148
Глава 5. Вопросы управления и социальная политика
социальная поляризация населения, особенно между помещиками и крестьянами и между предпринимателями и рабочими; к тому же здешнее казачество не страдало, в отличие от дон-ского и особенно кубанского казачества на Юге, автономист-скими амбициями. И это признавали лидеры антисоветского
Национального центра, говоря, что «армия адмирала Колчака, зародившаяся на крепкой почве Сибири, среди однородного
по составу и здорового по духу сибирского населения… постав-лена в лучшие условия борьбы, чем армия Юга, стеснённая в
своём движении местными сепаратистскими течениями»1.
Кроме того, территориальное положение белых на Востоке было более стабильным, чем на Юге, где территория, за-нимаемая белыми, сначала стремительно расширялась, а затем так же резко сужалась, и в результате так и не сложился
полноценный государственный и военный аппарат управления (и это, между прочим, было причиной большей численности армии Колчака по сравнению с деникинской, при том, что
Деникин занимал более густонаселённые территории — нор-мальный мобилизационный аппарат в его армии так и не был
сформирован). На Востоке у Колчака он сложился, и это признавали сами красные: так, председатель Сибирского ревкома, член Реввоенсовета 5-й армии И.Н. Смирнов доносил В.И. Ленину, что «в Сибири контрреволюция сложилась в правильно
организованное государство (выделено мною. — В. Х.) с большой армией и мощным разветвлённым госаппаратом»2. Всё
это опрокидывает расхожие утверждения о «гнилости» государственного организма белых и о «политической бездарно-сти» Колчака. Не надо проводить ложные параллели между
бессильным Временным правительством Керенского и белогвардейской диктатурой.
С другой стороны, как уже говорилось, основная масса сибирского населения плохо понимала смысл войны, поэтому с
1 Цит. по: Сибирская речь. 1919. 2 августа.
2 Сибирская Вандея: сборник документов / Под ред. В.И. Шишкина.
М., 2000. Т. 1. С. 613.
149
В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России
наступлением военных неудач начали развиваться дезертирство и партизанское движение в тылу. Кроме того, в армии Деникина был более высокий процент кадрового офицерства, что делало её более боеспособной.
Вне всякого сомнения, формировавшийся на ходу аппарат власти белых был далёк от совершенства. Бюрократиче-ские учреждения, прежде всего центральные, создававшиеся
при А.В. Колчаке под всероссийские нужды, были непомерно
раздутыми, и это отмечали современники и пресса. Лишь осенью 1919 г., в обстановке начавшихся военных поражений, аппарат был сокращён почти на 40% для высвобождения сил на
фронт1. Как писал с горечью в своём дневнике видный кадет
Н.В. Устрялов о «белом» Омске: «На каждом шагу — или бывшие люди царских времён, или падучие знаменитости революционной эпохи… Увы, это не новая Россия, это не будущее.
Это отживший старый мир, и не ему торжествовать победу.
Грустно… Нужно побывать в обеденные часы в зале ресторана
“Россия”, чтобы почувствовать это живо и осязательно»2.
Серьёзную борьбу вела колчаковская власть с коррупцией, ставшей подлинным бичом белого тыла. За взяточничество, хищения и вымогательства были расстреляны ряд интендант-ских чиновников, арестованы начальник Омской уголовной
милиции Суходольский, двое уполномоченных Министерства
продовольствия и снабжения, начальник Томской губернской
тюрьмы, возбуждено следствие в отношении министра продовольствия и снабжения Зефирова и главного начальника военных сообщений генерала Касаткина. Известны и отдельные
случаи борьбы с произволом на местах: так, широкую огласку в
прессе получили предание суду офицера, самовольно расстрелявшего бывшего председателя ревтрибунала в Бийске, расстрел по приговору военного суда поручика карательного от-1 Сибирская речь. 1919. 16 сентября; ГАРФ. Ф. р-176. Оп. 4. Д. 7.
Л. 13–14; Гинс Г.К. Указ. соч. С. 401.
2 Устрялов Н.В. Былое: революция 1917 года. Воспоминания и днев-никовые записи. М., 2000. С. 235.
