онта. Причём лишь 26 зенитных пушек и орудия четырёх танков Т-2 имели калибр 20-мм, остальная артиллерия и танки – от 50-мм до 150-мм. Первым мощным узлом сопротивления на пути 18-го и 29-го тк стал свх. «Октябрьский». Эсэсовцы широко использовали наши окопы и другие инженерные сооружения, в течение ночи они вкопали на окраинах совхоза и скатах высоты 252,2 противотанковую артиллерию и САУ, а отдельные участки минировали. Кроме того, были созданы засады из штурмовых орудий и самоходных ПТО в саду совхоза «Сталинское отделений» и на северо-восточной опушке урочища Сторожевое. Орудия из этих районов могли вести огонь, в том числе и по выс. 252.2. Из-за нехватки времени и ожесточённости боёв наша разведка не сумела выявить систему огня противника, определить боевой состав его частей и замысел. Поэтому, когда ранним утром корпуса Ротмистрова перешли в наступление, удар пришёлся не по флангам противника, как планировалось, а в лоб перешедшей к обороне дивизии СС, оперативно создавшей сильный рубеж, насыщенный средствами ПТО.
При вводе в прорыв крупных подвижных соединений впередистоящие войска должны уничтожить организованное сопротивление противника, особенно противотанковые средства и артиллерию на переднем крае. Лишь после этого есть смысл выдвигать бронетехнику. Однако реальность, с которой столкнулись гвардейцы, была иной. Едва танкисты подошли на расстояние прямого выстрела к позициям немцев, сразу вспыхнули факелами и задымились около двух десятков машин первого эшелона. Боевое построение нарушилось, экипажи начали маневрировать, расползаться, стремясь использовать складки местности, чтобы выйти из-под губительного огня. Под ураганным обстрелом танкистам было необходимо не только вести бой, но и психологически перестраиваться от рывка в глубь обороны противника к позиционной борьбе. Значительная часть передовой 32-й тбр полковника А.А. Линёва сгорела менее чем за час. До полудня столь же трагически закончилась атака и 25-й тбр полковника Н.К. Володина (29-й тк). Её потери оказались катастрофическими. Примерно за четыре часа вышло из строя 320 человек (44 офицера), в том числе 140 погибли. Сгорело и было подбито 55 танков, помимо уничтоженных и подбитых артиллерией, часть подорвалась на минах[627], часть вышла из строя по техническим причинам. Все восемь САУ двух батарей, приданных бригаде, тоже вышли из строя. Во второй половине дня комбриг был вынужден свести остатки соединения в один батальон.
После вступления в бой второго эшелона 18-го и 29-го тк количество танков на направлении главного удара увеличилось почти вдвое, вражеские артиллеристы и танкисты физически не успевали вести огонь по подходящим боевым машинам. Это в какой-то степени помогло 181, 170 и 32-й тбр прорваться на гребень высоты 252.2 и в район свх. «Октябрьский». Теперь непосредственно в единоборство с бронетехникой вступила пехота противника, но, не выдержав натиска, эсэсовцы начали отступать. Под прикрытием лесополосы вдоль железной дороги и дыма 15 Т-34 под командованием майора С.П. Иванова из 32-й тбр прорвались в глубь обороны мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» на 5 км и заняли свх. «Комсомолец».
В 13.30 противник был окончательно выбит из свх. «Октябрьский», располагавшегося на стыке корпусов Бахарова и Кириченко, и начал отходить на юго-запад. На левом фланге 29-го тк также наметился определённый успех. Казалось, ситуация начинает склоняться в нашу пользу. Но, видя обозначившийся прорыв, Т. Виш вызвал в полосу дивизии авиацию, бомбёжка длилась больше часа. К 14.30 мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» при поддержке люфтваффе сумела остановить продвижение главных сил армии Ротмистрова. Несмотря на героизм и самоотверженность гвардейцев, атака на направлении главного удара ожидаемого результата не принесла, а резервов для её продолжения не было. Тяжелейшая ситуация сложилась и у соседа справа – 5-й гв. А. Его войска в излучине р. Псёл не смогли перейти в контрудар, как было запланировано. Дивизия СС «Мёртвая голова» в ночь на 12 июля всё-таки переправила на левый берег значительную часть танкового полка. Поэтому поднявшаяся утром «в рост» пехота была встречена плотным огнём артиллерии и танков, завязались кровопролитные бои на позициях 52-й гв. и 95-й гв. сд. Не удалось добиться существенного результата и на участках других соединений 5-й гв. А. Поэтому уже к полудню стало ясно, что план контрудара, по крайней мере под Прохоровкой, провалился.
С 15.00, используя замешательство, вызванное отходом нашей пехоты и выходом из строя основной части танков, эсэсовцы перешли к активной обороне в полосе 5-й гв. ТА. В 16.00 по боевым порядкам гвардейцев Жадова за р. Псёл был проведён сильный авиационный, а затем артиллерийский налёт. Не успели рассеяться столбы пыли и дыма, как в атаку двинулись танки и штурмовые орудия в сопровождении мотопехоты на полугусеничных бронетранспортёрах и до 200 мотоциклистов с экипажами автоматчиков. Бронетехника прошла через наши позиции, а мотопехота была отсечена и залегла, поэтому танки были вынуждены отойти. Борьбу с противником в излучине осложняло отсутствие танковой поддержки и наспех оборудованные боевые позиции без разветвлённой сети траншей. Почти полностью отсутствовали и минные заграждения. Всё это позволяло противнику не только поражать огнём, но и просто давить нашу пехоту гусеницами, сразу же «захоранивая» бойцов в собственных окопах. Сразу после завершения Прохоровского сражения, вечером 17 июля 1943 г., штаб 5-й гв. А донёс, что за семь суток боёв в районе станции только в 95-й гв. сд числится 579 человек, которых нет ни среди убитых, ни среди раненых[628].
День 12 июля ни одной из противоборствующих сторон не принес желаемого результата. Н.Ф. Ватутину удалось удержать соединения ГА «Юг» в системе трех армейских оборонительных полос. Все попытки 4-й ТА выйти на оперативный простор и окружить силы 69-й А, тоже успеха не имели. Немалыми усилиями командованию фронтом удалось остановить наступление АГ «Кемпф» после прорыва обороны 69-й А в ночь на 12 июля и взять ситуацию под контроль южнее Прохоровки (в районе сёл Шолоково, Ржавец, Александровка). Однако нельзя сказать, что в этот день советская сторона праздновала победу. Скорее наоборот, 12 июля был самым трагичным и, по сути, неудачным днём не только оборонительной операции Воронежского фронта, но и Курской битвы в целом. Главную задачу – разгромить вражескую группировку, вклинившуюся в оборону фронта, и перехватить инициативу – решить не удалось. Разработанный советским командованием план фронтового контрудара оказался неудачным, так как к его началу он уже не соответствовал изменившейся обстановке, а возможности войск – поставленным задачам. Ударные соединения обеих гвардейских армий были обескровлены за несколько часов, на отдельных участках они были вынуждены даже оставить занимаемые позиции. Соединения СС, перейдя во второй половине дня в контратаку, продвинулись на этом направлении вперёд, как и в прежние дни, до 4 км. Кроме того, все соединения 4-й ТА и АГ «Кемпф» полностью сохранили боеспособность. Так, 2-й тк СС перед началом контрудара располагал 294 танками и штурмовыми орудиями, а к вечеру 13 июля за счёт восстановленных боевых машин его численность достигла 251 единицы[629]. (Подробно состояние 2-го тк СС на 13 июля 1943 г. смотри в таблице № 5.) Причём масштабных боёв с применением значительных сил бронетехники, какие отмечались накануне, 13 июля не происходило.
Главной ошибкой советского командования при проведении контрудара явилось решение о фронтальном ударе двумя танковыми и двумя стрелковыми корпусами в районе Прохоровки не по флангам, а в лоб вражескому соединению, которое перешло к обороне. Из-за этого неприятель нанёс им большой урон. Причём на направлении главного удара войск Жадова и Ротмистрова не удалось не только разгромить противника, но и удержать его перед занимаемыми позициями.
По неполным данным в двух гвардейских армиях 12 июля вышло из строя 7019 бойцов и командиров. Четыре танковые и мехкорпуса, а также передовой отряд армии Ротмистрова, действовавший в районе Шолоково – Ржавец, потеряли 340 танков и 19 самоходных установок (194 танка сгорели, а 146 вышли из строя, но могли быть восстановлены). (Подробнее смотри таблицу № 6.) Однако значительная часть подбитых боевых машин оказалась на территории, контролируемой неприятелем, и немцы их просто подорвали. Таким образом, 5-я гв. ТА лишилась 53 % танков и САУ, принимавших участие в контрударе, или 42,7 % от находившихся в строю в этот день во всех пяти корпусах. Этой бронетехникой по нормам 1943 года можно было вооружить два танковых корпуса. Основная причина столь тяжёлых потерь за неполный день – игнорирование приказа Наркома обороны СССР № 325 от 16 октября 1942 г., в котором был аккумулирован накопленный опыт применения бронетехники[630]. Вместо ввода в прорыв для развития успеха армию бросили пробивать себе путь без разведки, необходимой поддержки артиллерии и авиации.
Особый разговор о потерях личного состава соединений 5-й гв. ТА, действовавших западнее Прохоровки. Они оказались столь же значительными. Обнаруженные в ЦАМО РФ документы свидетельствуют, что в течение 12 июля четыре танковых корпуса лишились 3139 человек, из этого числа погибло и пропало без вести почти половина – 1448. Самый большой урон был нанесён 29-му тк, у него вышел из строя 1991 человек[631]. За ним следует 2-й гв. Ттк – 550 человек, в том числе погибло и пропало без вести 145, на третьем месте 18-й тк – 471 и 271 соответственно.
Основная убыль танковых корпусов приходилась на их мотострелковые бригады. В этом скорбном списке лидировала 53-я мсбр 29-го тк, она лишилась 1122 человека (в т. ч. 393 убито и умерло от ран[632]