Проводив Пеана к следующему кабинету, она постучалась и вошла. Потом пропустила Пеана вперед и закрыла за ними дверь.
На смотровом столе сидел мужчина тридцати с небольшим лет, спортивного телосложения, с черными волосами и бородой. Он был одет в синюю водолазку, джинсы и кроссовки, куртка лежала рядом с ним. Пациент выглядел здоровым, но Лена знала, что с медицинской точки зрения по внешности нельзя судить наверняка.
Пеан улыбнулся ему.
– Я Пеан. А как зовут тебя?
– Билл. Билл Райт.
Его голос был уверенным, но в нем слышались нотки страха. Интересно, о чем так переживает Билл? Неужели его здоровье намного хуже, чем кажется с виду?
– Что беспокоит тебя, Билл? – спросил Пеан.
Голос его звучал тепло, заботливо и ободряюще. Билл явно расслабился.
«C пациентами он общается прямо-таки божественно», – с улыбкой подумала Лена.
– Честь для меня познакомиться с вами, сэр, – Билл протянул руку, и Пеан пожал ее. – Ваши пациенты говорят, что вы способны вылечить любые болезни и травмы.
– Хорошие новости расходятся быстро, – вставила Лена.
– Эти люди не лгут, – отозвался Пеан. – Ты нуждаешься в моих услугах?
– Да. Я хочу последовать за вами. Стать привязанным.
– Я польщен, – Пеан благосклонно кивнул.
Биллу явно было не по себе.
– Но есть проблема. Я уже привязан.
Улыбка Пеана померкла, но не исчезла.
– Ты можешь сменить сторону в любой момент. Это дозволено.
За время совместной работы Пеан многое успел рассказать Лене о себе, точнее, о подобных ему существах и о том, что они делают в Коринфе. Едва ли он рассказал ей все, но, опять же, вполне возможно, что всего он и сам не знал. По словам Пеана, они рождались с определенным запасом знаний – владением языком, например, и умением применять свои способности. Но знания эти были ограниченны, и все остальное им приходилось познавать так же, как людям, – на собственном опыте. Но одно Пеан понимал очень хорошо: его существование было временным. Подобные создания появлялись – в самом процессе их появления Лена не разобралась – и сражались друг с другом, причем победитель поглощал силу проигравшего. В финале же последний выживший достигал Апофеоза: обретал истинную божественность и окончательное, бессмертное существование. Лена не понимала, почему это работает именно так, но ощущала сходство с природными законами. В помете выживают самые сильные детеныши, а до размножения доживает самый сильный лосось. Она полагала, что Апофеоз – это нечто похожее.
Частью пути к Апофеозу было завоевание последователей – людей, которые становились привязанными к тому или иному богу. Эта связь питала бога, делая его сильнее. Но люди могли переходить от одного бога к другому, так что те не только сражались, но еще и соревновались за последователей. А когда один бог побеждал другого, выживший забирал последователей побежденного – если те соглашались. Боги, однако, теряли последователей без восторга, что и объясняло нервозность Билла.
Пеан продолжил:
– Для этого не нужно делать ничего особенного. Просто хорошенько захотеть.
– Боюсь, для меня это будет не так просто.
Билл стянул водолазку и бросил ее на куртку. Лена увидела, что его грудь покрыта зеленовато-серой порослью, похожей на плесень. Она никогда ничего подобного не встречала, и, несмотря на годы обучения и работы, почувствовала тошноту.
Пеан перестал улыбаться и посерьезнел.
– Кто это с тобой сделал? – спросил он.
– Его зовут Порча, – ответил Билл. – Он такой же, как вы.
– Я не имею ничего общего с существом, которое сотворило подобное, – отозвался Пеан со злобой и отвращением.
Билл съежился.
– Простите, я не хотел вас обидеть.
Пеан снова улыбнулся, хотя несколько натянуто.
– Тебе не за что извиняться. Извиняться должен Порча за то, что навлек эту… скверну на твою плоть.
– Вы можете что-нибудь с этим сделать? – спросил Билл. – Когда я решил перейти на вашу сторону, я попытался… ну… так сказать, заставить ее исчезнуть усилием воли, но ничего не вышло. Тогда я попробовал ее срезать. Я взял острый кухонный нож, но сумел убрать лишь немного, прежде чем вырубился. Было так больно! А когда я очнулся, то увидел, что все выросло заново.
– Мы боремся, стремясь удержать принадлежащее нам, – пояснил Пеан. – Это в нашей природе. Но не бойся. Я сделаю, что смогу.
– Почему вы решили уйти к другому богу? – спросила Лена и пояснила нахмурившемуся Пеану: – Я лишь хочу разобраться, как это все работает.
Билл бросил неуверенный взгляд на Пеана, и тот кивнул, давая разрешение. Тогда Билл повернулся к Лене.
– Порча говорит о сплочении людей, помечая нас… этим. – Он указал на поросль на груди. – Подразумевается, что это нас как-то соединяет. Но он заботится лишь о том, чтобы распространить свое влияние и приумножить силы, – Билл посмотрел на Пеана. – А вы помогаете людям по-настоящему, как же не хотеть стать частью этого?
Лена улыбнулась.
– Я вас отлично понимаю.
Пеан бросил на нее нетерпеливый взгляд.
– Если твое любопытство удовлетворено, Лена, возможно, ты позволишь мне приступить к работе?
Она покраснела.
– Конечно. Простите.
Пеан отвел от нее взгляд не сразу, но потом повернулся к Биллу и достал из кармана кадуцей, не спеша, впрочем, им воспользоваться.
