Открытие военных архивов позволило ввести в научный оборот большое число документальных данных и на этой основе более объективно осмыслить те или иные события минувшей войны. Сказанное относится и к потерям советских войск. Ни для кого не секрет, что слишком часто при постановке боевых задач звучало: «Любой ценой!» Эти слова не фиксировались в боевых и оперативных документах, но были привычным требованием-приказом, который не всегда вызывался обстановкой. Приказы же надлежало выполнять.
Сегодня документы войск Красной Армии, хранящиеся в Центральном архиве Министерства обороны РФ, стали более доступными для исследователей. Открыты данные и о потерях советских войск в Курской битве, в том числе под Прохоровкой. К анализу боевых действий у Прохорова сотрудники военно-исторического управления Генерального штаба РККА приступили уже осенью 1943 года, а в начале 1944 года были опубликованы их первые обобщающие материалы[671]. Однако о потерях советских войск в них не упоминалось, не поднималась эта тема в отечественной историографии и в последующие 15 лет. Первые цифры, но только по 5-й гвардейской танковой армии и лишь за 12 июля 1943 года, были названы в 1960 году в воспоминаниях П.А. Ротмистрова: 300 танков и САУ сожжено и подбито. Эта же цифра повторяется и в его интервью, опубликованном в «Военно-историческом журнале» № 7 за 1963 год[672]. Тема же убыли личного состава вновь не поднималась.
В последующие десятилетия внимание исследователей по-прежнему было приковано лишь к событиям первого дня контрудара – 12 июля 1943 года. Причём в изданиях, вышедших в это время, наблюдался большой разброс в оценке размеров потерь бронетанковой техники противоборствующих сторон. Имело место желание большинства авторов завысить потери противника и соответственно снизить свои. Цифры в публикациях порою менялись, но «по традиции» потери врага оказывались больше. Это характерно не только для советского периода, но и для трудов, вышедших после распада СССР[673].
В 1993 году истёк 50-летний срок хранения в ЦАМО РФ оперативных документов Красной Армии периода Курской битвы, и в некоторых изданиях появилась цифра безвозвратных потерь 5-й гв. ТА в сражении за Прохоровку – 334 танка и САУ. Эти данные содержатся в документе её штаба «Сведения о состоянии, потерях и трофеях частей и соединений 5-й гв. ТА на 16 июля 1943 г.», который был подготовлен 17 июля 1943 г. и подписан начальником штаба армии генерал-майором В.Н. Баскаковым и его заместителем подполковником Н.Н. Торгало. Сводные данные на основе этого документа за 12–16 июля 1943 года, приведённые по всем пяти танковым и механизированному корпусам, участвовавшим в Прохоровском сражении, показаны в таблице № 7. К сожалению, в отчёте никак не выделены потери за 12 июля, поэтому трудно составить ясное представление о боеспособности соединений армии и состоянии её материальной части после этого дня. А без них затруднительно понять логику развития событий после 12 июля.
На основе анализа недавно обнаруженных в ЦАМО РФ оперативных документов штабов танковых полков, танковых и механизированных бригад, участвовавших в контрударе, удалось уточнить потери соединений и частей 5-й гв. ТА за 12 июля 1943 года юго-западнее и южнее Прохоровки. Выяснилось, что всего противник подбил и уничтожил 340 танков и 19 САУ, т. е. 53 % от участвовавших в контрударе, из них безвозвратно соответственно 194 и 14 (т. е. всего 208)[674]. Потери корпусов, действовавших на «танковом поле» юго-западнее станции, составили: в 29-м тк – 153 танка и САУ (77 % от участвовавших в атаке), в том числе сгоревшими (не подлежали восстановлению) – 103 танка[675], в 1446-м сап – 19 САУ, из них сгорели 14 установок; в 18-м тк – 84 танка (56 %), в том числе сгорели 35; во 2-м гв. Ттк – 54 танка (39 %), в том числе сгорели 29; во 2-м тк – 22 танка (50 %), сгорели 11 (подробнее см. таблицу № 6).
События 12 июля показали, что противник отнюдь не утратил своих наступательных возможностей и во многом спутал карты командованию Воронежского фронта, в том числе сорвал и планомерную подготовку советских войск к контрудару. Возникает вопрос: может быть, не следовало проводить контрудар, а стоило приостановить его и подготовиться к отражению атаки 2-го тк СС огнём с места? Наверное, нам об этом допустимо говорить лишь предположительно. В те дни в условиях быстро менявшейся обстановки было ли время для принятия другого плана действий и кто мог взять на себя ответственность за отмену уже утверждённого решения Ставки?
