Николай Альбертович КунМифы Древней Греции
Machaon®
Самые старые сказки
Люди всегда рассказывали — и, будем надеяться, всегда будут рассказывать — сказки. Не особенно при этом задумываясь, что, собственно, такое сказка.
Можно дать совсем простой ответ на этот вопрос: сказка — это придуманная история, причём такая, в которой действуют вымышленные герои и происходят события, какие в реальности произойти не могут: герои, например, летают по воздуху или оживают, выпив живой воды. Важнейшим признаком сказки служит волшебство — то есть явления, которых не существует в реальности.
Учёные дают сказке ещё и другое определение: это история, в которой происходит переход от счастья к несчастью (нарушается порядок и нормальное течение жизни), потом герой (при содействии волшебных помощников) совершает смелые подвиги и переходит от несчастья к счастью (то есть порядок восстанавливается — даже в лучшем виде, чем раньше).
Для современных читателей сказка — это прежде всего занимательная история. А вот для культурологов, социологов, антропологов, философов — тех, кто изучает историю человеческой цивилизации, — сказки важны ещё и потому, что они всегда служили средством передачи важного опыта из поколения в поколение. Давным-давно, когда ещё даже и письменности не было, люди рассказывали истории, из которых было понятно, что хорошо, а что плохо, как поступать можно, а как нельзя. Кроме того, эти истории фиксировали, какие нормы и законы существуют в человеческом обществе на данном этапе.
Сказки складывались в циклы, объединённые общими персонажами. Превращались в густонаселённые миры со своими обитателями, географией, стандартами поведения. Так возникали мифологии.
Мифология — не просто сказка или история: это явление лежит на стыке литературы и религии. Люди верили в реальное существование тех персонажей (богов, титанов, героев), о которых рассказывалось в мифах. Им поклонялись, строили храмы, даже приносили человеческие жертвы. Это и понятно: в мире всегда было очень много вещей, человеку неподвластных и неподконтрольных. Но в сознании людей возникали могущественные божества, которые могут помочь с этими вещами справиться — если выстроить с божествами правильные отношения.
Учёные до сих пор спорят о том, как и когда возникли мифы, как они развивались. В чём они сходятся — мифы зафиксировали состояние общества, в котором основной единицей ещё является семья, а не государство. Это важно помнить, потому что это объясняет многие поступки персонажей, которые сегодня нам кажутся странными. Что касается мифов Древней Греции, которые вы сейчас будете читать, возникли они, возможно, ещё в тридцатом веке до нашей эры, а к девятому-восьмому сформировались уже полностью, потому что к этому периоду относятся две величайшие древнегреческие поэмы, «Илиада» и «Одиссея», написанные (а вернее, рассказанные) легендарным греческим сказителем по имени Гомер. В поэмах Гомера показаны взаимоотношения между людьми (смертными) и богами, которые вмешиваются в человеческую жизнь, при этом часто вступая в конфликты друг с другом, поскольку разные божества отстаивают интересы разных семей или кланов.
Примечательно то, что система греческих мифов с её персонажами оказалась основой, на которой в дальнейшем выстроилась вся европейская культура. Боги и герои стали удобными знаками, каждый из которых несёт в себе очень много значимой, а главное, понятной всем информации (сохранение такой понятности было очень важно для древних обществ, где не было письменности). Мы и сейчас можем сказать: чтение этой непростой книги станет подвигом Геракла, по ходу которого вы будете испытывать танталовы муки, однако потом нить Ариадны всё-таки выведет вас к свету и вы обретёте своё золотое руно. По ходу чтения вы поймёте, о чём здесь речь. То есть вы усвоите тот опыт, который европейская культура накапливала на протяжении многих тысячелетий.
То, что мифы необходимо изучать, сохранять, истолковывать и передавать дальше, было ясно всегда. В огромном древнегреческом наследии — древнейших пересказов, длинных поэм героического периода, многочисленных переложений мифов для театра, их присутствия в изобразительном искусстве — обычному человеку разобраться почти невозможно. Поэтому в разные времена в разных странах мифы пересказывали в популярной форме. Одно из таких переложений создал Николай Альбертович Кун (1877–1940). Историк по образованию, специалист по Древней Греции, он почти всю свою жизнь занимался преподаванием и, разумеется, понимал, насколько важно знакомство с мифами. Поэтому в 1914 году он создал собственный пересказ мифов, который предназначался «для учениц и учеников старших классов средних учебных заведений, а также для всех тех, кто интересуется мифологией греков и римлян». Вышла эта книга, правда, только в 1922-м, но с тех пор много раз переиздавалась и остаётся важнейшим «кратким путеводителем» по древнегреческой мифологии.
Куну пришлось изрядно потрудиться, чтобы втиснуть огромную греческую мифологию в прокрустово ложе всего одной — и даже не очень толстой — книги. Про многих персонажей он рассказывает довольно подробно, другие появляются лишь мимоходом. На самом деле — затем, чтобы вы могли с ними познакомиться и потом узнавать их всякий раз, когда встретите на безграничном пространстве европейского искусства.
