На следующее утро вооруженные Фабии подошли к дому Цезона и построились для похода. Цезон вышел из дома в военном плаще, встал в середину строя и дал приказ выступать. Отряд двинулся по улицам Рима. Отовсюду стекались люди, среди которых было много родственников и зависимых от Фабиев людей. Последних насчитывалось около пяти тысяч. Они тоже готовы были выступить вслед за Фабиями. Но Фабии все же решили одни взять на себя бремя защиты родины от разбойничьих набегов этрусков. Сопровождавшие желали Фабиям счастья, благополучного возвращения и будущих почестей. Проходя мимо каждого храма, все творили молитву богам ради удачи фабиевского предприятия. Через Карментальские ворота Фабии вышли из Рима. Они подошли к реке Кремере, правому притоку Тибра и решили построить здесь укрепление, дабы воспрепятствовать действиям этрусков.
Закончился год, Цезон Фабий перестал быть консулом, но Фабии продолжали нести охрану римской границы. Со временем, осмелев, они начали и сами проникать на вейентскую территорию. Этим-то и решили воспользоваться этруски. На третий год противостояния они придумали такую хитрость. Когда Фабии выходили из своего укрепления, они выпускали им навстречу скот, соседние крестьяне при этом разбегались, и вооруженные отряды вейентов тоже отступали, заманивая римлян.
Однажды Фабии увидели пасущееся стадо и решили отнять его у врагов. Они вышли в открытое поле и принялись ловить разбегающихся коров. Фабии не заметили, что в засаде спрятался многочисленный этрусский отряд. Увлеченные ловлей скота, они нарушили военный строй и рассыпались на отдельные группы. И вот тогда-то этруски выскочили из засады. Они окружили Фабиев и начали забрасывать их копьями и стрелами. Увидев, что они со всех сторон окружены врагами, Фабии построились в кольцо, чтобы дать отпор нападающим. С течением времени число этрусков, которым приходили на помощь все новые отряды, увеличивалось, а число Фабиев уменьшалось. Тогда Фабии изменили тактику. Они перестали отбиваться со всех сторон, а построились так, чтобы можно было пробиться в одну сторону. Их напор был столь яростен и силен, что им удалось пробиться сквозь строй врагов намного превосходящих по численности.
Фабии прорвались к холму и заняли его. Их позиция была настолько удобна, что они даже начали сами теснить этрусков. Но в поддержку сражающимся вейентам пришел новый отряд. Пока Фабии сражались с первым отрядом, новый поднялся на холм и ударил по Фабиям с тыла. И против нового неприятеля мужественно обратились Фабии. Но силы были неравны. Все триста шесть Фабиев героически пали в неравной схватке. На этом мог бы прерваться славный род, если бы перед уходом на войну Фабии не оставили дома одного из юношей — Квинта, который еще не вошел в возраст воина. Он и стал продолжателем рода. Через десять лет Квинт Фабий стал консулом. И еще много раз Фабии становились консулами, и многие из Фабиев принесли славу государству.
Единоборство Корнелия Косса
Случилась и вторая война между Римом и Вейями. Вейский царь Ларс Толумний побудил жителей подчиненного Риму города Фиден отделиться от римлян. Когда весть о фиденской измене достигла Рима, в город были отправлены послы разобраться, в чем дело. Подстрекаемые Толумнием, фиденцы напали на послов и убили их. Это безбожное преступление вызвало в Риме такой гнев, что все граждане единодушно объявили Вейям и Фиденам войну. В первом сражении с фиденцами римляне одержали победу, но понесли такие большие потери, что начали опасаться, как бы из-за подобных потерь война не окончилась поражением. И как бывает обычно в случаях, требующих особого напряжения сил, был назначен диктатор. Под его командованием римское войско выступило против этрусков и расположилось недалеко от Тибра. Вскоре два враждебных войска встретились друг с другом. Этруски не решались вступить в бой, а римский диктатор не давал сигнала начать сражение, пока гадание авгуров по птицам не будет благоприятным. Как только он получил знак об удачном исходе гадания, так сразу же приказал начать бой. Почти на всех участках римляне побеждали. Только этрусская конница, которой командовал сам Толумний, не только оказывала упорное сопротивление, но и теснила римлян.
В рядах римской конницы, упорно сражавшейся с этрусками, находился знатный юноша Авл Корнелий Косс. Он отличался красотой, отвагой и силой. Косс храбро сражался в первых рядах. Вдруг он увидел этрусского всадника в пышных одеждах, распоряжавшегося действиями остальных конников. Косс понял, что это — сам Толумний. Воскликнув, что если есть на свете что-то святое, то он убьет этого нарушителя договоров и принесет его в жертву в честь погибших послов, и направил своего коня против Толумния. Они оба схватились в жестоком поединке. Косс сумел с такой силой ударить врага, что тот упал с коня. Не давая противнику опомниться, он тоже спешился и напал на упавшего Толумния. Тот пытался защищаться, но Косс все сильнее теснил его. В конце концов римлянин несколько раз пронзил вейского царя копьем. Когда Косс увидел, что враг недвижим, он снял с него богатые царские доспехи, а затем отрубил голову и насадил на свое копье. С этим ужасным трофеем он помчался по полю битвы. Когда этрусские конники увидели отрубленную голову своего царя, они растерялись и бросились врассыпную. Победа римлян была полной.
