.
Действительно, руководство Воронежским фронтом торопилось. Однако не из-за страха опоздать, а из-за того, что знало ситуацию значительно лучше, чем кто-либо даже сегодня. Дело в том, что в приведённой цитате правильно указано время по часовым поясам, но Советский Союз в этот период жил по так называемому «декретному времени». В целях более рационального использования светлого времени суток постановлением СНК СССР от 16 июня 1930 г. поясное время на территории нашей страны было переведено на один час вперёд. Соответственно разница между берлинским и московским временем сократилась на час. И такое превышение сохранялось весь год, в том числе и в 1943-м, в отличие от так называемого «летнего времени», которое менялось по полугодию. В этом можно легко убедиться, если сравнить описание одних и тех же событий в оперативных документах немецких и советских войск. Следовательно, наступление группировки Манштейна на юге Курского выступа должно было начаться (и началось) не в 5.00, а в 4.00. А предварявшая его артиллерийская подготовка – за полчаса до этого времени, в 3.30. Значит, войска Ватутина открыли огонь в ночь на 5 июля вовремя, как и планировалось, за час до вражеской атаки, а его относительно малая эффективность связана с проблемами, которые были изложены выше.
Как бы ни было, но следует признать, что намеченное советским командованием крупномасштабное мероприятие, которым предполагалось ослабить ударные группировки противника у основания Курской дуги, нанеся их соединениям существенный урон ещё на исходных рубежах, не дало ожидаемого эффекта. Архивные материалы подтверждают относительно высокие его результаты лишь на левом фланге Воронежского фронта, в полосе обороны 7-й гв. А. Помимо того, что здесь штурмовые группы, сосредоточенные у переправ в ожидании сигнала, понесли потери в живой силе и отчасти в технике, упреждающий огонь артиллерии Шумилова способствовал срыву переправы одной из трёх танковых дивизий 3-го тк. Что, безусловно, сыграло определенную роль в том, что в первый день наступления АГ «Кемпф» не смогла прорвать первую полосу обороны 7-й гв. А, и её войска увязли в тяжёлых боях на позициях гвардейцев. На севере же Курского выступа результаты контрартподготовки оказались значительно скромнее и не привели к сколько-нибудь заметным тактическим результатам. Все соединения 9-й А приступили к выполнению операции «Цитадель» строго по графику, а командование армии и ГА «Центр» это мероприятие советской стороны вообще никак не отметило. Поэтому нельзя не согласиться с генералом Н.С. Фоминым, который писал: «Следует признать, что проблема контрподготовки в современных условиях требует серьёзного изучения, поисков лучших форм и способов её проведения»[540].
В. Н. Замулин. Курский излом. О том, что оставалось «за кадром»
Реальное состояние вооружённых сил любой страны – основная цель всех разведок, особенно в ходе войны. Сотни агентов, десятки аналитических центров, отделов и служб трудятся круглосуточно, добывая, сопоставляя и анализируя различные данные с единственной целью – представить реальное состояние дел в действующей армии противника. Причём разведчики стремятся получить всестороннюю информацию. Не только цифры личного состава, поставленного под ружьё, вооружения и техники, выпущенной заводами, но и данные об уровне подготовки старшего командного состава, офицеров тактического звена, степени обученности поступающего в действующую армию пополнения. Помимо этого, скрупулезно ведётся учёт количества перебежчиков и дезертиров, анализируется национальный состав, изучаются системы и скорость передачи информации и приказов на различных уровнях. Всё это позволяет выявить не только материально-технические возможности противостоящей стороны участвовать в затяжном военном конфликте, но и боевой дух войск, уровень дисциплины, трения в среде личного состава на национальной почве, которые можно использовать для снижения боеспособности частей, разложения войск и т. д.
Как ни парадоксально, но для обеих сторон, участвующих в войне, было важно надёжно скрыть правдивую информацию подобного рода не только от противника, но и от собственного народа. Ибо в армии любой страны во все времена обязательно было немало негативных моментов, которые, став известными широким слоям общества, могли повлиять на её моральное состояние: поколебать веру войск в своих командиров, а гражданского населения – в умение и желание политического и военного руководства государства защищать страну. Так было и в годы Великой Отечественной войны. Все неудачи, негативные моменты и преступления, происходившие в войсках, а часто и придуманные, активно использовала пропаганда обеих сторон для формирования у советских людей «звериного образа немецко-фашистских захватчиков», а у немцев – «облика недочеловеков с Востока».
