Они отправились к алтарю беспощадных Эриний. Кирка там заколола ягнёнка и тёплой жертвенной кровью омыла руки Язона, очистив его от свершённого им преступленья. С души Язона упала великая тяжесть, а Медея первый раз после смерти Абсирта улыбнулась ему.
Но, прощаясь с Медеей, волшебница Кирка сказала:
– Даже и я неспособна совсем избавить Язона от наказанья. С тех пор как руки его омылись жертвенной кровью, люди не смогут ему отомстить за царевича. Но берегитесь богов. Совесть Язона до смерти не будет спокойна. Тяжкою будет ваша совместная жизнь. Много вы испытаете бед и лишений.
Остров Сирен
Несмотря на такое печальное предсказание, аргонавты дружно и весело двинулись в путь. Как ни прекрасен был остров волшебницы, как ни чудесна долина, где царствует вечное лето, родная Эллада была им милей.
Быстро скользил их корабль мимо берегов плодородной земли, и волны переливались под ним подобно серебряной чешуе. К вечеру над водой закружился туман; несколько островков, похожих на встречные корабли, показались на горизонте. Но мгла опустилась до самой воды и скрыла островки от глаз аргонавтов.
Вдруг из тумана послышалось пение. Звучные женские голоса сначала далеко, потом всё ближе и ближе, всё громче и громче зазвенели в вечернем воздухе. В недоуменье переглянулись герои. Они не могли понять откуда доносится пенье. Казалось, что им навстречу несётся в тумане корабль, полный незримых певиц. И хотя аргонавты не слышали слов, им чудились в звуках мольба и тревога, жалобный нежный призыв.
Это были волшебные звуки, они притягивали к себе аргонавтов, манили и звали корабль за собой. Сначала Орфей повернулся лицом туда, откуда послышалось пение, и замер на месте. Потом Линкей, напрягая острое зрение, впился глазами в туман. За ним и Медея, откинув косы от ушей, прислушалась к песне, и юные Диоскуры, выпустив вёсла из рук, застыли в глубоком молчанье. А кормчий Тифий, оставив кормило, встал во весь рост и поднял правую ногу на борт, точно вздумал шагнуть через него в воду.
– Стойте! – сказал наконец Язон. – Это песня о смерти. Кто-то тонет в тумане и взывает о помощи.
По знаку Язона гребцы схватились за вёсла. Их бронзовые тела разом рванулись вперёд, потом откачнулись назад, и «Арго», весь в пене и брызгах, понёсся сквозь плотный туман на призывные звуки. Никогда ещё аргонавты не гнали корабль с такой быстротой. Охваченные неодолимым желанием узнать, откуда звучит эта песня, гребцы забыли даже свою Элладу.
Нос корабля на быстром ходу прорезал туман, и навстречу ему точно всплыл из-под воды неведомый островок. У подножия этого островка кипели буруны, и острые рифы, скрытые под водой, грозили неосторожным мореплавателям. А на зелёной лужайке, у самых волн, были набросаны груды камней, и жёлтые черепа с пустыми глазницами валялись в траве.
Но аргонавты не замечали бурунов. Не видели они и костей. Сильными взмахами вёсел гнали они свой корабль прямо на рифы. Там на гладкообточенном камне, над самой водой, вполоборота к пловцам сидели три девы-певицы. Наполовину скрытые камнем, они манили к себе аргонавтов и пели волшебную песнь. Их волосы отливали на солнце то медью, то зеленью. Руки тянулись навстречу героям. Большие глаза, холодные, как глаза змей, не отрываясь, следили за «Арго». И, повинуясь волшебному взгляду, кормчий Тифий направил корабль прямо на камень. Точно во сне он видел и рифы, и золотистую мель, но под действием чар ему казалось, что лучше разбиться о риф, чем уплыть от острова прочь, не упившись чудесным пением. То же чувствовали и другие пловцы. Только мудрый Орфей не поддался волшебству.
Встав на носу корабля в длинной волнистой хламиде, поднял кифару певец и по струнам рукою ударил. Мерно под ловкой рукой загремели согласные струны, страшных певиц голоса заглушая торжественным хором:
– Стойте, герои Эллады, гребцы быстроходного «Арго»!
Или затем мы спаслись от погони жестоких колхидян,
Чтобы погибнуть в волнах, не достигнув Пелазгии милой?
Разве не слышите вы, как ревут перед нами буруны,
Берег и скалы вокруг покрывая кипучею пеной?
Разве не видите вы: это остров Сире́н смертоносных.
Бойтесь коварных сестёр. Неизбежными чарами песен
Губят они корабли проходящих вблизи мореходов.
В море, отважный Язон! Удались от обители смерти.
Тот, кто увидел Сирен вероломных и ими пленился,
Тот ни седого отца, ни матери милой, ни братьев
В доме родном никогда не утешит желанным возвратом.
Злобные сёстры-Сирены до пояса так же прекрасны,
Как и богиня любви Афродита, рождённая морем.
Но не смотрите на них, не пленяйтесь их ложной красою:
Бёдра волшебных сестёр поросли отвратительной шерстью,
А от колен вместо ног кривые орлиные лапы
Издавна служат у них безобразному телу опорой.
Так пел аргонавтам Орфей, и сами Сирены заслушались его песней. Они не понимали человеческой речи, но голос певца казался им слаще и чище их собственных голосов. А звуки его кифары так удивили коварных сестёр, что они замолчали, в недоуменье глядя на быстро идущий корабль.
