Новым консулом вместо Коллатина был избран Публий Валерий. Он уже давно прославился в Риме и своим богатством, и своим красноречием. Когда похороны Лукреции превратились в восстание против царя, Валерий принял в нем активное участие. Он не претендовал на власть, пока полагал, что народ изберет вместо изгнанного царя одного вождя, так как был уверен, что лучше Брута никто этому месту не соответствует. Когда же было решено, что во главе государства отныне будут стоять два равноправных правителя, и одним из них избрали Коллатина, Валерий почувствовал себя оскорбленным. Он даже перестал приходить в сенат и участвовать в судебных заседаниях. А ведь Валерий прославился именно как защитник обвиняемых в суде. Тогда по Риму поползли слухи, что Валерий от обиды может переметнуться на сторону изгнанных царей. Об этих слухах узнал и сам Валерий. Когда Брут потребовал от народа дать клятву не щадя жизни бороться с царями за свободу, Валерий первым дал ее. И вот теперь он достиг своей цели — Валерий был избран консулом.
Рим праздновал свободу. Но недаром Брут требовал от сограждан клятвы в верности ей. За свободу еще надо было бороться, ее надо было защищать. Изгнанные Тарквинии не теряли надежды вернуться в Рим. Еще в то время, когда одним из консулов был Коллатин, от них прибыли в город послы с грамотами царя, в которых тот сожалел о своей прежней надменности и просил римлян вернуть его, обещая отныне справедливое и мирное правление. Явившись в Рим, послы просили сенаторов дать им возможность выступить перед народом: путь, дескать, сам народ решит, возвращать ли ему Тарквиниев или нет. Сенаторы поддались на эту уловку, а Валерий решительно выступил против. Он боялся, как бы основная масса народа, боясь почти неминуемой войны с Тарквиниями, не предпочтет мирное рабство опасной свободе.
Богиней-покровительницей Рима являлась и Рома. Сами римляне считали, что именно эта богиня подсказала Энею, где нужно основать новый город. Когда в Риме возник культ императора, то его начали почитать вместе с Ромой.
Прекрасная легенда связана с появлением в римском пантеоне богини утреннего света Матери Матуты (Имо). Много трагических приключений пришлось ей пережить, прежде чем она обрела божественный покой.
В Риме не только каждое явление природы имело своего бога, но и каждый дом, семья, человек.
Такие божества, сопровождающие человека в течение всей его жизни и даже в загробном мире, бывали и добрыми: пенаты, лары, гении, юноны, маны, — и злыми: ларвы или лемуры.
Справляться с различными проблемами римлянам помогали и великие пророчицы — Сивиллы и их священные книги. В самые трагические минуты римской истории народ и его правители обращались за советом к Сивиллиным книгам и тщательно выполняли все рекомендации древних божественных пророчеств.
Мир богов населяли не только собственно римские божества, но и множество заимствованных у соседних греков и этрусков, а также у народов завоеванных территорий. Все они под своими или новыми именами охотно принимались римлянами и включались в пантеон, чтобы покровительствовать могущественному Риму.
После первой неудачи Тарквиний прислал в Рим новых послов. Те уже не говорили о возвращении царской власти и царского рода. Они только требовали возвращения своего имущества. Римляне почти склонились к тому, чтобы вернуть изгнанникам их добро, но тут выступил некий Гай Минуций. Он сказал, что, получив свое имущество, Тарквинии могут использовать его для войны с римской свободой. «Лучше, — говорил Минуций, — чтобы деньги помогли нам против тиранов, чем тиранам — в борьбе против нас». Пока шло обсуждение, послы начали обходить дома богатых и знатных римлян. Их тайной целью было узнать, каково настроение в Риме, есть ли там люди, готовые составить заговор в пользу царей, и если есть, то сколько их и сильны ли они.
В Риме действительно такие люди нашлись. Это была в основном молодежь, бывшие сверстники и сотоварищи сыновей царя. Они и сами по примеру царевичей вели себя вольно, а теперь их своеволию пришел конец. Они мечтали о возвращении царской власти, потому что царь может разгневаться и простить, а закон неумолим и равен для всех. Царь, как они говорили друг другу, это — строгий, но справедливый отец, а закон — холодный и равнодушный каратель. Среди таких людей были знатные Аквилии и Вителлии, чьи матери были сестрами Коллатина. Они склонились на уговоры царских послов и согласились составить заговор и свергнуть республику. В заговор они вовлекли и двух сыновей самого Брута. Дело в том, что сестра Вителлиев была женой Брута, так что его сыновья приходились юным Вителлиям двоюродными братьями. Вителлии внушили юношам, что те, избавившись от жесткости и тупости отца, станут еще и родственниками дома Тарквиниев. Заговор состоялся.
Вечером заговорщики собрались в доме Аквилиев, где жили и царские посланцы. Они поклялись страшной клятвой убить консулов и написали об этом Тарквинию, а письмо вручили его послам. Случайно это услышал раб Аквилиев Виндиций. Он решил раскрыть заговор. Но кому? Трудно, да и небезопасно сообщить одному консулу, что в заговоре против государства участвуют его сыновья, а другому — что его племянники. Тогда раб обратился к Валерию, бывшему в то время еще частным лицом. Выслушав Виндиция, Валерий с друзьями и слугами поспешил к дому Аквилиев. Хозяев не было дома, и он вошел в комнату, где находились послы. Там он и нашел злополучное письмо. Удостоверившись, что рассказ Виндиция — чистая правда, Валерий решил действовать. Выходя из дома, он столкнулся с возвратившимися Аквилиями. Те, увидя в руках Валерия письмо, попытались его выхватить. Завязалась борьба. Валерию удалось вырваться и с письмом в руках прибежать на форум. В это же время его брат Марк притащил туда царских приближенных. Когда на форуме восстановился порядок, Валерий приказал привести Виндиция, который и рассказал о заговоре, а в подтверждение его слов сам Валерий прочитал письмо. Уличенные заговорщики были сразу же схвачены. Послов тоже хотели арестовать, но уважение к законам и неприкосновенности послов взяло верх. Их отпустили, а сограждан стали судить. Некоторые предлагали изгнать предателей. Но Брут был неумолим. Он напомнил о законе, по которому предателей должны раздеть донага, высечь розгами, а затем обезглавить. Затем Брут обратился к сыновьям, надеясь, что те сумеют оправдаться. Но улики были слишком вескими, и те, пристыженные, молчали. Консул приказал свершить правосудие. Без трепета он наблюдал мучительную казнь собственных сыновей. И лишь после окончания процедуры ушел с форума. Оставшись один, Коллатин попытался спасти жизнь своим племянникам. Народ это чрезвычайно возмутило. Начался ропот. Люди стали звать Брута, чтобы помешать спасти изменников. Коллатин решил силой восстановить порядок и схватить Виндиция, но Валерий и его друзья не дали это сделать. Бруту пришлось вернуться. Все тотчас же смолкли. Консул сказал, что над сыновьями он сам вершил суд, основываясь на отцовском праве, а остальных должен судить народ. И народ единогласно приговорил обвиняемых к той же казни, которой подвергли сыновей Брута.
После этих событий начали шириться дурные слухи о Коллатине. И когда тот, как уже говорилось, отказался от консульства, вторым консулом был избран Публий Валерий. Первое, что он сделал, став консулом, — отпустил на свободу Виндиция, дал ему деньги из казны и полные права римского гражданина. Такова была награда за донос, спасший римскую свободу.
Теперь не могло быть и речи о возвращении Тарквиниям имущества. В то же время сенат не захотел конфисковать это добро. Он постановил отдать дворец со всем его содержимым на разграбление. В этой ситуации каждый мог захватить какую-то часть царского имущества и таким образом стать личным врагом Тарквиниев, потеряв всякую надежду на примирение с ними. Пашню же Тарквиниев решили сделать общей собственностью и посвятить богу Марсу. Их участок находился между городом и Тибром. Хлеб на поле либо был уже сжат, но все еще стоял в снопах, либо еще не убирался, хотя и был готов к жатве. В любом случае пользоваться этим хлебом было нельзя, так как поле теперь было священным.[177] Собравшиеся римляне стали собирать и сбрасывать урожай в реку. На поле росли и деревья. Их тоже начали рубить и бросать в Тибр. Река в это время обмелела, и уже первые сброшенные стволы наткнулись на мель и остановились. На них наталкивались другие деревья и корзины с колосьями. Постепенно все это собиралось в кучу, сцепляясь в нераздельное целое. Вокруг образовавшейся груды стал накапливаться ил. Так постепенно на реке Тибр в центре Рима возник остров. Позже его укрепили искусственной насыпью и возвели на нем храмы и портики. Когда на острове построили храм бога врачевания Эскулапа, его начали называть островом Эскулапа. А очищенное от всякой растительности поле стали именовать Марсовым. И оно долго официально не входило в состав города.