Никакие три Рыжих не войдут раньше тебя в дом Рыжих.
В твое царствование не будет совершено никакого грабежа.
После захода солнца ни одна женщина или мужчина в одиночку не должны входить в дом, где ты находишься.
Ты не должен вмешиваться в ссору между двумя твоими слугами».
Затем Конайре начал свое царствование, отмеченное прекрасной погодой и обильными урожаями, всегда ассоциирующимися в сознании ирландцев с правлением доброго короля. В порты заходили иностранные корабли; реки кишели рыбой. «Тогда не случалось убийств, каждому жителю страны голос товарища казался сладким, как звучание струн лютни. С середины весны до середины осени никакие ветры не трепали коровьи хвосты».
Возмездие
Беда, однако, подкралась с другой стороны. Конайре покончил с набегами и грабежами, но трое его сводных братьев оказались прирожденными разбойниками и не поддержали подобную политику. Гордые и своевольные, они продолжали предаваться порокам, пока в конце концов не были схвачены с поличным. Король не осудил названных братьев на смерть, как просили люди, но пощадил их в память об общем отчем доме. Мужчин изгнали из Эрина, разрешив терроризировать только другие страны.
В море братья встретили другого изгнанного вождя, Ингсела Одноглазого, сына короля Британии, и, объединив силы, напали на крепость, где в то время гостили отец, мать и братья нового друга. Все они в одну ночь погибли. Затем Фер Ле, Фер Гар, Фер Рогайн и Ингсел решили вместе напасть на Эрин, и, собрав множество других объявленных вне закона людей, включая семерых Мане, сыновей Айлилля и Медб из Коннахта, совершили набег на Ирландию, захватив земли на Дублинском побережье. Тем временем данаанцы хитростью спровоцировали Конайре на нарушения его гейсов, одного за другим. Он уладил ссору между двумя рабами в Мунстере, и, возвращаясь в Тару, увидел, что все вокруг во всполохах пожаров и в клубах дыма. Воины подумали, что на страну напали с Севера, и, чтобы спастись от огня, отряду Конайре пришлось повернуть направо вокруг Тары, а затем налево вокруг равнины Брегия. Дым и пламя были всего лишь иллюзией, созданной волшебным народом, который подбирался все ближе к обреченному королю. Миновав Брегию, он погнался за «дикими зверями Керны – кем бы они ни были, – но никто не ведал об этом, пока погоня не закончилась».
Дом Да Дерги и трое Рыжих
Вскоре Конайре пришлось искать место для ночлега, и он вспомнил, что находится недалеко от гостиницы лейнстерского лорда Да Дерги, который и дал название этой бардовской сказке[28]. Конайре радушно принимал Да Дергу у себя, когда тот приезжал с визитом в Тару, и теперь решил сам воспользоваться его гостеприимством на одну ночь. Да Дерга жил в огромном замке с семью дверями недалеко от нынешнего города Дублин, вероятно, в Доннибруке, на главной дороге из города на юг. Когда кавалькада подъезжала к месту, то увидела зловещее знамение – Конайре заметил перед собой на дороге трех всадников, одетых во все красное и едущих на рыжих лошадях. Он вспомнил свой гейс о «трех рыжих» и послал вперед гонца, чтобы приказать им пропустить его людей вперед. Несмотря на усилия, ему не удалось приблизиться к трем рыжим всадникам ближе, чем на расстояние броска копья. Он крикнул, чтобы те поворачивали назад и следовали за королем, но один из них, оглядываясь через плечо, иронично предложил ему ожидать «отличных новостей из гостиницы». Снова и снова к ним отправляли посланников с обещаниями великой награды, если они отстанут, вместо того чтобы опередить Конайре. Наконец один из них запел ужасную песенку: «Вот, сын мой, отличная новость. Устали кони, на которых мы едем, – кони с волшебных холмов. Хотя мы и живы, мы все же мертвы. Велики знамения: уничтожение всего живого; пища воронам; борьба и схватки; кровь на мечах; разбитые после захода солнца щиты. Смотри, сын мой!» Затем всадники выехали вперед и, сойдя с рыжих скакунов, привязали их у входа в гостиницу Да Дерги, а сами зашли внутрь. Само слово «Дерга» тоже означает «красный/рыжий». Таким образом, Конайре сопровождали три рыжих всадника, прибывших в Дом Рыжего. «Все мои гейсы, – заметил король с дурным предчувствием, – победили меня сегодня ночью».
Сбор войска
С этого момента история Конайре Мора приобретает характер сверхъестественный и таинственный, фантазия рассказчика-барда с приближением развязки теряет всякие границы.
Наступила ночь, и пиратское воинство Ингсела разбило лагерь на берегу Дублинского залива. Они услышали шум королевской кавалькады, и дальновидный гонец отправился выяснить, что это такое. Посланник сообщил о том, что за Конайре в гостиницу проследовало блестящее и многочисленное воинство. Тут раздался грохот – Ингсел спросил Фер Рогайна, что случилось – выяснилось, что великан Мак Кехт бьет кремнем по стали, чтобы разжечь огонь для королевского пира. «Не дай Бог, чтобы Конайре был там сегодня ночью! – воскликнули сыновья Десы. – Горе, если он пострадает!» Тогда Ингсел напомнил им о договоре – он отдал им на погибель собственных отца и братьев; они не могут отказаться поддержать его в нападении на Конайре в гостинице. Сияющие сквозь колеса колесниц отблески огня, зажженного Маком Кехтом, становятся видны всему пиратскому воинству, выстроившемуся у открытых дверей гостиницы. Таким образом был нарушен еще один гейс Конайре.