Но как только пенье Сирен прекратилось, один за другим очнулись гребцы. Волшебные чары слетели с Тифий, как сон. Он грудью налёг на кормило, и лёгкий корабль, едва не ударясь о камень, свернул на восток и помчался от острова прочь.
В страшном волнении Сирены спрыгнули с камня и вперевалку заковыляли к воде. Им так хотелось поближе взглянуть на Орфея, что они на минуту забыли о своём безобразии. Но тут уж все аргонавты увидели и косматые бёдра, и кривые птичьи лапы волшебных сестёр. Могучим презрительным смехом разразились тогда герои. Громко засмеялся Язон. Корчась от смеха, перепутали вёсла Кастор и Полидевк. Схватился за голову смешливый Евфал, а Теламон обнял руками мачту, чтобы не опрокинуться в воду. Так уплыли герои от страшного острова. Сирены же, упав на траву, катались по ней и грызли друг друга в напрасной ярости.
Харибда и Скилла
Когда наконец аргонавты перестали шутить и смеяться, мудрый Орфей сказал:
– Часто издали люди считают прекрасным то, что вблизи уродливо и смешно.
И все согласились с Орфеем.
Но недолго герои вспоминали косматых красавиц. Впереди им послышался грохот волн, точно буря опять летела навстречу. Слева они увидели берег, а справа – огромный лесистый остров. Между островом и землёй показался пролив, очень узкий и стиснутый скалами. С одной стороны слышался хриплый собачий лай, точно тысячи псов собрались на скале и делили добычу. С другой – грозно ревела пучина, и с каждой минутой нарастала волна.
– Неужели опять мы вернулись к Евксинскому Понту и попали в страну псоглавцев? – спросил Теламон.
Но ему никто не ответил, потому что никто не знал, что за остров виднеется сбоку.
Слыша грохот и лай, Тифий повернул налево. Он подумал, что псы на скале не очень опасны. Лучше плыть мимо них, чем попасть в ревущий поток.
Но как только «Арго» приблизился к левому берегу, Язон закричал:
– Правь правее, Тифий! Посмотри: это страшная Ски́лла.
Аргонавты взглянули наверх и увидели на скале отвратительное чудовище. Шесть свирепых волчьих голов, разевая кровавые пасти с тремя рядами зубов, раскачивались над бездною. Они, как грибы на липовом пне, торчали пучком на одной извилистой шее. Двенадцать звериных лап со стальными когтями тянулись навстречу «Арго». Двенадцать горящих глаз неотступно следили за кораблём.
В страхе Тифий направил корабль к правому берегу. Но не успел он ещё отойти от мерзостной Скиллы, как справа разверзлась огромная пасть другого чудовища. Волны бурным потоком хлынули прямо в разинутый зев, как в бездонную пропасть, увлекая корабль за собой.
– Назад! – закричал Мелеагр. – Гребите назад! Берегитесь Харибды!
Изо всех сил работали вёслами аргонавты, борясь с яростным течением. Только чудом им удалось задержать корабль и причалить его к покрытому тиною рифу, внезапно поднявшемуся из волн, потому что Харибда втянула всю воду в своё ужасное чрево и море вдруг обмелело.
Оглушённые рёвом прибоя, гребцы, как могли, держались за камень, а Харибда, раздув дрожащие ноздри, тянула в себя остатки воды, и пар поднимался над нею столбами.
– Как только чудовище выпустит воду обратно, – сказал аргонавтам Язон, – сразу беритесь за вёсла. Если нам не удастся пройти, покуда оно переводит дыханье, мы никогда не увидим Эллады. Ставьте же парус. Молите отца, Бореады, чтобы он нам помог.
Покамест он так говорил, волны с шумом помчались обратно. Это злая Харибда отрыгнула всю воду из чрева. Но гребцы уже были готовы: вёсла ударили по воде, парус с треском развернулся во всю ширину, и корабль, как стрела из лука Артемиды, пролетел мимо чудовищ. Долго слышали аргонавты, как лает им вслед свирепая Скилла, как ревёт и фыркает в гневе Харибда, но теперь они были спокойны и, спустив парус, потихоньку гребли на восток, огибая гористые мысы. Так они миновали Месси́нский пролив.
Планкты
Однако впереди их ждало ещё одно испытание. Надо было пройти через Пла́нкты – огромную сводчатую пещеру. В этой древней пещере царит тьма. Только узкая трещина в своде пропускает отблеск дневного света. В вечном мраке по кругу струится вода и воронкой уходит под землю. Вечно кружит она обломки судов, заблудившихся в этой пещере. А под морщинистым каменным сводом бушуют холодные вихри, день и ночь над волнами встают водяные смерчи. Никогда ни один мореход не прошёл через Планкты. Даже голуби Зевса, которые точно белые пчёлы носят на светлый Олимп амброзию – сладкую пищу бессмертных богов, – и те погибают под сводами Планктов, сбитые в воду смерчем.
Но аргонавты никак не могли миновать этой мрачной пещеры. Путь в Элладу лежал через страшный подземный проход.
Осторожный Язон поставил корабль на якорь у самого входа в таинственный грот, чтоб принести обильную жертву богиням Афине и Гере. Герои молили бессмертных богинь усмирить волнение в пещере. Однако богини молчали, а небо над «Арго» подёрнулось дымкой. Пришлось выжидать хорошей погоды и попутного южного ветра.