Прометей [1]
Пустынная дикая местность на самом краю земли, в стране скифов. Суровые скалы уходят за облака своими остроконечными вершинами. Кругом — никакой растительности, не видно ни единой травки, всё голо и мрачно. Всюду высятся тёмные громады камней, оторвавшихся от скал. Море шумит и грохочет, ударяясь своими валами о подножие скал, и высоко взлетают солёные брызги. Морской пеной покрыты прибрежные камни. Далеко за скалами виднеются снежные вершины Кавказских гор, подёрнутые лёгкой дымкой. Постепенно заволакивают даль грозные тучи, скрывая горные вершины. Всё выше и выше поднимаются по небу тучи и закрывают солнце. Ещё мрачнее становится всё кругом. Безотрадная, суровая местность. Никогда ещё не ступала здесь нога человека.
Сюда-то, на край земли, привели слуги Зевса скованного титана Прометея, чтобы приковать его несокрушимыми цепями к вершине скалы. Неодолимые слуги громовержца, Сила и Власть, ведут Прометея. Громадные тела их словно высечены из гранита. Не знают сердца их жалости, в их глазах никогда не светится сострадание, их лица суровы, как скалы, которые стоят вокруг.
Печальный, низко склонив голову, идёт за ними бог Гефест со своим тяжёлым молотом. Ужасное дело предстоит ему. Он должен своими руками приковать друга своего Прометея. Глубокая скорбь за участь друга гнетёт Гефеста, но не смеет он ослушаться своего отца, громовержца Зевса. Он знает, как неумолимо карает Зевс за неповиновение.
Сила и Власть возвели Прометея на вершину скалы и торопят Гефеста приниматься за работу. Их жестокие речи заставляют Гефеста ещё сильнее страдать за друга. Неохотно берётся он за свой громадный молот, только необходимость заставляет его повиноваться. Но торопит его Сила:
— Скорей, скорей бери оковы! Прикуй могучими ударами молота Прометея к скале. Напрасна твоя скорбь о нём, ведь ты скорбишь о враге Зевса.
Сила грозит гневом Зевса Гефесту, если он не прикуёт Прометея так, чтобы ничто не могло освободить его. Гефест приковывает к скале несокрушимыми цепями руки и ноги Прометея. Как ненавидит он теперь своё искусство! Он должен приковать друга и обречь его на долгие муки. Неумолимые служители Зевса всё время следят за его работой.
— Сильней бей молотом! Крепче стягивай оковы! Не смей их ослаблять! Хитёр Прометей, искусно умеет он находить выход и из неодолимых препятствий, — говорит Сила. — Крепче прикуй его, пусть здесь узнает он, каково обманывать Зевса.
— О, как подходят жестокие слова ко всему твоему суровому облику! — восклицает Гефест, принимаясь за работу.
Скала содрогается от тяжких ударов молота, и от края до края земли разносится грохот могучих ударов. Прикован наконец Прометей. Но это ещё не всё, нужно ещё прибить его к скале, пронзив ему грудь стальным несокрушимым остриём. Медлит Гефест.
— О Прометей! — восклицает он. — Как скорблю я, видя твои муки!
— Опять ты медлишь! — гневно говорит Гефесту Сила. — Ты всё скорбишь о враге Зевса! Смотри, как бы не пришлось тебе скорбеть о самом себе!
Наконец всё окончено. Всё сделано так, как повелел Зевс. Прикован титан, а грудь его пронзило стальное остриё. Издеваясь над Прометеем, говорит ему Сила:
— Ну вот, здесь ты можешь быть сколько хочешь надменным; будь горд по-прежнему! Давай теперь смертным дары богов, похищенные тобой! Посмотрим, в силах ли будут помочь тебе твои смертные. Придётся тебе самому подумать о том, как освободиться из этих оков.
Но Прометей хранит гордое молчание. За всё время, пока приковывал его Гефест к скале, он не проронил ни единого слова, даже тихий стон не вырвался у него — ничем не выдал он своих страданий.
Ушли слуги Зевса, Сила и Власть, а с ними ушёл и печальный Гефест. Один остался Прометей; слушать его могли теперь лишь море да мрачные тучи. Только теперь тяжкий стон вырвался из пронзённой груди могучего титана, только теперь стал он сетовать на злую судьбу свою. Громко воскликнул Прометей, невыразимым страданием и скорбью звучали его сетования:
— О божественный эфир, и вы, быстронесущиеся ветры, о источники рек и несмолкающий рокот морских волн, о земля, всеобщая праматерь, о всевидящее солнце, обегающее весь круг земли, — всех вас зову я в свидетели! Смотрите, что терплю я! Вы видите, какой позор должен нести я неисчислимые годы! О горе, горе! Стонать я буду от мук и теперь, и много, много веков! Как найти мне конец моим страданиям? Но что же говорю я! Ведь я же знал всё, что будет. Муки эти не постигли меня нежданно. Я знал, что неизбежны веления грозного рока. Я должен нести эти муки! За что же? За то, что я дал великие дары смертным, за это я должен страдать так невыносимо, и не избежать мне этих мук. О горе, горе!