Подготовленный в то время специалистами по пропаганде и дезинформации, а затем умело вложенный в головы миллионов людей, этот информационный пласт, обрастая с годами новыми, придуманными уже обычными людьми подробностями, работает по сей день. И продолжает формировать в сознании соотечественников вот уже почти 70 лет искажённый до неузнаваемости облик Красной Армии и далёкое от действительности представление о той Великой войне. Реальное же положение дел в войсках противоборствующих сторон и происходившие в них процессы тогда тщательно скрывались, поэтому в наше время эти аспекты (войны или отдельных сражений) понять крайне сложно. Документы «о непридуманной войне» сегодня скрыты не столько грифами «секретно», а прежде всего миллионами страниц с сопутствующей боевым действиям информацией, которая двигалась непрерывным потоком между штабами сверху вниз и сверху вниз. Поэтому, чтобы обнаружить описания интересующего события или хотя бы отзвук его, исследователям необходимо приложить колоссальный труд, перелопатив документальные «терриконы» в военных архивах.
Но были на войне люди, которым полагалось знать абсолютно всё, что происходит в войсках, и принимать меры для исправления негативных тенденций и предупреждать их появление. К узкому числу таких руководителей в первую очередь относились командующие армиями и фронтами. Среди них был и генерал армии Н.Ф. Ватутин, командующий Воронежским фронтом. Ежедневно на его стол ложились десятки донесений, справок и докладов о состоянии и действиях подчиненных войск и даже отдельных солдат и командиров. Причём большинство из них носили оперативный характер. Эта информация требовала принятия немедленных решений, ибо промедление могло негативно повлиять на результат боевой работы фронта.
Помимо ежедневного потока документов, примерно раз в 5 дней, иногда через десятидневку, от различных служб и управлений фронта и армий поступали итоговые доклады и донесения. В них не столько излагались факты и события, сколько подводились итоги боевых действий за определённый период и, что очень важно, отмечались обнаруженные проблемы, прежде всего отрицательные. Это позволяло командующему сразу выделять наиболее важные вопросы из общего информационного потока и оперативно реагировать на них, если, конечно, это было в его силах. Сегодня это бесценный материал для историков. Опуская субъективные оценки и выводы, которые всегда имеются в документах подобного рода, можно утверждать: знакомство с комплексом (рядом) этих материалов действительно позволяет увидеть реальное положение дел в войсках (хотя, возможно, не во всех сферах), в частности Воронежского фронта. Попробуем и мы, опираясь на эти источники, взглянуть на крупные проблемы, возникшие (или обострившиеся) в ходе отражения наступления ГА «Юг» и ситуацию в его армиях в первые 5 суток (т. е. в самый тяжёлый и ответственный период Курской битвы).
Итак, к 9 июля в штаб Воронежского фронта начали поступать первые отчёты, обобщавшие опыт проводимой операции на всех уровнях. Читая их, Н.Ф. Ватутин видел, что, хотя за три месяца оперативной паузы была проведена колоссальная работа по комплектованию и обучению войск, добиться главного – поднять степень их подготовки до необходимого уровня – не удалось. Как известно, бои – критерий всей работы командного состава. Вот и теперь всё стало на свои места и выявлены ошибки, допущенные в планировании и при практической работе руководством фронта и армий.
В первую очередь стали возникать проблемы с управлением. В РККА несмотря на ряд провалов, допущенных за первые два года войны на оперативном уровне, если не было давления политического руководства, принимались правильные, вполне взвешенные, а порой просто блестящие решения. Например, выбор момента перехода в контрнаступление под Москвой и Сталинградом и определение места нанесения удара по армии Паулюса. К таким дальновидным и хорошо продуманным решениям с полной уверенностью можно отнести и переход к преднамеренной обороне весной 1943 г., да и саму систему построения рубежей в районе Курского выступа. Знакомясь со стенограммами переговоров командующего фронтом, нельзя не отметить точность его прогнозов развития оперативной обстановки и действий противника на ближайшие несколько суток. В это период большинство решений Н.Ф. Ватутина и его штаба по крупным вопросам являлись взвешенными, дальновидными и полностью отвечали складывающейся ситуации на фронте. Генерал армии в совершенстве владел навыками управления войсками стратегического объединения и, что немаловажно, в ходе боевой работы демонстрировал, высокую культуру общения с подчиненными, был корректен и уважал их человеческое достоинство.
Большинство командиров армейского и корпусного звена фронта благодаря своему таланту и боевому опыту тоже вполне соответствовали занимаемым должностям. Однако значительная часть офицеров на оперативно-тактическом и особенно тактическом уровне, как Воронежского фронта, так и всей действующей армии в целом была подготовлена в профессиональном плане слабо. Они не умели быстро и правильно оценивать оперативную обстановку, принимать адекватные решения и своевременно доводить их до войск, налаживать в помощь себе работу штабов соединений и организовывать взаимодействие с соседями. В боевых условиях нередко терялись, проявляя элементарную беспомощность. Это являлось одной из главных причин высоких потерь в войсках, подчинённых им.