— Спеши, Лихас, на Эвбею и отнеси Гераклу этот ящик. В нём лежит плащ. Пусть наденет этот плащ Геракл, когда будет приносить жертву Зевсу. Скажи ему, чтобы ни один смертный не надевал этого плаща, кроме него, чтобы даже луч светлого Гелиоса не коснулся плаща, прежде чем он наденет его. Спеши же, Лихас!
Ушёл Лихас с плащом. После его ухода Деянирой овладело беспокойство. Пошла она во дворец и, к своему ужасу, видит, что та шерсть, которой натирала она плащ кровью Несса, истлела. Деянира бросила эту шерсть на пол. Луч солнца упал на шерсть и согрел отравленную ядом Лернейской гидры кровь кентавра. Вместе с кровью нагрелся яд гидры и обратил в пепел шерсть, а на полу, где лежала шерсть, показалась ядовитая пена. В ужас пришла Деянира; она боится, что погибнет Геракл, надев отравленный плащ. Всё сильней и сильней мучает жену Геракла предчувствие непоправимой беды.
Немного прошло времени с тех пор, как ушёл на Эвбею с отравленным плащом Лихас. Во дворец входит вернувшийся в Трахину Гилл. Он бледен, глаза его полны слёз. Взглянув на мать, восклицает он:
— О, как хотел бы я видеть одно из трёх: или чтобы не было тебя в живых, или чтобы другой звал тебя матерью, а не я, или же чтобы лучший разум был у тебя, чем теперь! Знай: ты погубила собственного мужа, моего отца!
— О горе! — в ужасе воскликнула Деянира. — Что говоришь ты, сын мой? Кто из людей сказал тебе это? Как можешь ты обвинять меня в таком злодеянии!
— Я сам видел страдания отца, не от людей узнал я это!
Рассказывает Гилл матери, что случилось на горе Канейоне, около города Ойхалии: Геракл, воздвигнув жертвенник, готовился уже принести жертвы богам, и прежде всего отцу своему Зевсу, как пришёл Лихас с плащом. Сын Зевса надел плащ — дар жены — и приступил к жертвоприношению. Прежде принёс он двенадцать отборных быков в жертву Зевсу, всего же герой заклал сто жертв богам-олимпийцам. Ярко вспыхнуло пламя на алтарях. Геракл стоял, благоговейно воздев свои руки к небу, и призывал богов. Огонь, жарко пылавший на жертвенниках, согрел тело Геракла, и выступил на теле пот. Вдруг прилип к телу героя отравленный плащ. Судороги пробежали по телу Геракла. Почувствовал он страшную боль. Ужасно страдая, призвал герой Лихаса и спросил его, зачем принёс он этот плащ. Что мог ответить ему невинный Лихас? Он мог только сказать, что с плащом прислала его Деянира. Геракл же, не сознавая ничего от страшной боли, схватил Лихаса за ногу и ударил его о скалу, вокруг которой шумели морские волны. Насмерть разбился Лихас. Геракл же упал на землю. Он бился в невыразимых муках. Крик его разносился далеко по Эвбее. Геракл проклинал свой брак с Деянирой. Великий герой призвал сына и с тяжким стоном сказал ему:
— О сын мой, не покидай меня в несчастии — если даже будет грозить тебе смерть, не покидай меня! Подними меня! Унеси меня отсюда! Унеси туда, где не видел бы меня ни один смертный. О, если чувствуешь ты ко мне сострадание, не дай мне умереть здесь!
Подняли Геракла, положили на носилки, отнесли на корабль, чтобы перевезти его в Трахину. Вот что рассказал Гилл матери и закончил рассказ такими словами:
— Сейчас вы все увидите здесь великого сына Зевса, может быть, ещё живым, а может быть, уже мёртвым. О, пусть накажут тебя, мать, суровые Эринии и мстительница Дикэ! [46] Ты погубила лучшего из людей, которых когда-либо носила земля! Никогда не увидишь ты подобного героя!
Молча ушла во дворец Деянира, не проронив ни одного слова. Там, во дворце, схватила она обоюдоострый меч. Увидала Деяниру старая няня. Она зовёт скорее Гилла. Спешит Гилл к матери, но пронзила она уже мечом свою грудь. С громким плачем бросился к матери несчастный сын, он обнимает её и покрывает поцелуями её похолодевшее тело.
В это время приносят ко дворцу умирающего Геракла. Он забылся сном во время пути, но, когда опустили носилки на землю у входа во дворец, Геракл проснулся. От страшной боли ничего не сознавал великий герой.
— О великий Зевс! — восклицает он. — В какой стране я? О, где вы, мужи Греции? Помогите мне! Ради вас я очистил землю и море от чудовищ и зла, теперь же никто из вас не хочет избавить меня огнём или острым мечом от тяжёлых страданий! О ты, брат Зевса, великий Аид, усыпи, усыпи меня, несчастного, усыпи быстролетающей смертью!
— Отец, выслушай меня, молю тебя, — просит со слезами Гилл, — невольно совершила это злодеяние мать. Зачем жаждешь ты мести? Узнав, что сама она — причина твоей гибели, пронзила она сердце остриём меча!
— О боги, умерла она, и я не мог ей отомстить! Не от моей руки погибла коварная Деянира!
— Отец, не виновата она! — говорит Гилл. — Увидав в доме своём Иолу, дочь Эврита, мать моя хотела волшебным средством вернуть твою любовь. Она натёрла плащ кровью сражённого твоей стрелой кентавра Несса, не ведая, что отравлена эта кровь ядом Лернейской гидры.
— О горе, горе! — восклицает Геракл. — Так вот как исполнилось предсказание отца моего Зевса! Он сказал мне, что не умру я от руки живого, что суждено мне погибнуть от козней сошедшего в мрачное царство Аида. Вот как погубил меня сражённый мною Несс! Так вот какой сулил мне покой оракул в Додоне — покой смерти! Да, правда — у мёртвых нет тревог! Исполни же мою последнюю волю, Гилл! Отнеси с моими верными друзьями меня на высокую Оэту, [47] на её вершине сложи погребальный костёр, положи меня на костёр и подожги его. Сделай это скорей, прекрати мои страдания!
— О, сжалься, отец, неужели ты заставляешь меня быть твоим убийцей! — умоляет Гилл отца.
— Нет, не убийцей будешь ты, а целителем моих страданий! Есть ещё у меня желание, исполни его! — просит сына Геракл. — Возьми себе в жёны дочь Эврита Иолу.
Но отказывается Гилл исполнить просьбу отца и говорит:
— Нет, отец, не могу я взять в жёны ту, которая была виновницей гибели моей матери!
— О, покорись моей воле, Гилл! Не вызывай во мне вновь затихших страданий! Дай мне умереть спокойно! — настойчиво молит сына Геракл.
Смирился Гилл и покорно отвечает отцу:
— Хорошо, отец. Я буду покорен твоей предсмертной воле.
Торопит Геракл сына, просит скорее исполнить его последнюю просьбу:
— Спеши же, сын мой! Спеши положить меня на костёр, прежде чем опять начнутся эти невыносимые муки! Несите меня! Прощай, Гилл!
Друзья Геракла и Гилл подняли носилки и отнесли Геракла на высокую Оэту. Там сложили они громадный костёр и положили на него величайшего из героев. Страдания Геракла становятся всё сильнее, всё глубже проникает в его тело яд Лернейской гидры. Рвёт с себя Геракл отравленный плащ, плотно прилип он к телу; вместе с плащом Геракл отрывает куски кожи, и ещё нестерпимее становятся страшные муки. Одно лишь спасение от этих сверхчеловеческих мук — это смерть. Легче погибнуть в пламени костра, чем терпеть их, но никто из друзей героя не решается поджечь костёр. Наконец пришёл на Оэту Филоктет, [48] его уговорил Геракл поджечь костёр и в награду за это подарил ему свой лук и стрелы, отравленные ядом гидры. Поджёг костёр Филоктет, ярко вспыхнуло пламя костра, но ещё ярче засверкали молнии Зевса. Громы прокатились по небу.
На золотой колеснице принеслись к костру Афина Паллада [49] с Гермесом, и вознесли они на светлый Олимп величайшего из героев — Геракла. Там встретили его великие боги. Стал бессмертным богом Геракл. Сама Гера, забыв свою ненависть, отдала Гераклу в жёны дочь свою, вечно юную богиню Гебу. Живёт с тех пор Геракл на светлом Олимпе в сонме великих бессмертных богов. Это было ему наградой за все его великие подвиги на земле, за все его великие страдания.
Дедал и Икар [50]
Величайшим художником, скульптором и зодчим Афин был Дедал, потомок Эрехтея. О нём рассказывали, что он высекал из белоснежного мрамора такие дивные статуи, что они казались живыми; казалось, что статуи Дедала смотрят и двигаются. Много инструментов изобрёл Дедал для своей работы; им были изобретены топор и бурав. Далеко шла слава о Дедале.
У этого-то великого художника был племянник Тал, сын его сестры Пердики. Тал был учеником своего дяди. Уже в ранней юности поражал он всех своим талантом и изобретательностью. Можно было предвидеть, что Тал далеко превзойдёт своего учителя. Дедал завидовал племяннику и решил убить его. Однажды Дедал стоял с племянником на высоком афинском Акрополе у самого края скалы. Никого не было видно кругом. Увидев, что они одни, Дедал столкнул племянника со скалы. Был уверен художник, что его преступление останется безнаказанным. Упав со скалы, Тал разбился насмерть. Дедал поспешно спустился с Акрополя, поднял тело Тала и хотел уже тайно зарыть его в землю, но застали Дедала афиняне, когда он рыл могилу. Злодеяние Дедала открылось. Ареопаг присудил его к смерти.
Спасаясь от смерти, Дедал бежал на Крит, к могущественному царю Миносу, сыну Зевса и Европы. Минос охотно принял под свою защиту великого художника Греции. Много дивных произведений искусства изготовил Дедал для царя Крита. Он выстроил для него и знаменитый дворец Лабиринт, с такими запутанными ходами, что, раз войдя в него, невозможно было найти выход. В этом дворце Минос заключил сына жены своей Пасифаи, ужасного Минотавра, чудовище с телом человека и головой быка.
Много лет жил Дедал у Миноса. Не хотел отпускать его царь с Крита; только один хотел он пользоваться искусством великого художника. Словно пленника, держал Минос Дедала на Крите. Дедал долго думал, как бежать ему, и наконец нашёл способ освободиться от критской неволи.
— Если не могу я, — воскликнул Дедал, — спастись от власти Миноса ни сухим путём, ни морским, то ведь открыто же для бегства небо! Вот мой путь! Всем владеет Минос, лишь воздухом не владеет он!
Принялся за работу Дедал. Он набрал перьев, скрепил их льняными нитками и воском и стал изготовлять из них четыре больших крыла. Пока Дедал работал, сын его Икар играл около отца: то ловил он пух, который взлетал от дуновения ветерка, то мял в руках воск. Мальчик беспечно резвился, его забавляла работа отца. Наконец Дедал кончил свою работу: готовы были крылья. Дедал привязал крылья за спину, продел руки в петли, укреплённые на крыльях, взмахнул ими и плавно поднялся на воздух. С изумлением смотрел Икар на отца, который парил в воздухе подобно громадной птице. Дедал спустился на землю и сказал сыну: