6. О связи между Критом и мифом о Персее говорит имя матери Пасифаи — Персеида. Тот факт, что Зевс разрешил Сарпедону жить в течение трех поколений, вероятно, можно понять следующим образом: вместо обычных восьми лет царствования, составлявших Великий год и равнявшийся сроку правления Миноса, Сарпедону было разрешено сидеть на троне девятнадцать лет, поскольку девятнадцатилетний цикл лучше, чем восьмилетний, обеспечивает совпадение между солнечным и лунным календарями. Таким образом получается, что царь правил два полных и третий неполный Великий год (см. 67.2).
7. Поскольку, согласно Павсанию (III. 26.1), «Пасифая» — это эпитет луны, а ее второе имя «Итона»[138] — это эпитет Афины, вызывающей дождь (Павсаний IX. 34.1), миф о Пасифае и быке указывает на ритуальный брак между жрицей луны, украшенной коровьими рогами, и царем-Миносом, носившим маску быка; причем брак совершался под дубами (см. 76.1). Согласно Гесихию (под словом Carten), «Гортина» происходит от слова Carten, что по-критски означает «корова», поэтому священный брак воспринимался как брак между солнцем и луной, поскольку в Гортине было стадо коров, посвященное солнцу (Сервий. Комментарий к «Буколикам» Вергилия VI.60). То, что Дедал удалился с луга, говорит о том, что брачный обряд совершался не принародно, как у пиктов или моссиников[139]. Для более поздних греков было характерно неприятие мифа о Пасифае; они предпочитали верить в то, что она влюбилась не в быка, а в человека по имени Тавр (Плутарх. Тесей 19; Палефат. О невероятных историях II). Белые быки, которые как раз и были священными животными луны (см. 84.1) и приносились ежегодно в жертву на горе Албан в Риме, фигурировали в культе фракийского Диониса, в ритуале омелы и дуба у галльских друидов (см. 50.1) и, согласно «Книге бурой коровы»[140], в обрядовых гаданиях, которые предшествовали древним ирландским коронациям.
8. Дворец Миноса в Кноссе представлял собой комплекс комнат, прихожих, залов, переходов, в которых легко мог потеряться посторонний. Артур Эванс предполагает, что это и был Лабиринт, названный так от слова labrys, т.е. двойной топор, который был хорошо известной эмблемой царской власти на Крите, причем левая и правая части топора, символизировавшие нарастающую и убывающую луны, олицетворяли созидательную и разрушительную сущность богини. Однако в Кноссе лабиринт существовал помимо дворца. Это был настоящий лабиринт, подобно Хэмптон-Корту; не исключено, что на земле были выложены фигуры ритуального танца, который встречается даже в столь географически удаленных друг от друга местах, как Уэльс и северо-восточная Россия. Танец-лабиринт исполнялся в Италии (Плиний. Естественная история XXXVI.19), в Трое (Схолии к «Андромахе» Еврипида 1139), а на Британских островах, вероятно, появился в конце третьего тысячелетия вместе с неолитическими переселенцами из Северной Африки. Вот как Гомер описывает кносский лабиринт («Илиада» XVIII.590 и сл.):
...хоровод разновидный... // в широкоустроенном Кноссе
Выделал хитрый Дедал Ариадне прекрасноволосой[141].
Следует отметить, что Лукиан указывал на существование на Крите народных танцев, связанных с Ариадной и Лабиринтом («О пляске» 13).
9. Культ Радаманта в Беотии может иметь критское происхождение, тогда как обратное невозможно. Галиарт[142], где ему принадлежало святилище как герою, был, очевидно, посвящен «Белой богине хлебной», т.е. Деметре, поскольку Галия («морская») — это эпитет луны как Левкофеи, т.е. «Белой богини» (Диодор Сицилийский V.55), а artos означает «хлеб». Алкмена («сильная в гневе») — это еще один эпитет луны. Хотя считается, что Радамант — это критское слово, оно может происходить от Rhabdomantis («гадающий по прутику») и относиться к посаженным в Галиарте камышам, верхушки которых якобы трогал дух Радаманта, на основе чего и делались предсказания (см. 83.3). Если это предположение верно, то тот факт, что Радамант изобретал законы для всего Крита и островов, принадлежащих Малой Азии, может означать, что к такому же оракулу на Крите обращались в начале каждого нового правления царя и что ответы оракула имели силу на всей территории, где были распространены критские меры длины, веса и условия торговли. Его называли сыном Зевса, а не Гефеста, бесспорно, потому, что происхождение оракулов Радаманта связано с Диктейской пещерой, посвященной Зевсу (см. 7.b).
