Обратимся к свидетельствам одного из первых исследователей истории, этнографии и фольклора полинезийцев, который был сыном ирландца и женщины-маори, что сделало его обладателем сразу двух пышных имен: сэр Питер Генри Бак и Те Ранги Хироа. На рубеже XIX и XX веков, будучи санитарным врачом, он по долгу службы посещал различные уголки Полинезии, и на атолле Ракаханга стал свидетелем театрализованного представления под открытым небом. Шоу было посвящено истории возникновения островов Ракаханга и Манихики. Если вы помните, Ракахангу, тихонько подрастающую среди океана, обнаружил предок островитян Хуку, затем ее вытянул из воды Мауи, и в драке между первым и вторым за право обладания островом вожделенная земля раскололась надвое.
Те Ранги Хироа рассказывает, что представление сопровождалось пением хора и оркестром из барабанов и гонгов. Под его ритмичную музыку на площадке показался Хуку. Увенчанный колпаком из коры и украшенный бородой и усами из кокосового волокна, он с веслом и удочкой в руках «плыл в лодке» – ее изображал разрезанный пополам лист пальмы, прикрепленный к туловищу актера спереди и сзади. Хуку направил свою «лодку» к кокосовому ореху, лежащему посреди импровизированной сцены и символизирующему растущую сушу. Хорошенько рассмотрев добычу, он под пение хора отбыл восвояси, причем изо всех сил раскачивал бедрами свою пальмовую «лодку» – это означало, что на море начался страшный шторм.
Затем на площадке появилась девушка в беседке из пальмовых листьев – хозяйка глубин Хине-и-те-Папа – и Мауи в такой же «лодке», что и Хуку. Мауи пришел в гости к морской богине, причем не забыв деликатно постучать в «дверь», и попросил его помочь ему, когда он вернется на это место с братьями.
В следующем акте в более длинном пальмовом листе показались сразу трое – Мауи и его братья. Они по очереди закидывали крючок, а хор при этом напоминал о событиях той чудесной рыбалки. Наконец хозяйка глубин воткнула крючок Мауи в кокосовый орех, и актер, старательно корча гримасы, потянул «землю» к себе. Когда орех поравнялся с бортом «лодки», Мауи разорвал пальмовый лист и ступил на сушу, а его братья «упали в морскую пучину», то есть просто повалились наземь и, дрыгая ногами, уползли со сцены.
С незамысловатым крестьянским юмором актеры изображали и сценки из жизни Мауи, например его жену Хину в образе унылой старухи, которая жалуется Тангароа на свою незадавшуюся жизнь. Дескать, сначала она по глупости выскочила замуж за Туне и оказалась запертой в его темном подводном логове, а потом променяла демона-угря на грубого и ревнивого Мауи, который так жестоко обошелся с ее возлюбленным. Все это время у ног актрисы скулит и подвывает собачонка, изображающая несчастного Ри.
Мауи почитали, любили, но ему не поклонялись. О его подвигах рассказывали не в торжественной тишине храмов, а на таких вот уличных спектаклях или на дружеских посиделках. Часто рассказ о приключениях героя сопровождался, как иллюстрациями, плетением на пальцах веревочных фигурок – популярной на островах народной забавой, в которой сам Мауи был весьма искусен.
Вспоминали «Тысячу проказ» и во время состязаний в счете, скороговорках, отгадывании загадок, перечислении предметов – в таких турнирах с азартом участвовали и дети, и взрослые. В преданиях, бытовавших на островах Кука, местные божества предлагали пришельцам распутать замысловатые узлы, пересчитать волосы на человеческой голове, звезды на небе, волны в океане и песчинки на морском берегу. Мауи вышел победителем в этом испытании, справившись где умом, а где и хитростью.
Дети и подростки тренировались в почетном среди островитян искусстве составления генеалогий, причем в буквальном смысле слова на собаках – им нужно было вспомнить (или сочинить) родословную того или иного четвероногого любимца, начиная, естественно, от первой на земле собаки – незадачливого Иравару.
Так Мауи вошел не только в верования, предания и песни, но и в повседневный быт островитян. Любопытно, что, когда жители Полинезии принимали христианство, отрекаясь от родных богов и разбивая их изображения, позиции Мауи нисколько не пошатнулись. Более того, миссионеры охотно использовали образ народного героя в своих проповедях, проводя параллели с библейскими историями и поясняя на его примере, что хорошо, а что дурно с точки зрения христианской морали.
Восьмиглазый и многоликий
В XX столетии слава Мауи перешагнула границы Полинезии: благодаря энтузиастам – собирателям фольклора и профессиональным этнографам – о нем услышал мир. Образ островного Прометея не остался незамеченным и художниками, особенно их привлекала история с покорением cолнца. На картинах Армана Манукяна, Пола Роквуда, на книжных иллюстрациях Питера Госсейджа стройный и атлетичный Мауи напрягает рельефные мышцы в страшном усилии, удерживая веревками светило. Но так ли предание описывает внешность героя?
