Общее количество бронетехники в обеих армиях, а следовательно, и в подвижной группе даже сегодня определить крайне сложно, так как и в открытых публикациях, и в архивных источниках эти данные существенно разнятся. Например, авторы фундаментального труда «Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Военно-исторические очерки», называют общую цифру танков и самоходных орудий в подвижной группе к началу операции 1111 бронединиц[910], а по данным отдела укомплектования штаба Воронежского фронта, на 31 июля в двух армиях находилось 943 танка и САУ. Разница существенная – почти целый танковый корпус. Однако, если опираться на документы того штаба фронта, столь значительные силы в последующие трое суток до начала операции ни фронт, ни эти армии не получали. Путаница наблюдается и в самих архивных материалах. Например, согласно упоминавшейся выше ведомости штаба фронта на 31 июля в боевом составе 1-й ТА (6-й и 31-й тк и 3 мк) числилось 498 танков всех типов, в том числе на ходу – 449[911], а в 5-й гв. ТА – 520, из них исправных 404[912]. Однако в ЦАМО РФ удалось найти сводное донесение штаба 1-й ТА о её боевом и численном составе на 29 июля, подготовленное на основе данных всех боевых частей и соединений. Цифры из этого документа расходятся с данными штаба фронта на 31 июля и показывают, что за эти двое суток количество техники в армии Катукова не выросло, как это можно было предположить (за счёт поступления восстановленных танков из ремонтных подразделений), а, наоборот, уменьшилось по всем показателям – и «в строю», и «в ремонте». Хотя с середины июля 1943 г. её войска в боях не участвовали. Причём показатели общей численности бронетехники на 29 и 31 июля разнятся на несколько десятков единиц. Поэтому сомнительно, что это была описка, но и объяснить разрыв иными причинами пока трудно. Опыт работы с архивными источниками свидетельствует, что наиболее точными являются данные не вышестоящих инстанций, а приводимые непосредственно штабами соединений. Кроме того, достоверность документу с информацией на 29 июля придает их высокая степень детализации: развернутые данные о наличии в корпусах 1-й ТА танков различных марок и их состоянии. Поэтому, несмотря на то что материал из отдела укомплектования 1-й ТА датируется более ранним числом, чем из штаба фронта, считаю его более достоверным и важным для анализа состояния войск Катукова. По 5-й гв. ТА такого донесения пока найти не удалось, поэтому далее будем использовать данные о её боевом составе, почерпнутые из ведомости штаба фронта на 31 июля.
На первом этапе Курской битвы обе танковых армии сыграли ключевую роль при обороне обоянского направления и района Прохоровки, но и потери при этом понесли очень большие, особенно в бронетехнике. Причем если все три корпуса 1-й ТА (6-й, 31-й тк и 3-й мк) были выведены на пополнение и отдых ещё 15 июля 1943 г., то 5-я гв. ТА активно участвовала в боях до 23-го включительно. Соответственно и период восстановления её соединений оказался меньше. Тем не менее к началу наступления оба объединения по основным показателям были примерно равными: в боевом составе 1-й ТА на 29 июля числилось 28 140 военнослужащих и 531 танк всех типов, в том числе на ходу 479 (52 ремонт) и 15 САУ[913], а в 5-й гв. ТА на 31 июля – 24 314 бойцов и командиров, 520 танков[914], в том числе в строю 404 и 13 САУ. В журнале боевых действий 5-й гв. ТА удалось обнаружить число исправных танков на 1 августа по корпусам, но без 53-го гв. отп, 1-го гв. мцп и ремфонда – 466[915]. Если опираться на эту статистику, то получается, что в подвижной группе Воронежского фронта непосредственно перед наступлением должно было насчитываться всего не менее 1079 танков и САУ, в том числе на ходу не менее 973 бронеединиц.