10. В Петсофе на Крите было обнаружено огромное количество вылепленных из глины человеческих голов и конечностей, причем в каждом изделии имелось отверстие для продевания сквозь нее бечевы. Подвешенные к ветвям деревьев, они могут быть частью составных кукол Дедала, олицетворявших богиню плодородия. Предположительно их развешивали по фруктовым деревьям, а их конечности вращались и двигались на ветру, что, как считали, обеспечивало хороший урожай. Такая кукла, свешивающаяся с фруктового дерева, изображена на золотом кольце, найденном в кладе на территории микенского Акрополя. Поклонение деревьям является предметом различных произведений минойского искусства. Про критскую богиню Ариадну говорят, что она, как и аттическая Эригона (см. 79. а), повесилась («Состязание Гомера и Гесиода» 14). Артемида Висельница, святилище которой находилось в аркадской Кондилее (Павсаний VIII.23.5) и Елена Древесная, святилище которой было на Родосе и о которой говорят, что ее повесила Поликсо (Павсаний III.19.10), могут быть всего лишь вариантами одной и той же богини.
89. Возлюбленные Миноса
Минос разделил ложе с нимфой Перией, сыновья которой поселились на Паросе и позднее были убиты Гераклом, а также с Андрогенией, матерью Астерия младшего1, и многими другими. Однако дольше других он преследовал Бритомартис из Гортины, дочь Лето. Бритомартис изобрела охотничьи сети и была в большой дружбе с Артемидой, чьих собак она держала на привязи2.
b. Бритомартис пряталась от Миноса под густолистыми дубами, растущими на сочных лугах, потом он целых девять месяцев преследовал ее по скалистым горам и долинам, пока в отчаянии она не бросилась в море, где ее выловили и спасли рыбаки. Артемида обожествила Бритомартис под именем Диктинны, однако на Эгине ей поклоняются как Афае, потому что она бесследно исчезла; в Спарте ее называют Артемидой Озерной; в Кефалонии она известна как Лафрия, а жители Самоса, обращаясь к ней, пользуются ее настоящим именем3.
c. Частые супружеские измены Миноса настолько рассердили Пасифаю, что она его заколдовала: стоило ему возлечь с женщиной, как извергнутое им семя превращалось в скопище ядовитых змей и скорпионов, которые тут же набрасывались на предмет его вожделений4. Однажды Прокрида, дочь афинского царя Эрехтея, которую покинул муж, Кефал, появилась на Крите. Кефала же вынудила уйти от жены Эос, которая влюбилась в него. Когда он вежливо отказал богине на том основании, что не сможет обмануть Прокриду, с которой связан клятвой вечной верности, Эос возразила, что Прокрида, которую она знает лучше, чем он, легко нарушит клятву, если ей предложить золото. Поскольку Кефал отказался поверить в это, Эос сделала его похожим на некоего Птелеона и посоветовала ему увлечь Прокриду на свое ложе, пообещав ей за это золотой венец. Он сделал все, как сказала Эос, и обнаружил, что Прокриду можно без усилий соблазнить. Тогда Кефал без угрызений совести решил стать возлюбленным Эос, которая вызывала в Прокриде болезненную ревность.
d. Эос родила Кефалу сына по имени Фаэтон, но Афродита украла его, когда он был еще младенцем, чтобы сделать из него ночного стража в ее самом священном из всех святилищ. Критяне называют его Адимном[143], подразумевая под этим именем Утреннюю и Вечернюю звезду5.
e. Тем временем Прокрида не смогла больше оставаться в Афинах, поскольку уход мужа вызвал множество пересудов, и приплыла на Крит, где Миносу удалось ее соблазнить так же легко, как и мнимому Птелеону. Он подкупил ее, подарив собаку, от которой никогда не ускользнет дичь, и дротик, который никогда не пролетит мимо цели. Оба подарка ему самому когда-то вручила Артемида6. Прокрида, будучи заядлой охотницей, с радостью приняла подарки, но настояла на том, чтобы Минос выпил особое зелье — отвар из волшебных трав, составленный волшебницей Киркой для того, чтобы рептилии и насекомые были для нее безопасны. Зелье сделало свое дело, но Прокрида, боясь, что Пасифая заколдует ее, поспешила вернуться в Афины, переодевшись в красивого юношу и изменив свое имя на Птерелая. Больше она Миноса не видела.
f. Кефал, с которым она оказалась вместе на охоте, не узнал ее и так захотел получить гончую по кличке Лелап и меткое копье, что предложил за них множество серебра. Прокрида согласилась расстаться с ними только в награду за его любовь, и когда он согласился разделить с ней ложе, она со слезами открылась ему. Так они, наконец, помирились, и Кефал насладился охотой с надежной собакой и метким копьем. Однако Артемида обиделась на то, что ее столь ценные подарки так легко переходят из рук в руки, и задумала отомстить. Она заронила в голову Прокриды подозрение, что ее муж, отправляющийся в два часа ночи на охоту, все еще видится с Эос.
g. Однажды ночью, надев темную тунику, Прокрида, крадучись, последовала при неясном свете за мужем. Спустя некоторое время Кефал услышал за спиной шорох, доносившийся из зарослей; Лелап зарычал и сделал стойку, а Кефал метнул на звук копье, не знающее промаха, которое и пронзило Прокриду. Как и положено, Ареопаг приговорил его к вечному изгнанию за убийство7