Победоносное римское войско со славой вернулось домой. Все прославляли могучего и отважного Косса, несшего «тучные доспехи». Победитель посвятил их Юпитеру и поместил в его храм рядом с подобным трофеем, добытым Ромулом. Это был второй случай в римской истории, когда с командующего вражескими войсками были сняты его доспехи.
Диктатура Цинцинната
Этруски являлись не единственными врагами Рима. С самого начала существования города ему приходилось упорно бороться с сабинами. Во время одной из таких войн сабины, которым помогали эквы, начали одолевать римлян. Римское войско во главе с консулом в собственном лагере осадили эквы. Попытка второго консула освободить осажденных не удалась. Тогда римский народ вновь решил прибегнуть к диктатуре. Диктатором был назначен Люций Квинкций Цинциннат.
Когда состоялось назначение, самого Цинцинната не было в Риме. Он в это время занимался обработкой своей земли за Тибром, а было ее у него всего четыре югера (1 гектар). Во время работы Цинциннат неожиданно увидел послов сената и услышал в ответ на свое приветствие просьбу немедленно надеть тогу, если ему дорого благополучие Рима. Цинциннат стер пот со лба, приказал жене принести тогу, а затем внимательно выслушал посланцев сената. Те объяснили, в каком тяжелом положении находится государство, и сказали, что только на него вся надежда Рима. Цинциннат тотчас согласился оставить свое поле и спешить в Рим, но у него не было даже лодки, чтобы переправиться через Тибр и добраться до города. Сенат снарядил для него за государственный счет корабль, на котором он и прибыл в Рим.
На основании своих диктаторских полномочий Цинциннат фактически остановил всю жизнь в городе, чтобы ничто не мешало приготовлению к войне. Он приказал всем мужчинам призывного возраста собраться на Марсовом поле с оружием и деревянными кольями, а старикам — приготовить еду для своих соседей-воинов. Когда все собрались, он ранним утром выступил в поход, приказав двигаться как можно быстрее, и к вечеру добрался до того места, где эквы осадили лагерь римского консула. Осмотрев позицию, Цинциннат принял решение. Он развернул свой строй в одну шеренгу, охватив ею весь вражеский лагерь, а ночью приказал строить насыпь с частоколом, сопровождая строительство воинственными криками. Осажденные римляне, услышав эти крики, поняли, что к ним подошла помощь и вступили в бой, чтобы через вражеский лагерь прорваться к своим. Эквы, не зная, что делать, против кого выступать, решили, что важнее не дать осажденным вырваться, и завязали с ними сражение. Так Цинциннат выиграл целую ночь для строительства собственного лагеря и утром вступил в бой с уже утомленным ночным сражением врагом. Эквы, на которых нападали с двух сторон, были наголову разгромлены. Они лишь умоляли римских командиров не превращать их победу в поголовную резню.
Цинциннат велел заковать вражеских командиров в оковы, а остальных провел под «игом». Это делалось так: ставились вертикально два копья на небольшом расстоянии друг от друга, между их верхушками закреплялось горизонтально еще одно копье, и пленные должны были согнувшись пройти сквозь такие «ворота». Проход под игом считался величайшим позором для любого воина. Захваченную у врагов добычу Цинциннат разделил только между своими воинами, считая воинов консула, попавших в осаду, недостойными получить какую-либо награду, а самого консула лишил полномочий.
Одержав столь блестящую победу, Цинциннат с торжеством вернулся в город. Задержавшись еще немного для решения судебного дела, он через шестнадцать дней после назначения его диктатором сложил с себя диктаторские полномочия, хотя по закону имел право обладать ими в течение шести месяцев. Став снова частным человеком, Цинциннат вернулся к своему скромному полю.[197]
Взятие Вей
Одним из самых непримиримых врагов Рима продолжал оставаться город Вейи. Римляне уже дважды воевали с ними, и хотя в обеих войнах они одержали победу, Вейи все же были грозным и богатым противником. Первое вызывало страх, второе — жажду добычи. Между римлянами и вейентами постоянно происходили стычки даже в мирное время. Во время одной такой стычки этруски нанесли римлянам некоторый урон, и римляне решили его возместить. В Вейи были отправлены послы с этим требованием, но вейские правители надменно заявили, чтобы они немедленно убирались из города, иначе с ними поступят так, как когда-то Ларс Толумний поступил с посланцами Рима, т. е. убьют. Когда послы с этим ответом возвратились в Рим, возмущенный сенат решил объявить Вейям войну.
Война Римом была объявлена, и вейенты обратились за поддержкой к другим этрусским городам, но им отказали, так как царь Вей был ненавистен остальным этрускам. В свое время он очень хотел быть избранным верховным жрецом всех этрусков, но на выборах ему предпочли другого кандидата. Вейский царь был очень уязвлен и жаждал мести. Однажды во время ежегодных торжественных игр, которые все этруски устраивают совместно, он неожиданно приказал своим рабам-актерам покинуть игры. А так как большинство актеров принадлежали именно ему, игры были сорваны. Этот поступок этруски простить вейскому царю не могли. Лишившись поддержки, вейенты, несмотря на всю свою надменность, не решились вступить в открытое сражение и решили отсидеться за мощными стенами своего города. Римляне же обложили Вейи и начали осаду. Но осада затянулась. До сих пор римляне воевали только летом, а на зиму возвращались домой. Теперь же пришлось и зимой остаться под стенами Вей в военном лагере.