609. Он даже взял на себя роль критика работ скульптора Григория Постникова, лепившего бюсты космонавтов для создания монументов. Каманин одобрил портреты Гагарина, Николаева, Поповича и Терешковой, но отметил недостатки в изображении Титова и Быковского610. В октябре 1967 года, в честь десятилетия запуска Спутника, в Москве была открыта Аллея космонавтов с бюстами первых героев космоса (слева направо: Юрий Гагарин (скульптор Лев Кербель), Валентина Терешкова (скульптор Григорий Постников), Павел Беляев (скульптор Андрей Фандыш-Крандиевский), Алексей Леонов (скульптор Андрей Фандыш-Крандиевский) и Владимир Комаров (скульптор Павел Бондаренко); рис.5).

Советские СМИ постепенно сформировали канон визуального изображения космонавтов. «Огонек» и другие иллюстрированные журналы публиковали однотипные фотографии каждого нового героя-космонавта: герой рассматривает свою фотографию на первой странице «Правды»; герой разговаривает по телефону с советским руководством, докладывая об успешном полете, и благодарит партию за любовь и заботу; торжественная встреча в аэропорту; герой в детстве; герой на тренировке, готовится к полету; герой среди друзей, на рыбалке или за шахматной доской; герой в кругу семьи, обнимающий детей; и так далее. Показывая космонавтов в повседневных ситуациях, фотографии подчеркивали, что героические подвиги совершались обычными советскими людьми. Космонавты не были суперменами; они символизировали прогресс всего советского народа на пути создания нового советского человека, самоотверженного строителя коммунизма611.

Будучи живыми символами, космонавты должны были постоянно соответствовать предписанному им образу. Повседневная жизнь космонавтов была жестко регламентирована. Космонавты были обязаны сообщать начальству о своем местонахождении всякий раз, когда выезжали за территорию Центра подготовки космонавтов. Они должны были воздерживаться от употребления алкоголя и ложиться спать в 11 часов вечера, даже в отпуске. Руководство часто запрещало космонавтам совершать поездки по личным делам (например, на свадьбу друга). Даже чтобы взять с собой детей в отпуск, космонавты обязаны были получить разрешение. Внешний вид космонавтов также был под строгим контролем. Когда Титов однажды появился в интервью небритым, Каманин предложил вырезать интервью из документального фильма о полете «Восхода»612.

Каманин взял на себя не только формальное руководство отбором и подготовкой космонавтов, но и их моральное воспитание. Он не жалел усилий, чтобы побывавшие в космосе космонавты соответствовали своему имиджу образцовых советских граждан, отчитывая их за семейные неурядицы и отказывая в повышении в звании за вождение в нетрезвом виде. С кандидатами в космонавты Каманин обращался еще суровее, исключив нескольких из отряда космонавтов за пьянство и неподчинение. Правила поведения космонавтов во время их поездок за границу были еще строже, чем внутри страны, потому что любой инцидент был бы немедленно предан огласке, и восполнить репутационные потери было намного сложнее. Во всех зарубежных поездках космонавтов сопровождали сотрудники КГБ. Хотя это было обычной практикой для любых советских делегаций за границей, в случае космонавтов функции сотрудников КГБ были шире. Они не только наблюдали за поведением космонавтов, но и должны были отслеживать и предотвращать любые «идеологические провокации», например такие, как попытка сфотографировать космонавта с бутылкой кока-колы на заднем плане613. Однажды приставленная к Терешковой сотрудница оставила ее на несколько часов на попечение жены советского посла, и Каманин был возмущен, так как наблюдение КГБ не должно было прекращаться ни на минуту614.

Для каждой заграничной поездки аппарат ЦК партии издавал конкретные рекомендации по кодексу поведения и тезисам для выступлений космонавтов. Каманин сам писал черновики этих рекомендаций и после того, как они были одобрены партийными органами, должен был гарантировать выполнение собственных инструкций. Например, когда космонавтов Беляева и Леонова послали участвовать в Международном конгрессе астронавтики в Афинах, Каманин посоветовал им вести себя с американскими астронавтами дружелюбно, но без пиетета: «Наши отношения с американскими астронавтами должны быть дружескими, но без восхвалений, а отношения с [немецко-американским конструктором ракет Вернером] фон Брауном – вежливыми, но сугубо официальными». Каманин исключил посещение магазинов из расписания космонавтов на том основании, что это «принижает» их достоинство. Когда иностранные СМИ сообщили, что Гагарин получил в подарок от французов спортивный автомобиль, секретарь ЦК партии по идеологии Михаил Суслов забеспокоился и посоветовал космонавтам «быть осмотрительней» в принятии подарков из рук капиталистов615.

Каманин тщательно продумывал выступления космонавтов за границей, пытаясь удовлетворить самые разные ожидания. В то время как советские чиновники настаивали на политической пропаганде, местные власти хотели видеть космонавта, а не откровенного политического агитатора. Каманин в своем личном дневнике отметил, например, что в своих выступлениях в Индии Гагарин «больше, чем следовало, вдавался в политику» и придавал слишком большое значение коммунистической идеологии. Это, вероятно, оттолкнуло некоторых зарубежных политиков, которые начали ограничивать публичные выступления Гагарина. Тогда Каманин посоветовал Гагарину придерживаться более общих формулировок о мире во всем мире и сотрудничестве в космосе. Каманин также указал Поповичу на то, что некоторые заявления, сделанные им о Кубе, были неосторожными. Попович сказал: «Мы будем помогать Кубе не только на Земле, но и из космоса»,– что прозвучало как завуалированная военная угроза. Попович также намекнул, что Советский Союз вот-вот отправит в полет женщину-космонавта, хотя это все еще оставалось государственной тайной. В другой раз Каманин упрекнул Леонова за такие его слова: «Народ Греции встречал нас лучше, чем встречали в социалистических странах». Теплый прием рассматривался как политический индикатор, и он должен был соответствовать степени политической близости страны к Советскому Союзу. Космонавтам приходилось осваивать азы публичной политической риторики. Каманин настаивал, что им следует посетить две-три социалистические страны, прежде чем им можно будет доверить более сложную миссию в странах третьего мира, не говоря уже о капиталистическом пекле