Бронетехника в обеих армиях была изношенной. Войска 5-й гв. ТА к Прохоровке 6-10 июля 1943 г. шли своим ходом и, преодолев 320–350 км, вступили в тяжелейшее оборонительное сражение, которое длилось шесть суток, а затем ещё 7 суток вели бои по вытеснению германских войск на исходные позиции. 1-я ТА, вступив в бой с главными силами ГА «ЮГ» (4-я ТА) на второй день Курской битвы, во взаимодействии с 6-й гв. А 10 суток удерживала свои позиции под натиском численно и качественно превосходящего противника. После же завершения Курской оборонительной операции советскому командованию перебросить необходимое число новых боевых машин для армий Катукова и Ротмистрова не удалось. Поэтому руководство фронтом было вынуждено комплектовать их корпуса бронетехникой, собираемой в отдельных частях и соединениях. Командир 3-го мк генерал-лейтенант С.М. Кривошеин, выступая 19 октября 1943 г. в Академии бронетанковых и механизированных войск с докладом по обобщению опыта летней кампании, отмечал: «15 июля 1943 г. войска корпуса были выведены в район Ивни, где до 3 августа получали танки, немного людей и артиллерию… Качество танков было плохим, потому что мы почти все машины получили из полков и бригад, которые до этого полностью использовали отведенные им моточасы, их ходовая часть оказалась сильно изношена и требовала ремонта. А инструмента для того, чтобы самим провести даже мелкий ремонт, не было»[916]. На некомплект танков в бригадах и высокий (более 50 %) уровень бронетехники корпуса, пришедшей из ремонта, в своей книге воспоминаний указывал и командир 6-го тк 1-й ТА генерал А.Л. Гетман[917]. Об этой же существенной проблеме его войск перед операцией «Полководец Румянцев» писал и бывший командующий 5-й гв. ТА главный маршал бронетанковых войск П.А. Ротмистров: «Уже за первые два дня… сражения под Прохоровкой, не считая безвозвратных потерь, количество поврежденных танков превышало [в армии. – В.З.] 400. И это только тех, которые эвакуировались с поля боя армейскими, корпусными и бригадными сборными пунктами аварийных машин… Не хватало запчастей и агрегатов. Их снимали с совершенно разбитых или требовавших капитального ремонта танков… На 19 июля у нас еще насчитывалось до 180 танков, требующих среднего и текущего ремонта. Большинство машин, оставшихся в строю, имели изношенные моторы и нуждались в замене ходовой части»[918]. Выработанный техникой ресурс лег дополнительной и немалой нагрузкой на плечи танкистов при подготовке к наступлению, осложнил боевую работу войск обеих армий и выполнение задач уже с первых дней наступления.
При планировании операции советское командование отказалось от попытки окружить всю белгородско-харьковскую группировку, хотя конфигурация линии фронта и соотношение сил к этому решению подталкивали. Ставка была сделана на дробление главных сил 4-й ТА и АГ «Кемпф» на отдельные части и их уничтожение силами двух фронтов. Поэтому Н.Ф. Ватутин передал общевойсковым армиям первого эшелона не только отдельные танковые полки прорыва и танковые бригады, в которых находилось всего 248 бронеединиц, в том числе 217 в строю [919], для непосредственной поддержки пехоты, но и усилил их отдельными танковыми и мехкорпусами. Перед этими соединениями ставилась двойная задача: при необходимости помочь стрелковым частям прорвать вражескую оборону в первый день наступления и, развивая успех, создать оперативные окружения групп войск противника на своих направлениях. Главной проблемой и в полках, и в бригадах, и в большинстве корпусов, как и в армиях Катукова и Ротмистрова, было сложное положение с бронетехникой: её высокий некомплект и значительное число боевых машин, находившихся в ремонте. Например, 86-я отбр вообще не имела танков, поэтому была выведена в резерв фронта[920]. В 192-й отбр 6-й гв. А из 45 штатных машин осталось лишь 15[921], а в 93-й отбр 5-й гв. А из 53 по списку исправными были лишь 37[922]. Поэтому уже в первый день наступления передовой эшелон войск Жадова и Чистякова оказался не в силах оперативно создать «коридор» прорыва на главном направлении для ввода 1-й и 5-й гв. ТА, используя даже эти танковые соединения. Поэтому представитель Ставки ВГК маршал Советского Союза Г.К. Жуков отдаст приказ: помочь пехоте выполнить задачу уже силами армий Катукова и Ротмистрова[923]. Поданным отдела укомплектования штаба фронта на 31 июля, в отдельных танковых и мехкорпусах всего по списку (исправных и в ремонте) числилось 732 танка, или 37 % от общего числа во фронте. По количеству бронетехники они делились на две группы: первая – это три корпуса (2-й, 10-й и 5-й гв. тк), которые участвовали в отражении июльского наступления ГА «Юг» и имели высокий некомплект танков; вторая – два подвижных соединения, подошедших из резерва Ставки ВГК, которые были укомплектованы почти до штата, но их включили во вспомогательную группировку (4-й гв. тк в 27-й А) и резерв – 47-я А (3-й гв. мк). Причём на главное направление было передано лишь одно соединение – 5-й гв. тк в состав 6-й гв. А, остальные были включены во вспомогательную группировку.
Положение с уровнем боеготовности Степного фронта генерал-полковника И.С. Конева перед операцией «Полководец Румянцев» складывалось значительно хуже, чем у его соседа. Он был сформирован в апреле 1943 г. по штатам военного округа, а 9 июля 1943 г. переформирован во фронт. К началу Курской битвы это было мощное стратегическое объединение, состоявшее из четырех общевойсковых (5-я гв., 27-я, 47-я и 53-я А), одной танковой (5-я гв. ТА) и одной воздушной (5-я ВА) армий, имевшее на 1 июля 1943 г. общую боевую численность 492 652 военнослужащих