e—f) в Пелопоннесе, Кизик на горе Димдим в Мраморном море (см. 149.h), Самсон в Филистии (Суд. 14,5), Давид в Вифлееме (1 Цар. 17,35), — это один из зверей, который во время коронации вызывал царя на ритуальный поединок.
5. Рассказ Вергилия («Георгики» IV.315 и сл.) о посещении реки Пеней Аристеем — это пример безответственного пользования мифом: Протей, живший на острове Фарос в дельте Нила, притянут к этой истории «за уши». В Темпе действительно был знаменитый оракул Аполлона, с которым, без сомнения, советовался его сын Аристей, однако пелопоннесский ручей Аретуса никакого отношения к Пенею не имеет. С мифологической точки зрения абсолютно абсурдным выглядит то, как Аристею показывали различные чертоги во дворце наяд, где якобы хранились истоки таких далеко расположенных друг от друга рек, как Тибр, По, Анио, Фасис и другие.
6. Ввоз масла на Сицилию был бы намного выгоднее для критян, чем ввоз черенков олив. Но поскольку эллинские колонии появились на южном побережье острова в позднемикенскую эпоху, с ними вместе распространилась и культура оливы. Посетившего Сицилию Аристея можно отождествить с Зевсом Морием, который отвечал за распределение черенков священной оливы, происшедшей от той, которую посадила Афина в афинском Акрополе (см. 16.c). Не исключено, что с ним связано пчеловодство, которое пришло в Афины с минойского Крита, где символами пчеловодов были рукавица и пчела. Ульи изготовлялись из терракоты. Греческое слово со значением «перга» (cerinthos) имеет критское происхождение так же, как и другие относящиеся к пчеловодству слова, например cerion («соты»), cerinos («воск») и ceraphis («восковая моль», представляющая собой определенный тип саранчи). Кер, чье имя, которое писалось также Car или Q're, в широком смысле означало «судьба», «рок», «удел». Во множественном числе это слово дало ceres («неудачи, напасти, незримое зло») и, очевидно, стало именем критской пчелы-богини, т.е. богини «смерти-в-жизни». Так, фиванская богиня Сфинкс названа Эсхилом («Семеро против Фив» 777) «мужей крадущая Кер».
83. Мидас
Мидас был сыном Великой богини горы Иды и сатира, имени которого уже никто не помнит. Он проводил жизнь в удовольствиях, был царем македонского Бромия, где правил бригами (или мосхами, как их еще называют), и посадил свои знаменитые розовые сады1. В младенчестве он лежал в колыбели, по которой, как видели люди, взобралась вереница муравьев и, пока он спал, сложила у него между губ пшеничные зерна. Это чудо прорицатели истолковали как знак, предвещающий огромное богатство, которое должно свалиться на Мидаса. Когда он повзрослел, его стал обучать Орфей2.
b. Однажды подвыпивший старый сатир Силен, бывший учитель Диониса, отстал от главной части буйного дионисийского воинства, шагавшего из Фракии в Беотию, и завалился спать в розовом саду. Садовники связали его гирляндами цветов и поставили перед Мидасом, которому он стал рассказывать чудесные сказки о том, что за потоком Океана есть огромный континент, полностью отделенный и от Европы с Азией, и от Африки, а там есть множество прекрасных городов, населенных высокими, счастливыми долгожителями, живущими по справедливым законам. Великая экспедиция — по меньшей мере десять миллионов человек — однажды отправилась на кораблях через океан, чтобы посетить гипербореев, но, узнав, что их родная земля — самая лучшая в старом свете, они, разочарованные, вернулись. Среди других чудес Силен упомянул ужасный водоворот, который не может преодолеть ни один из путников. И еще есть место, где две реки текут рядом; деревья, растущие по берегам одной реки, дают плоды, которые, если их съесть, заставляют человека стонать, плакать, пока он не исчахнет. Но плоды, растущие по берегам другой реки, возвращают молодость даже очень старым людям. Более того: сначала к ним возвращается средний возраст, затем молодость, юношество, отрочество, детство, затем младенчество — и, наконец, они совсем исчезают! Мидас, очарованный выдумками Силена, держал его у себя целых пять дней и ночей, а потом дал людей, чтобы те сопроводили его к лагерю Диониса3.
c. Дионис, который беспокоился о судьбе Силена, отправил к Мидасу людей — спросить, что он хочет в награду. Мидас, не раздумывая, ответил: «Прошу, сделай так, чтобы все, к чему я ни прикоснусь, превращалось в золото». После этого в его доме превратились в золото не только цветы, камни и вещи, но даже пища, которую он ел, и вода, которую он пил, стоило ему только сесть за стол. Вскоре Мидас взмолился, чтобы его освободили от необдуманной просьбы, ибо он умирал от голода и жажды. Дионис, которого это происшествие немало позабавило, сказал, чтобы Мидас отправился к истоку реки Пактол, что у горы Тмол, и там искупался. Он повиновался, и сразу же его способность превращать все в золото исчезла, но, говорят, что песок в реке Пактол до сих пор блестит от золота4.