Можно высказать предположение: косвенным признаком недовольства И.В. Сталина развитием событий на Воронежском фронте и результатами контрудара стало назначение 13 июля 1943 г. Маршала Советского Союза Г.К. Жукова представителем Ставки ВГК вместо находившегося здесь Маршала Советского Союза А.М. Василевского (он был направлен на Юго-Западный фронт). Бывший член Военного совета Воронежского фронта Н.С. Хрущёв вспоминал: «К нам приехал Жуков. Мы с ним решили вдвоём поехать в танковую армию к Ротмистрову, в район Прохоровки. Прибыли в расположение штаба, прямо в поле, в посадках, не то в каком-то кустарнике. Служб никаких там не имелось – только сам Ротмистров да офицеры для поручений, и при них связь. Дорога туда вела накатанная. Но нас предупредили, что она обстреливается и усиленно бомбится противником. Мы с Жуковым дали газу и проскочили, реальной опасности не встретили… На полях виднелось много подбитых танков – и противника, и наших. Проявилось несовпадение в оценке потерь: Ротмистров говорит, что видит больше подбитых немецких танков, я же углядел больше наших. И то и другое, впрочем, естественно. С обеих сторон были ощутимые потери»[676].
Г.К. Жуков, ознакомившись с обстановкой, действиями противника и своих войск в районе Прохоровки, пришёл к выводу, что надо более энергично продолжать начатый контрудар, сковывать силы противника. Факты и анализ боевых действий в районе станции с 13 по 16 июля показывают, что в действительности продолжения контрудара как такового не получилось, у Воронежского фронта для этого отсутствовали необходимые силы и средства. Главные усилия войск, том числе и трёх корпусов 5-й гв. ТА, были направлены в основном на то, чтобы не допустить разгрома 48-го ск 69-й А в междуречье Северского Донца (южнее Прохоровки). Тем не менее были и попытки продолжения атак и контратак. В частности, 5-я гвардейская армия генерал-лейтенанта А.С. Жадова несколько раз безуспешно пыталась ликвидировать плацдарм мд СС «Мёртвая голова» в излучине р. Псёл и понесла при этом ощутимые потери.
Как уже отмечалось выше, сразу после завершения сражения на прохоровском направлении штаб 5-й гв. ТА подготовил отчёт, согласно которому безвозвратные потери её войск за 12–16 июля составили 323 танка и 11 САУ. К этому сроку за счёт восстановленных боевых машин и полученного пополнения армия имела уже 419 танков и 25 САУ[677]. Таким образом, её боеспособность была в определённой мере восстановлена. Напомним, что к вечеру 11 июля в составе пяти корпусов 5-й гв. ТА и отдельных полков числились 931 танк и 54 САУ (с учётом 1529-го тяжёлого самоходного артполка, который прибыл в её состав вечером 12 июля)[678].
Обращает на себя внимание резкое увеличение безвозвратных потерь армии Ротмистрова по сравнению с 12 июля – 323 танка (против 194). Объяснить это можно следующим: прибавились не учтённые ранее потери бригад 5-го гв. Змк, которые в течение четырёх дней вели ожесточённые бои против 3-го тк противника в районе Плота – Ржавец – Выползовка (южнее Прохоровки), – 73 танка. Прибавились потери 29-го и 18-го танковых корпусов: они продолжали вести боевые действия юго-западнее Прохоровки. Возможно также, что были уточнены потери 31-й и 32-й танковых бригад 29-го тк, которые в ходе сражения 12 июля были вынуждены оставить подбитые танки на территории, которую контролировал противник, в том числе и совхоз «Комсомолец». Известно, что командиры частей и соединений вермахта имели строгий приказ об уничтожении подбитых русских боевых машин при невозможности их эвакуировать. С учётом этих данных безвозвратные потери 5-й гв. ТА на «танковом поле» 12–16 июля составили 235 танков и САУ.
Но армия и корпуса это прежде всего люди, мотопехота, экипажи боевых машин, артиллеристы, без которых и танк – неподвижная груда металла. Только благодаря стойкости, героизму и самоотверженности советских воинов удалось выстоять и отразить мощный удар хорошо вооружённых и оснащённых дивизий гитлеровской армии. Контрудар и последующие ожесточённые бои на прохоровском направлении, проведённые в крайне неблагоприятной обстановке против сильного противника, дорого обошлись 5-й гв. ТА. В ходе боевых действий с 12 по 18 июля 1943 года она потеряла 9945 человек, в том числе безвозвратно 4841 солдата и офицера, из них пропавшими без вести 2046 человек (42 % от безвозвратных потерь). Потери армии указаны в таблице № 8.
5-я гв. А, войска которой действовали совместно с 5-й гв. ТА и на «танковом поле» юго-западнее станции (33-й гв. ск) и, самостоятельно, в излучине р. Псёл, с 11 по 17 июля потеряла 16 119 бойцов и командиров, из них безвозвратно 7577, в том числе пропавшими без вести 4900 человек (65 % от безвозвратных потерь). Потери личного состава стрелковых соединений армии А.С. Жадова в ходе боёв на прохоровском направлении показаны в таблице № 9. Наибольшие потери в 5-й гв. А понесла 52-я гв. сд, которая была передана в состав 5-й гв. А из 6-й гв. А 10 июля, – 5455 человек, в том числе безвозвратно – 4354 человека, из которых пропало без вести 3796 (87 %). Именно по рубежу этого соединения, удерживавшего главную полосу у Обоянского шоссе, пришёлся первый, наиболее сильный удар 2-го тк СС 5 июля.