Ингсел и его воины приступили к сооружению большой пирамиды из камней: каждый мужчина принес по камню, чтобы воздвигнуть памятник их битве, а также чтобы вести точный подсчет количества убитых – каждый оставшийся в живых заберет из пирамиды свой камень.
Морриган
В гостиницу прибыла и начала готовиться к ночлегу королевская свита. Одинокая женщина подошла к двери и попросила впустить ее. «Каждая из ее голеней была длиной с ткацкий станок, а кожа – такой же темной, как спина жука-оленя. На ней была сероватая шерстяная накидка, а волосы доходили до колен. Ее рот кривился набок». Это была Морриган, данаанская богиня Смерти и Разрушения. Она прислонилась к дверному косяку и злобно взглянула на короля и его компанию. «Скажи, женщина, – обратился к ней Конайре, – если ты ведьма, то что видишь о нашем будущем?» «Истинно я вижу, – ответила ведьма, – что ни волосы, ни плоть твоя не покинут того места, куда ты пришел, если только птицы не унесут их в своих когтях». Она попросила разрешения войти. Конайре заявил, что его гейс запрещает ему принимать одинокого мужчину или женщину после захода солнца. «Если и в самом деле, – произнесла она, – король не может приютить и покормить одинокую женщину, я отыщу их у того, кто обладает великодушием». «Впустите же ее, – приказал Конайре, – хотя мой гейс запрещает мне делать это».
Конайре и его свита
Ингсел отправился разведать положение дел в гостинице. Заглянув внутрь сквозь колеса колесницы, он отметил все, что видит, и описал сыновьям Десы внешность и снаряжение каждого могущественного человека в свите Конайре, а Фер Рогайн и его брат объяснили, кто они такие и на какие разрушения способны в предстоящей битве. Вот Кормак, сын Конхобара, король Ольстера, справедливый и добрый; вот три огромных, черных и одетых в черные одежды пиктских воина; вот управляющий Конайре с всклокоченными волосами, который улаживает все споры – слышно, как падает игла, когда он повышает голос, чтобы заговорить, а в руках у него жезл размером с мельничный вал; вот воин Мак Кехт, лежащий на спине, подтянув колени – они напоминают два голых холма, его глаза подобны озерам, нос – горному пику, а меч сияет, как река на солнце.
Там же и трое сыновей Конайре, золотоволосые, в шелковых одеждах, любимые всеми домочадцами, с «манерами девиц, сердцами любящих братьев и храбростью медведей».
Когда Фер Рогайн услышал о них, то заплакал и не мог успокоиться до наступления утра. Там также силят три фоморских заложника ужасного вида; Коналл Победоносный с кроваво-красным щитом; Дуфтах Ольстерский со своим волшебным копьем, которое, когда в воздухе веет предчувствием битвы, нужно держать в отваре из усыпляющих трав, иначе его наконечник воспламенится и полетит вперед, поражая все на пути; и три великана с острова Мэн с лошадиными гривами, доходящими до пят. Странный и неземной оттенок истории придает описание трех обнаженных и истекающих кровью фигур, свисающих на веревках с крыши – это дочери Бадб (второе имя богини войны Морриган), «три ужасных предзнаменования», загадочно говорится в сказке, «те трое, что каждый раз убивают». Покои замка были полны воинов, виночерпиев, играющих музыкантов и жонглеров, выполняющих удивительные трюки; сам Да Дерга и его слуги разносили еду и питье. Вот как описан Конайре: «У него пыл и энергия короля, мышление мудреца; мантия вокруг него подобна майскому туману – оттенки переливаются, и каждый прекраснее предыдущего». Рядом с ним лежит меч с золотой рукоятью, выступающий из ножен и сияющий, как луч света. «Самый кроткий, добрый и совершенный король, появлявшийся когда-либо на свет, Конайре, сын Этерскела… Велика его нежность, пока он не выступит на геройский подвиг. Ярость и мужество пробудятся, когда защитники Эрин и Британии нападут на него в доме, беды не произойдет, пока он находится там… Печален конец его правления».
Осада
Затем Ингсел и сыновья Десы пошли в атаку и окружили гостиницу:
«Помолчите немного! – остановил пиршество Конайре. – Что это за шум?»
«В дом рвутся враги», – ответил Коналл Победоносный.
«Их ждет хороший прием», – заметил Конайре.
«Сегодня вечером нам понадобится вся сила», – сказал Коналл.
Один из сыновей Десы первым вбежал в гостиницу. Ему отрубили голову и выбросили из дома. Тогда началась великая битва. Гостиницу подожгли, но пожар погасили вином и водой. Конайре и его люди совершили вылазку – сотни врагов были убиты, а их войско временно разгромлено. Король, проявивший чудеса военного искусства, так захотел пить, что больше ничего не мог сделать, пока не добудет воды. Разбойники по совету колдунов перекрыли течение реки Доддер, протекавшей через гостиницу, а все запасы воды потратили на тушение пожара.