– Хочу тебя предупредить, лечение твоего недуга будет не таким простым, как лечение человеческих болезней и ран. Мне придется бороться с силой Порчи моими собственными силами. Это будет непросто и, боюсь, доставит тебе значительный дискомфорт.
Билл выглядел напуганным, но ответил твердо:
– Делайте что угодно.
– Если это больно, может, стоит дать ему обезболивающее? – предложила Лена.
– У тебя нет ничего, что могло бы помочь. Ты мне сказала, что это не… Как ты выразилась? Не кабинет терапевта. А потому лекарств у вас мало, так?
– Да.
– А если бы даже вы располагали всеми известными человечеству медикаментами, ни один из них не смог бы облегчить дискомфорт, который испытает этот человек. Причина его недомогания не из этого мира, а потому ваши лекарства не окажут никакого действия. – Пеан посмотрел на Билла. – Боюсь, тебе остается лишь терпеть.
– Понимаю, – сказал Билл. – Я готов.
– Хорошо. Я попрошу тебя лечь.
Убрав со стола одежду Билла, Лена переложила ее на стул. Билл, забросив ноги на стол, лег на спину, как и просил Пеан.
– Вытяни руки вдоль туловища и закрой глаза, – велел Пеан.
Билл подчинился.
Пеан поднял кадуцей, но продолжил удерживать его в паре десятков сантиметров над грудью Билла. Жезл засиял мягким светом, а Пеан начал медленно водить им вперед-назад, будто сканирующим устройством. Во время этой процедуры он хмурился, и Лена не знала, концентрируется ли он так или не рад тому, что сообщает жезл. Спустя несколько секунд Пеан, не отрываясь от дела, окликнул Лену:
– Подойди, пожалуйста. Мне надо, чтобы ты его подержала.
Лена достала из шкафчика резиновые перчатки – касаться инфицированной кожи без защиты она не собиралась – и подошла к столу. Встав за головой Билла, она положила руки ему на плечи, надеясь, что он не станет двигаться слишком активно. Билл выглядел очень сильным, и Лена не думала, что сможет удержать его, вздумай он сесть.
– Готово, – сказала она.
Пеан кивнул, и кадуцей – без какой-то очевидной команды владельца – засветился так ярко, как никогда раньше. Свет был настолько ослепителен, что Лене пришлось отвести взгляд.
Билл распахнул глаза, прищурился, отвернулся и дрожащим голосом проговорил:
– По-моему, я не гот…
Лена разглядела, как Пеан перевернул кадуцей, направив конец со змеей и крыльями в сторону Билла. Безо всякого колебания он вонзил жезл Биллу в грудь, и тот испустил душераздирающий мучительный вопль.
– Вы убиваете его! – крикнула Лена.
– Чепуха, – процедил Пеан. – Я пытаюсь его освободить.
Создавалось впечатление, что он удерживает жезл в теле Билла с большим усилием, будто что-то пытается вытолкнуть его. Пеан сжимал челюсти, а на его лбу Лена впервые увидела капельки пота.
Билл напрягся и рефлексивно попытался подняться, но Лена прижимала его к столу, хотя для этого ей пришлось собрать все силы. С восхищением и ужасом она наблюдала, как Пеан медленно вытягивает жезл. Однако из тела он появился не один – за ним тянулась серовато-зеленая плесень. Медленно, будто выполняя исключительно деликатную операцию, Пеан поднимал кадуцей все выше, вытаскивая все больше отвратительной плесени. Лена поняла, что жезл не просто отдирает плесень от кожи, а словно бы каким-то непонятным образом вытягивает ее изнутри. Однако Лене и не обязательно было в этом разбираться. Это была магия, и главное, что она работала.
Пеан поднимал кадуцей, пока тот не уперся в потолок. Толстые волокнистые нити зеленовато-серой пакости тянулись от жезла к груди Билла. На которой, к слову, не осталось никаких ран – ни от кадуцея, ни от плесени. Плесень, однако, могла двигаться: она старалась отцепиться от жезла и вернуться в тело, из которого ее вытащили несколько секунд назад.
«Она как паразит», – подумала Лена.
А что, если Порча, Пеан и прочие – всего лишь высокоорганизованные паразиты, что кормятся на людях?
Но ее так увлекло происходящее, что эта мысль, едва мелькнув, исчезла. Билл извивался в судорогах, и лишь ценой невероятных усилий Лена удерживала его плечи на столе. Рука Пеана дрожала, и в какой-то момент Лена решила, что битва проиграна, что нити плесени выдернут жезл у него из пальцев и скользнут обратно в Билла, унося кадуцей за собой. Но тут Пеан оскалился, зарычал, почти как животное, и отшвырнул серовато-зеленую массу в другой конец комнаты. Плесень оторвалась от тела Билла с тошнотворным хлюпаньем, тяжело врезалась в стену и влажно плюхнулась на пол. Да там и осталась лежать большой серовато-зеленой кучей размером чуть ли не с Билла.
Лена опустила взгляд на пациента. К ее удивлению, грудь того очистилась, а кожа была нетронутая и гладкая. Но он лежал неподвижно, с закрытыми глазами, и Лена прижала два пальца к его шее, опасаясь худшего. На ум невольно пришла старая шутка: операция прошла успешно, но пациент скончался. Однако волновалась она зря. Пульс был слабый, но ровный. Билл просто потерял сознание от болевого шока. Лена за него порадовалась. Она даже представить не могла, насколько, должно быть, ему было больно. Обморок стал благословением.