[282]. Поэтому предполагаю, что если к 10 мая на Центральном и Воронежском фронтах танков числилось 40 % и 74 % соответственно, то в СтепВО, вероятно, в пределах 65–70 %.
На начало июня 1943 г. развернутые данные удалось найти не только в общем по округу, но и по всем его армиям. Согласно докладу М.М. Попова на имя И.В. Сталина от 1 июля 1943 г., для доведения войск до штатной численности не хватало лишь 6000 человек, из которых 2000 планировалось передать в стрелковые дивизии и 4000 – в танковые и мехсоеденения[283]. Следовательно, если учесть, что к началу боёв численность СтепВО была 573 295 человек, в том числе в боевых частях – 449 130, то по живой силе он был укомплектован практически на 100 %.
С артиллерией ситуация была тоже нормальной. Подавляющее большинство её частей было доведено до штата, не хватало:
30 45-мм ПТО (в пути уже находилось – 8),
37 76-мм полковых пушек (47),
17 122-мм гаубиц (8)
71 37-мм зениток (18).
А по некоторым видам артсредств имелся весомый внештатный запас. Например, по 76-мм дивизионным пушкам обр. 1942 г.: штат— 1595, в наличии – 1616, уже в пути – 20; по миномётам: 50-мм: 2359, 2487; 80 соответственно, 82-мм: 4460, 4596, 98; 120-мм:1820, 1894 и 79[284].
Более значительные, но далеко не критичные проблемы существовали с бронетехникой, а также с частями боевого усиления, обеспечения и резерва. На 3 июня округ ещё недополучил 433 танка и САУ (в т. ч. 233 Т-34, 196 Т-70), что составляло 25,6 % от штатной численности [285]. В отдельные танковые корпуса не прибыли следующие подразделения:
10-й тк – медсанвзвод и танковый резерв,
18-й отк – танковый резерв,
3-й гв. тк – танковый резерв,
4-й гв. тк – полевой хлебозавод и танковый резерв,
1-й мк – сап, зенап и танковый резерв,
2-й гв. мк – сап, зенап, минполк, батальон связи и танковый резерв,
3-й гв. мк[286] – сап, зенап, минполк, иптап и танковый резерв.
Однако все эти проблемы не оказывали большого влияния на боеспособность тех трёх армий, которым будет суждено в июле 1943 г. участвовать в срыве «Цитадели». Так, в стрелковых дивизиях 53-й и 5-й гв. А по штату должны были иметь по 56 000 бойцов и командиров. К 1 июня они располагали соответственно: 55 796 (и уже было занаряжено – 1449) и 53 303 (при этом для неё на подходе был эшелон с пополнением численностью 2500 человек)[287].
Практически полностью была укомплектована и 5-я гв. ТА, хотя у неё были определённые проблемы. Напомню, с середины марта и до 5 июля 1943 г. включительно она имела только два корпуса: 29-й танковый и 5-й гв. механизированный, хотя Москва обещала вернуть Ротмистрову его «родной» 3-й гв. Котельниковский танковый, но так и не передала. 6 июля, перед маршем на Воронежский фронт, вместо него в состав армии был включён 18-й отк. Поэтому при анализе состоянии армии, приведённом ниже, будут использоваться данные именно по этому соединению, а также по 10-му тк из 5-й гв. А, который уже 7 июля 1943 г. будет переброшен на юг Курской дуги (под Прохоровку).
5-я гв. ТА по штату должна была иметь 37 231 военнослужащего, на 1 июля она располагала 35302, т. е. некомплект составлял 1929, или 5 % от штата. По отдельным видам орудий (76-мм ДА, 122-мм гаубицам) и миномётам (50, 82-мм) её войсками было недополучено от 4 до 13 единиц (причём вся эта материальная часть уже находилась в пути), а по некоторым системам (120-мм миномёты и 45-мм ПТО) наблюдалось превышение штата от 4 до 10 стволов[288].
Значительно больше не хватало бронетехники, но не в самой армии Ротмистрова, а в отдельных корпусах округа, которые будут действовать совместно на Воронежском фронте. На 3 июля 1943 г. некомплект танков и самоходных артустановок составлял в:
29-й тк: Т-34 – 4; БТР МЗА-1 – 19;
5-й гв. Змк: Т-34 – 2; БТР МЗА-1 – 3;
прочих боевых частях армии: Т-70 – 3;
18-й отк: Т-34 – 35; Т-70 – 7; БТР МЗА-1 – 14;
10-й тк: Т-34 – 32; Т-70 – 7; БТР МЗА-1 – 8[289].
Следовательно, если перед вступлением в бой 12 июля 1943 г. 5-й гв. ТА в трёх корпусах (18-й отк, 29-й тк и 5-й гв. Змк), отдельном мотоциклетном и танковом полках резерва командарма имела всего 690 боевых машин (без САУ), то отсутствовавшие на 3 июня в 18, 29 тк и 5-й гв. Змк 48 танков от этой численности составляли лишь 0,07 %, в то время как корпус СС на 1 июня 1943 г. относительно 4 июля недополучил 21 % танков.
И в завершение отмечу, что в письме М.М. Попова среди наиболее существенных проблем также называлась нехватка большого числа лошадей, 28 000, в том числе 26 000 – для кавалерийских корпусов, остальные – для стрелковых дивизий. Однако учитывая, что кавалерийские соединения в отражении удара на Курск участия не принимали, эта проблема к обсуждаемой теме отношения не имеет.
Таким образом, весь СтепВО и отдельные его объединения, которые сыграли важную роль в оборонительной фазе битвы под Огненной дуге, к 1 июня 1943 г. были практически полностью готовы к боям и располагали примерно такой же численностью основного вооружения и личного состава, какая будет у них к 5 июля. О чём, судя по утверждениям ряда германских военачальников, руководство третьего рейха даже не подозревало. В то же время надо признать, что за последующий месяц, июнь, уровень обученности личного состава округа, безусловно, повысился, а также были решены те проблемы с комплектованием, о которых упоминалось выше.
А теперь коснусь ещё одного важного аспекта рассматриваемой темы. На провал «Цитадели» заметно повлияло не только состояние наших войск под Курском, но и умело выстроенная глубокоэшелонированная оборона. И хотя на этот фактор, как решающий в неудаче вермахта, германские генералы и западные исследователи указывают не часто, тем не менее считаю важным кратко остановиться и на её состоянии в этот период. Если подробно анализировать основные усилия и Н.Ф. Ватутина, и К.К. Рокоссовского в мае-июне, то они были направлены на совершенствование оборонительных рубежей и обучение личного состава по их эффективному использованию. Для этого имелись серьёзные объективные причины. Например, как свидетельствуют акты проверок комиссиями Генштаба, проведённые в первой половине мая, на главной армейской полосе войск Воронежского фронта почти все работы первой и второй очереди были выполнены. Что же касается второй и третьей полосы, то здесь были выявлены существенные, но не критичные недоработки в инженерном оборудовании позиций (слабое минирование межполосья[290], неглубокие траншеи, плохая маскировка и т. д.), которые уже к началу июня в определенной мере были устранены. Так, до 5 мая 6-й гв. А удалось выставить лишь 17 % ПТМ из 90 000 и 16 % ППМ из 64 000, которые были установлены к 5 июля. В 7-й гв. А данные показатели даже на 16 мая тоже были крайне низкими, хотя и выше, чем у 6-й гв. А: по ПТМ примерно 22,4 % из 65 000, по ППМ 16,9 % из 84 000[291]. А к 5 июня положение резко изменилось: 6-я гв. А выполнила план по ПТМ на 50 %, по ППМ на 62,5 %, 7-я гв. А – соответственно на 46,2 и на 35,7 %.
Следует подчеркнуть, что незначительное количество мин, выставленных в мае, не свидетельствовало о том, что танкоопасные направления на рубежах Центрального и Воронежского фронтов были открыты для германской бронетехники. К 5 мая планы минирования местности перед главной армейской полосой и в её системе был выполнены. Проблемы с минированием оставались в межполосье, а также во второй и третьей полосах. Причины этого крылись, во-первых, в распутице, осложнявшей работу транспорта и минёров, во-вторых, в отсутствии необходимого количества минно-взрывных средств. С конца апреля поставки мин шли из центра с опозданием, и командование фронтом активно изыскивало внутренние резервы, главным образом, ставка делалась на трофеи – немецкие снаряды и мины. Однако и здесь возникало немало трудностей, в том числе нередко и в силу субъективных факторов. Из приказа начальника инженерных войск РККА генерал-лейтенанта М. Воробьева № 49 от 18 июня 1943 г.: «23 мая в районе Воронежа взорвался временный склад противотанковых мин Воронежского фронта. На складе было сосредоточено 2700 ПТМ, которые вывозили представители Воронежского фронта… Немецкие Т-35 транспортировались без взрывателя с незакрытыми отверстиями в крышках и помещенными внутрь капсюлями-детонаторами. Взрыв произошёл от неосторожного обращения с минами при разгрузке. Работавший состав не был проинструктирован, не знал минно-подрывного техники и мер предосторожности при обращении с ней. Командный состав не организовал работу и не руководил ею. Взрывом уничтожено 2700 мин, 2 автомашины, погибли 7 военнослужащих, 15–20 гражданских лиц, находившихся в районе склада, так как место для склада было выбрано в непосредственной близости от шоссе с интенсивным движением»[292]. И тем не менее к началу лета готовность системы обороны обоих фронтов находилась в пределах 70 %.
Для «чистоты эксперимента» было бы неплохо сравнить и другие показатели, например наличие у советских войск боеприпасов, ГСМ и т. д. Это задача для будущего исследования. Но и приведённые выше данные, если их рассматривать в комплексе, позволяют с уверенностью утверждать, что после 1 июня 1943 г. дальнейшее оттягивание начала «Цитадели» для Красной Армии не имело принципиального значения, как в прочем уже и в начале мая. Обе немецкие ударные группировки у основания Курской дуги были не в силах не только превзойти Центральный и Воронежский фронты по численности, что, повторюсь, согласно теории военного искусства является необходимым условием для успеха наступления, но даже приблизиться к численности их живой силы, бронетехники и артиллерии. А ведь в тылу, за войсками Рокоссовского и Ватутина, уже в мае были развёрнуты крупные резервы Ставки ВГК, объединённые в Степной военный округ.