Согласно мифу, красавцем Мауи точно не был. Внешне он не отличался ни ростом, ни подчеркнутой мускулатурой. Зато у него могло быть восемь голов или восемь глаз! Восьмиголовым, в частности, называли Мауи на Мангареве и Раротонге. Впрочем, для жителей этих островов, как и для некоторых других районов Полинезии, восемь – число сакральное, и эпитет «восьмиголовый» мог просто символизировать мудрость Мауи, но частенько миф понимает этот образ буквально: например, все эти восемь голов еще и оказываются помятыми и сплющенными, когда герой поднимает небо.
Еще одна особенность внешности Мауи – это татуировка. Так, миф о поединке героя с богиней смерти подчеркивает, что именно затейливая татуировка на его ногах, торчащих из чрева Хине-нуи-те-по, так некстати привлекла внимание смешливой птички.
Первые европейцы, побывавшие, например, на Гавайях, рассказывают об истуканах о восьми головах, изображающих Мауи. На деревянных резных фигурах, украшающих здания маори, у Мауи нормальное количество голов, зато частенько всего три пальца на руке. Считалось, что боги, создавая людей, изначально решили, что трех пальцев их творениям будет достаточно, но позже человеческие руки были «усовершенствованы» (причем опять-таки не без участия Мауи). Трехпалым представляли героя и некоторые современные художники, например, Питер Госсейдж. Также маори изображали его с высунутым языком, что в традициях этого народа символизирует мужество и непреклонность.
Кстати, в другом мифе Мауи настолько недоволен своей внешностью, особенно лицом, помятым тяжелым небосводом, продубленным ветрами и опаленным подземным огнем, что решает поменяться внешностью со своей красавицей-женой. Конечно, супруга не согласна. Но Мауи тем не менее совершает обмен лицами с помощью заклинания. Став безобразной, женщина покидает землю и становится богиней в царстве мертвых.
И пожалуй, самый известный на сегодняшний день образ Мауи – это почти шарообразный стероидный качок с невероятной копной волос из диснеевского полнометражного мультфильма «Моана», вышедшего на экраны в 2016 году. У «мультяшного» Мауи с тех пор появилось множество поклонников во всем мире, а вот полинезийцам такое представление об их народном герое совсем не понравилось: он показался им слишком толстым, и это, по мнению многих общественных деятелей, неуважительно по отношению к жителям Полинезии.
У островитян, как, впрочем, и у многих народов в старину, дородность считалась признаком знатности и богатства. Все просто – полинезийцы не были избалованы пищей с высоким содержанием белка и жиров. На рыбе и овощах растолстеть сложно, особенно при активной физической работе, а свинина, как и праздность, были привилегией местной аристократии. Жены и дочери вождей старались проводить как можно больше времени, лежа в тени пальм, чтобы приобрести благородный светлый оттенок кожи и приятные глазу формы. Но чрезмерная тучность не поощрялась даже для них. А вот для многих современных полинезийцев в результате изменения образа жизни и приобщения к европейской и американской кухне лишний вес и связанные с ним заболевания – действительно большая проблема. Поэтому изображение главного героя их мифов в виде татуированного «бройлера» они восприняли как неприятный намек, отражение обидного стереотипа, сложившегося у американцев в отношении островитян.
Впрочем, аниматоры уверяют, что они специально изучали анатомию тяжелоатлетов, чтобы «одарить» героя могучей мускулатурой. И, справедливости ради, создатели фильма серьезно изучали не только историю Полинезии и предания, на которых основан сюжет, но и местные ремесла, искусство, музыку, танцы, татуировку, традиционную одежду полинезийцев и даже ботанические особенности различных островов. А внешность? О ней можно спорить и, конечно, прислушиваться к различным мнениям – главное, что приключения Мауи продолжаются и в XXI веке.
Глава 7. На дальних берегах
Для территории, где небольшие, малые или вовсе крошечные клочки суши разделены огромными пространствами океана, полинезийская религиозная культура и мифология отличаются просто удивительным единством. Это можно объяснить только одним способом – пантеон, верования и культовые практики полинезийцев в основе своей сформировались в одном месте, на их общей прародине, и далее распространялись по мере миграции отважных мореплавателей.
Но жизнь не стоит на месте, и на новых землях древний миф обрастал локальными особенностями, связанными с изменившимися условиями жизни. Второстепенные персонажи могли вырасти в богов «местного значения», прежние божества меняли функции, детали родословной и порой (хотя редко) даже имя. В итоге в разных частях Полинезии формировались местные пантеоны, мифы и культы. Самое интересное в другом…
Дело в том, что этот в общем-то неизбежный процесс нередко был хорошо управляемым. Подобно тому, как на заре творения молодые боги восстали против своих родителей, Неба и Земли, жители островов не раз устраивали революции против своих старых верховных божеств, возводя на местный «олимп» новых персон. Не раз и не два под сенью кокосовых пальм раздавался призыв, который можно примерно перевести так: