[348]; гандхарвы и чараны воспели их в благозвучных песнях, а красавицы апсары закружились вокруг них в веселой пляске.
Индра исполнил все заветные желания сына Панду и подарил ему свое неотразимой силы оружие – сокрушительные огненосные стрелы.
Получив от небожителей все, что ему хотелось, Арджуна затосковал по братьям, оставшимся в лесных дебрях, но владыка небесного царства не захотел с ним сразу расстаться; он оставил его в своих чертогах, окружил всяческой роскошью и отдал на попечение многочисленных слуг. А чтобы Арджуна не скучал в Амаравати по земной жизни, Индра повелел гандхарву Читрасене обучить витязя игре на лютне и других музыкальных инструментах. Сын Панду подружился с Читрасеной и долгое время был спокоен и счастлив, перенимая у гандхарва его искусство. Но потом он снова загрустил по своим братьям, и снова проснулась в нем жажда мести врагам, похитившим царство у Пандавов.
Снова Индра стал думать, как отвлечь Арджуну от его печальных размышлений. Раз он заметил, что Арджуна с восхищением взирает на Урваши, прекраснейшую из апсар; и он опять призвал к себе Читрасену. «Ступай к Урваши, о Читрасена, – повелел Индра, – передай ей мою волю. Пусть она навестит сына Панду. Он уже получил небесное оружие, которого добивался, и научился владеть им, и он изучил здесь с твоей помощью все искусства. Теперь Урваши пусть даст ему познать все женские хитрости и уловки, все свойства женского нрава – когда-нибудь это ему пригодится»[349]. Читрасена, повинуясь воле Индры, пошел к Урваши и передал ей веление владыки небес: «О прелестная Урваши, Индра желает, чтобы Арджуна вкусил все радости жизни небесной. Ступай к нему тотчас и сделай так, чтобы он сердцем склонился к тебе».
Урваши отвечала посланцу Индры с улыбкой: «Почему бы мне и не одарить своей любовью доблестного сына Панду? Мне по душе могучий воин, и я рада исполнить веление Индры. Ступай, Читрасена, будь спокоен, я немедля отправлюсь к Арджуне».
Когда Читрасена ушел, прелестная Урваши, красавица с лучезарной улыбкой, совершила омовение, украсила себя драгоценными камнями и золотыми браслетами, возложила на голову и на плечи венки из благоуханных цветов и, воспламененная Камой, богом любви, стала думать о пленительном сыне Панду. Когда наступила ночь, она, легко и плавно ступая, направилась к Арджуне. Ее длинные и мягкие волосы, украшенные белыми лилиями, ниспадали на стройные плечи, умащенные сандалом нежные перси колебались, и стан изгибался при каждом шаге, вселяя любовь даже в сердца суровых подвижников; округлые бедра, прикрытые тонкой прозрачной тканью, прибежище Камы, манили взоры; маленькие изящные ступни окрашены были красным порошком, и на лодыжках ее золотыми колокольчиками звенели браслеты. Урваши шла ко дворцу сына Панду, опьяненная вином и любовным желанием, а за нею следовали гандхарвы, сиддхи и чараны, восхищенные ее красотою.
Едва Урваши вступила в роскошные палаты Арджуны, извещенный о ее приходе, он вышел ей навстречу, и сердце его затрепетало, когда он увидел ослепительную красоту небесной девы. И он сказал ей, приняв ее с почетом: «Нет прекрасней тебя в небесных пределах, о Урваши. Я готов служить тебе и ожидаю твоих повелений».
Смущенная и обрадованная встречей с Арджуной, Урваши некоторое время безмолвствовала, стараясь справиться с волнением, а затем поведала сыну Панду о велении Индры, которое передал ей Читрасена. «Царь богов пожелал, чтобы я отвлекла тебя от тоски по твоим братьям, – сказала Арджуне Урваши, – а я хочу быть любимой тобою. Я помню, как ты, не отрывая взора, смотрел на меня одну, когда апсары услаждали очи небожителей пляской на празднестве в чертогах Индры. С тех пор власть Камы влечет меня к тебе неодолимо, и я жажду твоей любви, о прекрасный витязь».
Повергнутый в смущение страстными речами Урваши, Арджуна прикрыл руками уши и ответил: «Не подобает мне слышать от тебя слова любви, о лучшая из женщин! Ведь ты – супруга прародителя нашего Пурураваса, давшая начало нашему роду! Я почитаю тебя как праматерь мою, я поклоняюсь тебе с тем же благоговением, как и Шачи, царице небес. Когда я с восторгом глядел на тебя, я думал: “Вот та преславная Урваши, что дала начало великому роду Бхаратов”, – и любовь моя была любовью потомка к своей прародительнице. Как же я могу питать к тебе иные чувства, кроме сыновних?»
В ответ на эти речи Урваши сказала: «О доблестный сын Панду, небесные красавицы апсары не то, что земные женщины, они свободны в своих чувствах и выбирают своими возлюбленными тех, кого пожелают. Потомок Пуру и Бхараты, заслуживший своими подвигами место в небесном царстве, не впадет в грех, если полюбит меня или какую-нибудь другую из апсар. Но, отвергнув меня, влюбленную, ты поступишь неправедно, Арджуна!»
Однако Арджуна был непреклонен в своем решении уйти от соблазна. Тогда Урваши в гневе прокляла его и предрекла, что суждено ему долгое время жить в женских покоях в немужском обличье, и никто из красавиц его не полюбит. Это проклятие исполнилось через несколько лет, когда Арджуна, скрываясь со своими братьями от преследований врагов, поступил на службу к царю матсьев[350] и в облике евнуха стал учителем танцев и музыки у царских жен и царевны Уттары.
Испуганный Арджуна рассказал о проклятии Урваши Читрасене, а тот поведал об этом Индре. Царь богов призвал к себе Арджуну и утешил его. Он сказал ему: «Воистину, счастлива мать твоя, сын мой. Этой ночью ты совершил такой подвиг, который едва ли под силу и великим подвижникам. Не всякий отшельник устоит перед прелестью Урваши. Но не тревожься, проклятие Урваши послужит тебе на благо; оно спасет тебя и твоих братьев в час испытаний». И Арджуна оставил тревогу и проводил дни свои по-прежнему с другом своим Читрасеной, наслаждаясь жизнью в небесном царстве.
Наконец настал день, когда Арджуне пришла пора возвращаться к братьям на землю. И на чудесной колеснице Индры, ведомой Матали, забрав с собой оружие, дарованное ему богами, Арджуна спустился с небес и предстал перед братьями в глухой лесной местности, где они его давно поджидали и уже истомились тревогой о нем. Матали простился с отважным сыном Панду и вернулся на небо. Братья же радостно приветствовали Арджуну, а он рассказал им обо всем, что с ним случилось на горных склонах Хималая, и о жизни своей в светлом царстве Индры.
Когда истек срок изгнания, исполнилось все, что предсказали Арджуне боги. В великой битве на Курукшетре, длившейся восемнадцать дней, Пандавы победили своих врагов, сыновей Дхритараштры, и обрели царскую власть для себя и для своих потомков.
74. Почитатели Вишну и тайна его майи[351]
Жил некогда царевич Камадамана[352], с юных лет прославившийся мудростью и благочестием. Государь той страны, отец Камадаманы не мог нарадоваться на своего добродетельного сына, но одно печалило его: предавшийся суровому подвижничеству царевич отверг все мирские утехи и дал обет безбрачия; отец сватал ему многих царевен из славных и могущественных родов, но не мог заставить его жениться, позаботиться о продолжении своего рода.
«Женщины – источник счастья и благополучия, – говорил царь сыну. – Нет друга лучше жены; неженатый не ведает блага. И нет без жены продолжения рода; а не имеющий сына после смерти попадает в ад, ибо некому свершать по нем установленные поминальные обряды. Я уже стар, и мне, а не тебе пристало затворничество и умерщвление плоти. Женись, и я передам тебе бразды правления царством, а сам удалюсь в лесную обитель, зная, что род наш не угаснет, не прекратится вместе с тобою».
Царевич ему отвечал: «Отец, я давно отринул мирские заботы ради мудрости высшей, чем та, которую исповедуешь ты. Открылась мне божественная мощь Вишну, проникающая нас и все в мире, что нас окружает. Не проси, никогда не нарушу я своего обета. Не говори мне о бремени царской власти, о продолжении рода. Память о прошлых рождениях[353] дарована мне, и ведомо мне, что уже тысячи раз пережил я старость и смерть, соединение и разлучение с женами. Я был травой, был кустом, был лианой, был деревом[354]; я рождался домашним скотом и хищным зверем; я был женщиной и мужчиной, простолюдином и брахманом, я жил среди бессмертных. Был я и асуром, и ракшасом, и якшей, и гандхарвом, и апсарой, и царем нагов. Стократ исчезал я с гибелью и растворением вселенной и снова появлялся с новым творением для новой цепи перерождений. И снова и снова падал я жертвой обманного существования – и всякий раз потому именно, что брал себе жену.
Знай, что за рождение до этого, – продолжал царевич, – имя мое было Сутапас, я был благочестивым отшельником. Уже тогда предался я всецело почитанию великого Вишну; и вот за преданность мою дано мне было узреть его воочию. Всемогущий бог явился мне, восседающий на Гаруде, и молвил: «Я доволен твоим поклонением, назови желание свое, и я его исполню». Я сказал ему: «Дозволь, о боже, мне постигнуть великую тайну твоей майи, волшебной силы твоей, порождающей этот видимый нами мир».
«“Никто не постиг моей майи, никто не может постичь ее”, – отвечал мне бог, – так продолжал свой рассказ царевич. – И он поведал мне повесть о святом мудреце Нараде, сыне Брахмы.
Нарада тоже хотел постичь тайну майи и просил Вишну ее открыть ему. Тогда Вишну привел его к некоему пруду и повелел Нараде окунуться в его воды. И Нарада нырнул в те воды и вышел оттуда в облике девы. Он забыл о прежнем своем существовании. Звали его теперь Сушила, и стал он дочерью могущественного государя, правившего в Каши. Отец просватал Сушилу за сына соседнего царя Видарбхи, и она познала счастье любви и долгие годы провела в благополучии и почете. Сушила стала царицей, и у нее родилось много сыновей, а потом появились и внуки. Но вот возникла распря между мужем ее и отцом, и оба они пали в битве, и тогда же полегли на поле брани многие ее сыновья и внуки. На этом поле она оплакала их, воздвигла громадный погребальный костер, на который возложила тела погибших, и сама бросилась в него, заливаясь слезами. Но чудо! – костер превратился в пруд, и Вишну вывел из него Нараду за руку и спросил: “О чем ты плачешь? Это и есть подобие моей майи, о Нарада!” Тогда мудрец попросил себе у бога совершенство веры и преданности высшему божеству и память о прошлых рождениях. И он пожелал, чтобы пруд этот стал отныне священным и чтобы вода его смывала грехи паломников, которые окунутся в него.