[989], указано, что даже сразу после полудня, враг контролировал половину города, в том числе и центр, где якобы уже реяло красное полотнище, установленное 89-й гв. сд, а вот электростанция, где воины 94-й гв. сд действительно водрузили первый над городом красный флаг, уже почти 1,5 часа находилась в их руках.
О том, что 270-й гв. сп 89-й гв. сд первым вошёл в город, упоминается лишь в одном архивном документе, напрямую относящемся к событиям начала август 1943 г., журнале боевых действий дивизии Серюгина за август 1943 г.[990] Но доверять ему трудно. Во-первых, её штаб должен был и мог контролировать ситуации лишь в своей полосе, а не на всем фронте армии. Белгород был большим населенным пунктом, несколько тысяч его строений располагались на значительной площади, поэтому штаб 89-й гв. сд не мог располагать точными данными, как развивались боевые действия по всему городу. Во-вторых, журнал боевых действий дивизии за август 1943 г. готовился не в сентябре 1943 г., как это обычно делалось, а уже после войны, в ноябре 1945 г. В материалах же штабов и 48-го ск, которому подчинялась 89-я гв. сд, и 69-й А за август 1943 г. об этом факте ни разу не упомянуто. И наконец, главное, в донесении армии на 8.00 5 августа 1943 г. ясно сказано: «89-я гв. сд после напряженных боёв ворвалась на северные окраины Белгорода и развивала успех 288-й гв. сп 94-й гв. сд с северо-восточной части Белгорода в центр, вела бои в районе Райсовета»[991]. Не доверять этой информации оснований нет, т. к. никто её не опроверг, она приводилась и в последующих оперативных документах[992], а затем вошла во все отчетные материалы 69-й А.
Фотокорреспондент журнала «Фронтовая иллюстрация» Г. Саньков берет интервью у командующего 69-й армией генерал-лейтенанта В.Д. Крюченкина. Справа командир 35-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-лейтенант С.Г. Горячев (Фото Г. Санько. Фонды музея-диорамы «Курская битва. Белгородское направление (г. Белгород)
Несмотря на несогласованность в оценке, оба командира гвардейских полков были удостоены высоких наград, но разных: подполковник Н.Э. Прошунин – ордена Красного Знамени приказом командования 69-й А[993], а майор М.П. Аглицкий – ордена Суворова 3-й степени Военного совета Степного фронта. Хотя в наградных листах обоих офицеров указано, что они первыми ворвались в Белгород, в представлении на майора есть важное уточнение: его полк поднял первым флаг над городом[994]. После войны Николай Эммануилович Прошунин, как и ещё четыре офицера 89-й гв. сд, стали Почетными гражданами Белгорода, именем командира 270-го гв. сп названа улица в микрорайоне Восточный, а о подвиге Михаила Павлович Аглицкого и его гвардейского полка в сегодняшнем Белгороде, к сожалению, ничего не напоминает. Мы надеемся, что наше исследование поможет исправить эту несправедливость.
Возникает вопрос: «Почему же в приказе Верховного главнокомандующего от 5 августа 1943 г. 89-я гв. и 305-я сд названы соединениями, первыми ворвавшимися в город и освободившими его, и им, этим же приказом, присваивалось почетное наименование «Белгородских»[995], а 94-я гв. сд, сыгравшая одну из ключевых ролей, была задвинута в историческое небытие?» Объяснить это даже сейчас, когда открыты почти все архивные фонды, относящиеся к тем событиям, трудно. Мы предлагаем свою версию ответа, которая, и это особо подчеркнем, основывается лишь на косвенных данных.
Присвоение соединениям почетных наименований, как и званий гвардейских, напрямую касалось престижа всей армии, поэтому этот процесс был не простой и продолжительный по времени, длился он, по крайней мере, не день-два. Для этого разными инстанциями писались несколько документов – представление, характеристика, в том числе на комдива, и т. д., которые рассматривались на Военном совете армии и лишь затем направлялись в Москву, где снова проверялись, и после этого готовился приказ. Процесс же с присвоением 89-й гв. и 305-й сд званий «Белгородских», даже учитывая спешку того необычного дней, выглядит чрезвычайно стремительным. Бои за город начались на рассвете 5 августа, и приказ о присвоении им почетных званий был подписан И.В. Сталиным в тот же день, а наутро появился в газетах, причем документ это был большой и касался не только этих соединений. И при этом, напомним, штаб 69-й А во всех документах отмечал, что первой в город вошла 94-я гв. сд и она же первой подняла красный флаг. По нашему мнению, главную роль здесь сыграли не заслуги всех трех дивизий в ходе освобождения Белгорода, а личное отношение генерал-лейтенанта В.Д. Крюченкина к комдивам.
