<…> 32-я тд откомандировала в дивизию мл. политрука Г., представленного на увольнение из РККА по состоянию здоровья, тоже с политсоставом, прибывшим из 10-й тд.
Младший комсостав. Дивизия младшим командным составом укомплектована на 1 %. Некомплект – 1910 человек. В покрытии некомплекта отделом комплектования КОВО наряжено, а дивизия получила рядовой состав и ефрейторов из 10-й и 15-й тд. Качество присланных ефрейторов очень низкое, исполнять должность младшего начсостава последние не могут как по своему развитию, так и по подготовке. В числе присланных ефрейторов: 211 чел. нерусской национальности, плохо владеющих русским языком, 2 немца, 1 перс, 7 неграмотных, 70 чел. малограмотных, 11 чел. разжалованных из младшего комсостава в рядовые за недисциплинированность, 18 бывших до армии под судом и осужденных, 12 чел., родственники коих репрессированы, 20 чел. негодных к строевой службе. Для подготовки младшего комсостава в частях дивизии сформированы учебные подразделения со сроком обучения до сентября 1941 г., выпуском которых некомплект будет покрыт.
Рядовой состав. На сегодняшний день дивизия укомплектована рядовым составом полностью по штату плюс получено 1910 чел. рядового состава на покрытие некомплекта младшего комсостава <…> В итоге в дивизии сверх штата рядового состава 127 человек. Люди поступали в дивизию из всех частей КОВО и даже из других округов. Эти части, направляя в дивизию людей, вопреки указаниям отдела комплектования КОВО, посылали нам отсев <…> В числе направленных в дивизию 125 человек из 164-й сд: 64 % или 68 чел. нерусской национальности, 22 чел. старых возрастов (28–30 лет) из запаса 2-й категории, 67 чел. неграмотных и малограмотных (ликбез, 1–2 группа) <…> Большинство частей… высылают людей до приезда наших приёмщиков, а 32-я кавдивизия, привезя людей в Шепетовку [место приёма прибывающего личного состава. – З.В.] и зная, что они негодные и их не примут (все 7 больные), привели людей к воротам полка и приказали идти в полк, а сопровождающий их вернулся обратно.
Необходимо: 1. Ускорить назначение комсостава в дивизию, особенно на укомплектование штабов частей, танкистов и комсостава артснабжения, так как отсутствие такового тормозит плановый и качественный ход боевой подготовки, контроль и планирование сколачивания подразделения.
2. Откомандировать из дивизии рядовой состав, негодный для службы в танковых частях и являющийся балластом, а именно: негодных к строевой 499 чел., неграмотных и малограмотных – 833 чел., бывших под судом и репрессированных – 478 чел. Не владеющих русским языком 236 чел., людей, не подлежащих направлению в погранокруга, – 36 чел. Всего 20 082 человек, вместо которых нарядить людей по качеству годных для службы в танковых частях»[702].
Если учесть тему нашего разговора, возможно, эта цитата и слишком велика. Но я намеренно решил оставить её таковой, чтобы у читателя на основе подлинных источников сложилось представление о том, в каком состоянии находились наши танковые соединения за три месяца до начала войны и с каким трудом шёл процесс их формирования, в котором оба будущих командарма принимали непосредственное участие. Ведь сформировать дивизию или корпус – это не значит лишь свести воедино все их составляющие. Главное, создать работоспособную систему, ядром которой будет подготовленный (обученный, натренированный, воспитанный) воинский коллектив. Лишь такие войска могут добиться успеха. Пройдёт совсем немного времени, и летом 1943 г. в газете «Комсомольская правда» появится статья М.Е. Катукова «Воспитание солдата»[703]. В ней чётко прослеживается главная мысль опытного военачальника: рождение солдата – тяжёлый труд и его командира, и большого воинского коллектива, поэтому готовить настоящего воинов надо до того момента, как заговорят пушки. «Куча оружия и толпа людей – ещё не войско», – подчеркивал Михаил Ефимович. А ведь через три месяца полковник М.Е. Катуков вступил в поединок с захватчиками во главе не боевого соединения – 20-й танковой дивизии, а, к сожалению, именно толпы людей, у которых и оружия-то не было, не говоря уже о необходимой боевой подготовке.
Свой первый бой соединение Катукова приняло 24 июня 1941 г. у местечка Клевань с частями 13-й тд вермахта. Он оказался очень тяжёлым: противоборствующие стороны находились в неравных условиях. И хотя враг на некоторое время был остановлен, достался этот тактический успех дорогой ценой. Дивизия лишилась всех боевых машин, погиб командир танкового полка, появилось много убитых и раненых. До начала июля 20-я тд участвовала в крупном, но, к сожалению, для нашей армии бесславном сражении в районе Дубны. В результате 5-й А удалось на несколько дней задержать наступление врага на юг, однако общую ситуацию на фронте это кардинально не изменило. Враг продолжал наступать, нанося советским войскам не только тяжёлые, но в обстановке, когда началась массовая эвакуация оборонной промышленности на Восток, трудновосполнимые потери, прежде всего в тяжёлом вооружении. «В 1941 году перед русскими стояла та же проблема, что встала перед нами начиная с 1942 года, – писал участник боёв на советско-германском фронте немецкий генерал X. фон Мантойфель. – У их пехоты не было достаточных средств противотанковой обороны, и она не могла удерживать позиции без помощи танков. Иными словами, необходимо было организовывать манёвренную противотанковую оборону. В итоге танковые формирования передавались пехотным, а это ослабляло собственно танковые войска, рассредоточивая их»[704]. К середине августа значительная часть бронетехники была выведена из строя. Это заставило советское Верховное командование упразднить все крупные соединения (дивизии и корпуса) и на их основе начать создание значительно меньших по численности формирований – бригад и отдельных батальонов.