d. Мидас, пришедший в Азию с толпой бригов, был усыновлен бездетным фригийским царем Гордием. Будучи еще бедным крестьянином, Гордий однажды был немало удивлен, когда увидел, как царский орел сел на оглоблю его воловьей упряжки. Поскольку ему показалось, что орел собирается здесь сидеть целый день, он погнал своих волов в Тельмесс, что во Фригии (теперь эта часть принадлежит Галатии), где находился надежный оракул. Но уже у городских ворот он встретил юную предсказательницу, которая, увидев орла, продолжающего восседать на оглобле, настояла на том, чтобы Гордий тут же принес жертву Зевсу-царю. «Позволь мне отправиться с тобой, крестьянин, — сказала она, — чтобы помочь тебе правильно выбрать жертвы». «Конечно, — ответил Гордий, — ты, по-моему, мудрая и уважительная девушка. Может быть, ты выйдешь за меня замуж»? «Сразу же после жертвоприношений», — услышал он в ответ.
e. Тем временем царь Фригии неожиданно скончался, не оставив потомства, и оракул провозгласил: «Фригийцы, ваш новый царь приближается со своей невестой, сидя в воловьей повозке!»
Когда повозка въехала на рыночную площадь Тельмесса, всех сразу привлек сидящий на оглобле орел, и в Гордии единодушно признали царя. В благодарность и повозку, и упряжь, которую он особым узлом привязал к оглобле, он посвятил Зевсу. После этого оракул объявил, что тот, кто сумеет развязать узел, станет владыкой всей Азии. Упряжь и оглоблю перенесли в акрополь Гордия — города, который тот основал, и там их веками зорко берегли жрецы Зевса, пока Александр Македонский не дерзнул разрубить его мечом5.
f. После смерти Гордия трон достался Мидасу, который ввел культ Диониса и основал город Анкиру. Бриги, пришедшие с ним, стали называться фригийцами, а царь Фригии до сих пор носит имя то Гордия, то Мидаса, поэтому первого Мидаса сейчас ошибочно называют сыном Гордия6.
g. Мидас присутствовал на знаменитом музыкальном состязании между Аполлоном и Марсием, судьей которого был речной бог Тмол. Тмол присудил приз Аполлону; а когда Мидас не согласился с его решением, наделил его ослиными ушами. Долгое время Мидасу удавалось прятать уши под высокой фригийской шапочкой, но его цирюльник, узнав о таком уродстве, не сумел сохранить тайну даже под страхом смерти. Страдая от того, что никому не может доверить свою тайну, он выкопал на речном берегу ямку, огляделся, чтобы вокруг никого и было, и прошептал: «У царя Мидаса ослиные уши!» Затем он закопал ямку и со спокойной душой пошел домой. Но покой его длился недолго: из ямки вырос тростник, который передавал секрет всем прохожим. Когда Мидас узнал, что его уродство ни для кого не секрет, он приговорил цирюльника к смерти, напился бычьей крови и мученически умер7.
1Гигин. Мифы 274; Филострат. Жизнь Аполлония Тианского VI.27; Геродот I.14 и VIII.138.
2Цицерон. О дивинации I.36; Овидий. Метаморфозы XI.92—93.
3Элиан. Пестрые рассказы III.18.
4Овидий. Метаморфозы XI.90 и сл.; Гигин. Мифы 191; Вергилий. Буколики VI.13 и сл.
5Арриан. Анабасис Александра II.3.
6Павсаний I.4.5; Элиан. Пестрые рассказы IV.17.
7Овидий. Метаморфозы XI.146 и сл. Персий. Сатиры I.121; Страбон I.3.21.
1. Мидаса довольно надежно отождествляют с Митой, царем мосхов («людей тельца»), которых еще называли «мушки». Это был народ понтийского происхождения; в середине второго тысячелетия до н.э. он занимал западную часть Фракии, которая позднее стала называться Македонией. Примерно в XII в. до н.э. мосхи пересекли Геллеспонт, разгромили в Малой Азии империю хеттов и захватили их столицу Птерию. Слово «мосхи», возможно, связано с культом тельца как духа священного года. Розы в садах Мидаса и рассказ о его рождении предполагают оргиастический культ Афродиты, священным цветком которой считалась роза. Рассказ о том, что в золото превращалось все, к чему притрагивался Мидас, возник, навеянный огромными богатствами, принадлежавшими династии Мита, а также открытием золота на реке Пактол. Многократно указывалось, что ослиные уши возникли из-за изображения Мидаса в афинской комической драме как сатира с отвратительными длинными ушами.
2. Поскольку ослы были священными животными Диониса, который пару этих животных поместил среди звезд, не исключено, что первоначально Мидаса прославляли в образе осла. Пара ослиных ушей, прикрепленных к концу скипетра из камыша, были символом царской власти, который носили все египетские династические боги в память о том времени, когда ослоухий Сет (см. 35.4) правил их пантеоном. Власть Сета резко шла на спад до тех пор, пока цари гиксосов в начале второго тысячелетия до н.э. не предприняли попытку ее реставрировать.
3. Не исключено, что сакральное изображение, навеявшее рассказ о цирюльнике Мидаса, на самом деле описывало смерть царя-осла. Его волосы, олицетворявшие солнечные лучи, — вместилище царской власти — срезались, как у Самсона (см. 91.1). Отрубленную голову хоронили в яме как оберег города Анкиры от нашествия врагов. Тростник представляет собой амбивалентный символ: будучи «деревом» двенадцатого месяца (см. 52.3), он предвещает царю неминуемую смерть; с другой стороны, он наделяет царской властью преемника. Поскольку бычьей крови приписывалась огромная магическая сила, только жрицы матери-земли могли пить ее, не причиняя себе вреда (см. 51.4 и 155.