305-я сд была для его армии «родной», она входила в её состав еще до начала Курской битвы. 89-я гв. сд в начале июля 1943 г. подчинялась 6-й гв. А Воронежского фронта (как и 69-я А), и была переподчинена 69-й А уже в ходе отражения удара германских войск на Курск. Полковника М.П. Серюгина командарм В.Д. Крюченкин знал ещё до Курской битвы и ценил. Однако во время оборонительных боё южнее Прохоровки, комдив допустил ряд ошибок, поэтому в приказе № 00194 от 21 июля 1943 г. командующий Воронежским фронтом генерал армии Н.Ф. Ватутин объявил ему выговор[996], что являлось серьезным взысканием. А 94-я гв. сд была «пришлой», её передали в состав армии только 17 июля 1943 г., уже приказом Степного фронта, в состав которого 69-я А в этот момент вошла. К началу операции «Полководец Румянцев» полковник И.Г. Русских у командования 35-го гв. ск, которому подчинялась дивизия, и 69-й А, имел нехорошую репутацию. Он злоупотреблял спиртным, даже в ходе боёв, а органы военной прокуратуры выявили в дивизии факты хищения, к которым, по их мнению, был причастен и лично комдив. Командир корпуса генерал-лейтенант С.Г. Горячев еще до начала боёв за Белгород предупреждал его о недопустимости подобного, но полковник эти предупреждение проигнорировал. 17 ноября 1943 г. приказом командующего 69 А он будет снят с должности и предан суду Военного трибунала, который признает его виновным в хищении на большую сумму и назначит наказание в виде лишения свободы на 10 лет[997]. Поэтому удостоить столь высокой чести дивизию, у командира которой такой «багаж», в то время было политически недальновидно, да и самому командарму было не выгодно. Все это в комплексе, на наш взгляд, и привело В.Д. Крюченкина к решению определить заранее, т. е. до начала боев непосредственно за город, 89-ю гв. и 305-ю сд как соединения, которые в приказе буду отмечены освободителями города. В соответствии с этим замыслом были поставлены и боевые задачи, в частности 89-я гв. сд должна была овладеть именно центром города, хотя утром 5 августа должна была развивать успех 94-й гв. сд, т. е. войти в город за частями полковника И.Г. Русских. Благодаря такому шагу две дивизии армии, в командирах которых он был уверен, получали почетные наименования и отмечались в приказе И.В. Сталина как освободители города, в честь которого был дан первый салют. И кроме того, этот весомый результат закрывал страницу биографии полковника М.П. Серюгина с его ошибками, за которые он получил выговор командующего теперь уже соседнего Воронежского фронта.
О том, что командарм знал, чьи войска первыми вошли в город, но настойчиво проводил свою линию в этом вопросе, говорит и то, как был организован процесс награждения командиров обоих гвардейских полков. Получить награду приказом командования фронтом было почетнее, чем командования армии, поэтому, как правило, тех командиров, чьи войска первыми входили в города, награждал именно Военный совет фронта, как это и произошло с майором М.П. Аглицким. Причем включить офицера в наградной приказ фронта могло только командование армии, что и сделал В.Д. Крюченкин, чтобы не лишать заслуженной награды боевого офицера. Однако, продолжив «гнуть свою линию», командарм не забыл отметить и подполковника Н.Э. Прошунина, но, своей властью наградив его орденом Красного Знамени и, вероятно, дав распоряжение указать в наградном листе, что он удостоен его именно за то, что 270-й гв. сп вошёл в город первым. А вот первым вообще из советских войск или первым из 89-й гв. сд – это пусть историки потом разбираются.
А теперь коснёмся вопроса обоснованности сомнений некоторых исследователей в отношении 5 августа 1943 г. как даты освобождения города. Но прежде хотим обратить особое внимание на важный, на наш взгляд, факт – достаточно быстрое продвижение войск 69-й А к Белгороду и в его кварталах в первой половине дня подействовало на часть сил противника деморализующе. В ориентировке командования 11-го ак на 15.25 5 августа подчеркивалось: «Войска настолько истощены, что невозможно ожидать от них серьёзного сопротивлении»[998]. Боеспособность дивизий Рауса в этот момент снизилась так резко, что Э. фон Манштейн был вынужден лично вмешаться и «распорядился принять меры для немедленного пресечения панических настроений, которые стремительно охватывают войска»[999]. Однако это не значит, что враг бежал. Его подразделения и после полудня, и вечером оборонялись упорно, об этом свидетельствуют документы штабов всех советских дивизий, которые освобождали Белгород, а гвардейцы в свою очередь тоже действовали решительно и очень напористо, поэтому бои в городе весь день 5 августа и в ночь на 6 августа носили крайне ожесточенный характер. Анализ обнаруженных нами оперативных документов штаба 69-й А показывает, что после 13.00 в его донесениях начала прослеживаться некоторая спешка, которая приводил