18 августа 1941 г. полковник М.Е. Катуков, лишь недавно вырвавшийся со своим поредевшим соединением из окружения в районе местечка Гренталь, был вызван в Москву, в Главное автобронетанковое управление. Здесь его бывший сослуживец, а теперь командующий бронетанковыми войсками РККА генерал-лейтенант Я.Н. Федоренко сообщил, что он назначается командиром 4-й тбр, формирование которой шло под Сталинградом на базе уже участвовавшей в боях 15-й тд. Не все воины дивизии были включёны в состав бригады, но те, кто попал, прежде всего командный состав, достойно прошли с М.Е. Катуковым все тяжёлые испытания первого периода Великой Отечественной.
Формирование шло недолго, враг рвался к столице, поэтому на сколачивание подразделений времени не было. 8 сентября комбриг прибыл под Сталинград, а уже 23 сентября бригада погрузилась в эшелоны и убыла под Москву. Через пять дней около полусотни её боевых машин и немногочисленный личный состав выгрузились на ст. Кубинка и практически сразу же были направлены на юг, в район Мценска, где ситуация крайне осложнилась. ГА «Центр» силами 2-й ТГ генерала Г. Гудериана, пробив брешь в обороне Брянского фронта, 3 октября заняла Орёл. Для блокирования прорыва спешно было переброшено несколько соединений, которые объединили в 1-й гв. ск под командованием генерал-майора Д.Д. Лелюшенко. Ему предстояло остановить противника и создать здесь прочную оборону. В состав корпуса вошла и 4-я тбр. Уже 4 октября её разведгруппы направились в район Орла, а через двое суток основные силы бригады вступили в бой с передовыми частями 24-го моторизованного корпуса 2-й ТГ.
В этих боях впервые по-настоящему раскрылся талант Михаила Ефимовича как новатора в военном деле, человека творческого, ищущего новые формы и методы борьбы с численно превосходящим противником. Именно здесь была обкатана ставшая впоследствии широко известной его тактика засад. М.Е. Катуков вспоминал: «Постепенно сложилась такая схема. Мотострелки располагаются в обороне, предварительно отрыв настоящие окопы и ложные. В ложных ставятся макеты пушек и пулемётов. Часть этих окопов занимают небольшие группы бойцов с настоящими пулемётами. На их долю выпадает роль «актеров», инсценирующих передний край. Сзади на небольшом расстоянии идут настоящие окопы, а дальше на танкоопасных направлениях ставятся танки – иногда взвод, иногда просто одна машина. Для маскировки танки используют местные укрытия: кустарники, деревья, скирды хлеба, стога сена, обратные скаты высот. Каждый экипаж готовит себе не одну позицию, а две-три, которые можно менять незаметно для противника. Экипажи заранее определяют ориентиры и расстояния до них. С пехотой, артиллерией, сапёрами заблаговременно организуется взаимодействие и устанавливается связь или по радио, или специальными сигналами, или посыльными. Все танковые экипажи должны находиться в поле зрения друг друга, готовыми прийти на помощь соседу.
Противник начинает вести наземную и воздушную разведку. Засады не обнаруживают себя. Противник боем прощупывает передний край. В действие вступают «актёры» в ложных позициях, артиллерия и миномёты с запасных позиций. Танки молчат. Авиация врага начинает бомбить ложные окопы. «Актёры» незаметно отступают ходами сообщения. И наконец противник пускает танки в сопровождении пехоты. Наступают самые критические минуты боя.
Стрелки, артиллеристы, миномётчики расстреливают пехоту противника. Засады молчат. И только тогда, когда вражеские машины подходят на 200–300 метров, засады выходят на огневую позицию и открывают огонь по атакующим в упор, наверняка. В то же время экипажи засад не выпускают из поля зрения соседей и бьют в борта прорвавшихся танков противника. Получается косоприцельный, перекрёстный, губительный огонь. Командир засады выходит на огневую позицию только в случае крайней необходимости. Откуда-нибудь из окопчика или из-за кустарника следит он за полем боя, намечает цели, определяет прицел и лишь после этого садится в танк, и машина выскакивает, чтобы открыть огонь. Прицел поставлен, пушка приблизительно наведена на цель. Сделав три-четыре выстрела, танк задним ходом отползает в укрытие. Долго стоять на позиции нельзя: экипаж станет жертвой прицельного огня. Из укрытия командиры снова ведут наблюдение и снова выскакивают на позицию, но теперь уже на другую. Так повторяется несколько раз.