150
Глава 5. Вопросы управления и социальная политика
ряда Нелюбина, в пьяном виде расстрелявшего нескольких
крестьян-подводчиков «за медленную езду», и т. д. К сожалению, в большинстве случаев подобные преступления оставались нераскрытыми либо доходили до суда крайне медленно
(в отличие от дел о большевиках и других врагах режима). Кроме того, при относительном — по сравнению с красными —
материальном благополучии белого тыла его моральный дух
оставлял желать много лучшего: сама белогвардейская пресса обличала факты процветавшего в буржуазной и просто
обывательской среде махрового эгоизма, скудных денежных
пожертвований имущих классов в пользу армии на фоне гоме-рических кутежей в тыловых ресторанах, казино и кабаре (некоторые сравнивали даже нравы белого Омска с Римом эпохи
упадка империи). Во многом это было следствием того, что белые вожди, будучи людьми военными, уделяли недостаточно
внимания тылу по сравнению с армией.
Тем не менее очевидцы, которым было что сравнивать, свидетельствовали, что порядка в тылу А.В. Колчака в целом
было больше, чем в тылу А.И. Деникина. При всём уважении к
генералу А.И. Деникину как к выдающемуся полководцу и па-триоту, они отмечали, в частности, что у Колчака лучше организованы хозяйственная жизнь и транспорт, чем у Деникина
(хотя и у Колчака они оставляли желать лучшего)1.
Произвол на местах был общим бичом Гражданской войны у всех воюющих сторон, о фактах злоупотреблений сохранилась масса свидетельств, и это было естественно — власть в
разных регионах страны то и дело менялась, к тому же и советская, и белогвардейская власть находились ещё в стадии становления.
Преувеличивают поклонники советской власти и разме-ры казачьей «атаманщины», якобы полностью независимой
от Колчака. Уже в мае 1919 г. наиболее крупный её представитель — мятежный забайкальский атаман Г.М. Семёнов, по-1 Интервью делегатов «Национального центра» газете «Сибирская
жизнь». 1919. 5 августа.
151
В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России
началу отказавшийся признавать власть А.В. Колчака, заявил, что был «введён в заблуждение» и признал власть Верховного правителя, а после отмены приказа о его аресте вернопод-данно телеграфировал адмиралу: «Получив сегодня, 27 мая, по телеграфу приказ №176 (снимавший с Семёнова обвинения. — В. Х.), счастлив донести Вашему Высокопревосходительству, что Ваше справедливое решение ликвидирова-ло последние шероховатости общегосударственной работы по
воссозданию великой, единой и неделимой России. Всецело и
безусловно признавая и подчиняясь Российскому правительству, возглавляемому Вами как Верховным Правителем, доношу, что я и вверенные мне войска с прежним пылом горячей
и беззаветной любви к Родине будем продолжать своё беско-рыстное служение ей под руководством и начальствованием
нашего Верховного Главнокомандующего»1. Другие атаманы
с самого начала признали его власть. Другое дело, что в условиях огромной протяжённости территории и только формиро-вавшегося ещё аппарата власти реальный контроль над окраи-нами был затруднён, что позволяло наиболее беззастенчивым
из атаманов (таким, как тот же Семёнов, Анненков, Калмыков) творить произвол.
Не менее распространён и миф о том, будто бы в критические месяцы после падения Омска и крушения фронта «даже
ближайшее окружение бросило Колчака, включая его кон-вой». На самом деле, когда в декабре 1919 г. контролировавшие
большую часть Транссибирской железной дороги чехи (пользуясь этим, пустившие вперёд всех при эвакуации свои эшело-ны и создавшие пробку на магистрали, вынудив русские белые
части отступать пешком в жестокие морозы) отказались под
предлогом «технической невозможности» пропускать дальше
застрявший в пробке эшелон Верховного правителя и предложили ему перейти в один из вагонов при их эшелоне (что
сыграло потом роковую роль в его судьбе), адмирал, предви-дя возможность такого исхода, обдумывал мысль пробиться
1 ГАРФ. Ф. р-176. Оп. 4. Д. 165. Л. 72.
152
Глава 5. Вопросы управления и социальная политика
со своим конвоем, состоявшим из 60 офицеров и 500 солдат, в Монголию. Он вызвал солдат конвоя на откровенный разговор, но при этом сам предоставил им свободу выбора, и только
после этого они покинули его. Офицеры остались, но высказали мнение, что безопаснее уходить поодиночке, а адмиралу
принять предложение чехов. По описанию очевидца этой сцены генерала М.И. Занкевича, на вопрос Колчака: «Что же, вы
бросаете меня?» — старший офицер ответил: «Никак нет, Ваше
Высокопревосходительство, если Вы прикажете, мы пойдём»1.
Но после этого адмирал, поняв, что они не верят в успех, сам