Подход к написанию мемуаров менялся при переходе от советской эпохи к перестройке и далее, к постсоветскому периоду, и эти изменения свидетельствуют об адаптации индивидуальной памяти к определенному историческому контексту712. Возьмем для примера часто цитируемые мемуары Олега Ивановского, которые переиздавались много раз в период с 1970 по 2005 год713. Работая под руководством Королева, Ивановский был ведущим конструктором «Востока»; он координировал взаимодействие между многочисленными участниками производства, испытаний и запуска космического корабля Гагарина. Позже он возглавил космический отдел Военно-промышленной комиссии Совмина СССР, высшего государственного органа, осуществляющего надзор за космической программой. Ранние издания его мемуаров были опубликованы под псевдонимом Иванов; он писал о многих ведущих космических инженерах, но не мог назвать их имен. В 1980-х годах он добавил их настоящие имена, но по-прежнему ставил Королева в центр своего рассказа. Даже в постсоветский период он не был готов рассказать о своей деятельности в правительственной комиссии. В последнем издании трехстраничный раздел, посвященный этому периоду его жизни, целиком составляют цитаты из воспоминаний других людей714. Без доступа ко многим исходным документам мир личной памяти становится самореферентным. Ивановский в явной форме сделал то, что другие делают подспудно и даже неосознанно: он выдал воспоминания других людей за свои собственные.
В условиях нехватки важнейших архивных материалов мемуары становятся основным источником для изучения истории. Среди мемуаров постсоветской эпохи самым амбициозным и авторитетным был четырехтомник заместителя Королева Бориса Чертока, представляющий развернутый и захватывающий отчет о советской космической программе от ее истоков в первые послевоенные годы до окончания холодной войны. Эти информативные и интересно написанные воспоминания тем не менее изложены исключительно с точки зрения инженерной команды Королева715. В России почтение к фигурам основоположников и доверие к их личным историям принимает крайние формы. Недавно вышедшая фундаментальная российская энциклопедия «Мировая пилотируемая космонавтика» объемом 750 страниц во многом опирается на мемуары. Например, статья о полете «Союза-15» представляет собой обширную цитату из мемуаров Чертока716. В 1974 году «Союзу-15» не удалось состыковаться с космической станцией «Салют-3», и разгорелся внутренний спор по поводу роли неисправностей оборудования и действий экипажа в этом инциденте. Представив рассказанную инженером историю без каких-либо альтернативных точек зрения, редакторы энциклопедии, по сути, приняли на веру весьма пристрастный взгляд на этот спор, полностью возложив вину на экипаж717. Когда личная точка зрения получает столь авторитетную поддержку и становится основой для большого справочного издания, «контрвоспоминание» о ранее замалчиваемом эпизоде буквально превращается в новый главный нарратив.
Постсоветская поэтика ностальгии по советскому космосу
В постсоветской России космические мифы приобрели новые смыслы: как утешение для тех, кто ностальгирует по советскому прошлому, как коллективные культурные символы в публичном дискурсе и как удобные идеологические конструкции для тех, кто ищет объединяющую «национальную идею». После распада Советского Союза психологическая травма от потери статуса сверхдержавы и быстрый спад космической отрасли из-за резкого сокращения бюджета глубоко повлияли на культурную память о космической эре. Разные группы по-разному переживали эти травмы, залечивая свои раны бальзамом космических мифов.
Космические инженеры кардинально поменяли характер своих воспоминаний о советском периоде. Политическое руководство советской эпохи, которое в мемуарах перестроечного времени часто описывалось как некомпетентное и недальновидное, внезапно приобрело гораздо более привлекательный имидж. Сталина, Хрущева и Брежнева теперь изображают мудрыми лидерами, которые понимали важность космической отрасли и оказывали ей столь необходимую политическую и экономическую поддержку718.
После отрезвляющих исторических разоблачений в период перестройки советские космические триумфы показались многим российским гражданам теми редкими моментами их истории, которыми еще можно было гордиться. Популярный в советское время фильм «Укрощение огня» приобрел еще больший культурный резонанс после распада Советского Союза. Несмотря на то что зрители прекрасно понимают, что судьба Королева сильно мифологизирована в фильме, этот миф служит психологическим убежищем от нападок на ценности советской эпохи. «Историческая достоверность здесь неважна, достаточно великолепных художественных качеств и технической достоверности»,– замечает один комментатор. «Просмотр фильма наполняет гордостью за страну… за ту страну, которую мы потеряли…» – пишет другой719. «Каждый раз, когда я смотрю „Укрощение огня“… слезы застилают глаза и комок встает в горле! Вот – подлинная минута славы Отечества, глоток свежего воздуха в затхлой атмосфере победившего капитализма!» – признается другой зритель. «Биография Башкирцева (вымышленная фамилия, данная в фильме персонажу, изображающему Королева.– В. Г.) во многом расходится с биографией Королева, но мы таким и хотели его видеть, и видели все эти годы…»720
Лидеры постсоветской России поспешили извлечь пропагандистскую выгоду из ностальгической ценности образа Королева. 12 января 2007 года, выступая на торжественной церемонии в честь столетия Королева в Большом Кремлевском дворце, президент Владимир Путин назвал его «гениальным ученым», «истинным первопроходцем» и «творцом первых блестящих побед космонавтики». Путин подчеркнул, что усилия Королева привели к созданию выдающейся ракетно-космической отрасли, которая в настоящее время обеспечивает стабильное положение России в мире и служит мощным ресурсом национального развития и источником национальной гордости721.
Постсоветская киноиндустрия породила новый миф о Королеве. Премьера фильма «Королев» режиссера Юрия Кары состоялась в День космонавтики, 12 апреля 2007 года. Уже на следующий день председатель Совета Федерации, верхней палаты российского парламента, официально вручил режиссеру фильма и исполнителям главных ролей награды за «большой вклад в пропаганду достижений отечественной космонавтики и патриотическое воспитание молодежи»; после церемонии фильм был показан членам Совета Федерации722. Парламентарии хотели напомнить общественности о великих достижениях отечественной космической программы, имея в виду актуальную политическую повестку. У лидеров космической отрасли в то же время были свои мотивы для продвижения фильма. Бывшее конструкторское бюро Королева, ныне ракетно-космическая корпорация «Энергия», вложила в производство фильма двенадцать миллионов рублей и взяла на себя создание спецэффектов723. Руководители корпорации, возможно, надеялись, что, напоминая о былой славе и подчеркивая исторические корни сегодняшних проектов, они смогут заручиться общественной и государственной поддержкой космической отрасли.
Создатели фильма «Королев» сознательно стремились создать более масштабный образ главного конструктора. Кара публично заявил, что «художник должен иметь право на свое представление о герое»724. Фильм был основан на воспоминаниях космонавта Алексея Леонова, который утверждал, что Королев поведал ему о неизвестных страницах своей биографии. Вспоминая о восприятии Королева как отцовской фигуры для космонавтов, Леонов еще больше возвысил его, заявив: «[Королев] для нас был больше чем отцом. Королев был для нас Богом». Актриса Наталья Фатеева, сыгравшая мать Королева, поддержала это мнение, признавшись, что, по ее мнению, «вся эта история с Королевым похожа на историю Христа»725.
В фильме Королев изображен безупречным героем: красивым, умным и храбрым мужчиной, образцовым мужем и отцом. Фильм превращает Королева в раннего энтузиаста космонавтики, в то время как исторические свидетельства говорят о том, что его интерес к освоению космоса возник только после войны726. Сценарий фокусируется на тех аспектах биографии Королева, которые были обойдены в «Укрощении огня», в частности на его аресте и заключении в ГУЛАГ. Его арест преподносится как наказание за его страсть к освоению космоса, в то время как фактические причины были связаны со спорами по поводу конструкции военных ракет727. Мифическая встреча Королева с Циолковским в Калуге занимает видное место в фильме как поворотный момент в жизни Королева. Королев предстает в фильме титанической фигурой, в одиночку сражающейся с системой, чтобы реализовать свою программу прорыва в космос.
Реакция публики на фильм «Королев» оказалась разочаровывающей. Критики единодушно осудили отсутствие исторической достоверности: «Некоторые сцены настолько явно фальшивы и выдуманы, что вызывают смех»728. Однако мифологизация сама по себе не считалась большим грехом. Один критик отметил, например, что встреча с Циолковским, скорее всего, была выдуманной, но, поскольку его сыграл очень хороший актер, «стоило поступиться исторической правдой» ради «блистательного эпизода»