— Ну? — шепнул он мне, и я буквально спиной почувствовал, как навострили уши Трубецкие и Пожарские.
— Да все нормально! — успокоил я его. — Просто предупредили, что надо быть осторожнее.
— Вот так предупредили, и все? Аракчеев? — Шуйский выглядел удивленным.
— Да нормальный мужик, — пожал я плечами.
— Аракчеев… нормальный… — пробормотал Иван себе под нос. — С ума сойти!
— Молодые люди, я вам не мешаю? — раздался холодный голос Марфы, и мы сразу затихли.
На Общей Магии, которая на этот раз была практически полностью лекцией, я опять ощутил на себе внимательный взгляд Годуновой, к которому присоединились явно изучающие взгляды Голицыных. Но на лекции Татищевой отвлекаться было сложно…
После у нас шел урок боевой магии, на котором мы разделились на группы.
По дороге на него я все-таки выяснил причину удивления Шуйского. Как оказалось, Аракчеев считался еще более жёстким, чем Татищева. Поэтому моя характеристика его и так сильно удивила.
На уроке на этот раз все было спокойно. Меня вообще не мучили. Пока остальные тренировались в стрельбе по мишеням, Борщ посадил меня медитировать. Так я и просидел до конца урока. Источник, который я видел у себя, уже начинал приходить в норму.
Ну, а после урока мы дружно отправились на обед. Устроились за столом всей нашей дружной компанией, к которой как-то ненавязчиво присоединились и сестры Голицыны. С моего молчаливого согласия они устроились за нашим столом, и, как я понял, никто не стал особо возражать. Но я, уже решив все для себя, нехитрым приёмом посадил рядом с собой довольную Пожарскую, что вызвало явное неудовольствие остальных. Блин, я чувствовал себя, как в каком-то недоделанном гареме! А вот Шуйский, гад, лишь ржал над все этим, как и Вяземская, не скрывавшая своего ехидства, но пока особо не комментировавшая происходящее.
А вот Диана явно чувствовала себя, как рыба в воде, и, похоже, решила использовать на мне весь богатый арсенал женских приемчиков: то невзначай прижмётся грудью, то проведет рукой по колену. А я-то не железный. Блин, к концу обеда я уже даже пожалел о том, что сидел с ней рядом! Кстати мы договорились с ней на завтра, позаниматься после уроков. При этом я только сейчас заметил, что ее брат отсутствует. На мой вопрос девушка ответила, что он уехал на пару недель. Пришлось отпрашиваться у ректора. Что-то там серьезное, и ему дали двухнедельный академический отпуск. Видимо, именно это и поспособствовало подобному поведению девушки.
А вот когда мы уже вышли из столовой, я вдруг почувствовал опасность. Странно… Я огляделся. Обеденное время подходило к концу, поэтому народу вокруг было немного, и, вроде, никто не бросался в глаза. Студенты спокойно выходили из столовой и шли по своим делам, а в нее уже практически никто не заходил.
— Что-то случилось? — спросил у меня озадаченный Шуйский.
— Да показалось, — успокоил я его. Чувство опасности как-то развеялось. Я не стал говорить об этом своему другу: тот от просто поднял бы меня на смех. Скорей всего, просто показалось. Что может случиться в Академии, кроме дуэли? Вот же…
Девушки, шедшие за нами, ничего не заметили, а Шуйский, как-то подозрительно покосившись на меня, не стал развивать эту тему.
Затем был очередной урок истории. И на этот раз Мымра была на высоте. Ее рассказ на этот раз был исключительно о истории Российской империи, точнее об ее образовании, приковал внимание всех студентов. И ведь все они знали эту самую историю, тем не менее, в устах учителя рассказ о том, как три великих князя — Кий, Владимир и Мих — решили объединить свои земли в одну империю — создали Первый Великий триумвират, который, как я помнил, на удивление правил дружно и не отвлекался на интриги друг с другом. увлёк всех. И первые битвы с Германским рейхом, и викингами… Я словно погрузился в то жестокое время сплошных битв, время, когда только начала появляться магия. Звон мечей, свист стрел и Первые Магические Ордены, из которых потом и выросли великие маги прошлого, которые положили начало магической науки…
Да… Еще раз убедился, что у этой старушонки оказался настоящий талант. Так что расходились мы с урока все под впечатлением.
— Как она это рассказывает! — прокомментировала урок Пожарская. — Я словно сама на поле боя очутилась!
— Ага, и я, — кивнула Вероника.
Как выяснилось, лекция произвела впечатление на всех, даже на Шуйского.
Расставшись с девушками, мы отправились в коттедж. На этот раз они даже не предприняли своих обычных поползновений насчет вечерней встречи. И мой друг ничего не сказал. Странно.
Возвращались мы, как обычно, по весьма оживленным дорожкам. Народу на них, как мне показалось, прибавилось по сравнению с предыдущей неделей.
— Кстати, — вдруг вспомнил я, — тебе же амулет надо вернуть. Спасибо, выручил он меня.
Я хотел было снять его, но Иван остановил меня.
— Пусть пока у тебя будет. Мне не горит, а тебе еще пригодиться может.
— Спасибо! — поблагодарил я. — Слушай, а ты не заметил, что девушки какими-то молчаливыми были. Даже Вероника.
— Наверно, планы на тебя строят! — рассмеялся Шуйский. — У нас же в следующую пятницу тусовка.
— Какая еще тусовка?! — не понял я.
— Лучшие люди нашей группы собираются у меня на веселую вечеринку. Ну, и у тебя, соответственно… в нашем коттедже.
— Ты сейчас серьёзно? — Я даже остановился, уставившись на него.
— Абсолютно!
— А меня предупредить сначала не надо было?
Моему возмущению не было предела. Опять за меня все решили.
— Ну… — Шуйский, по-моему, даже смутился, видимо, в моем голосе прозвучало что-то, что немного напрягло моего друга. — Надеюсь, ты не будешь против? Вот хотел тебе сегодня сказать…
— А если буду? — Я ехидно посмотрел на него. — Вот вообще не выйду к тебе! Да еще в игру пойду — так ни шум, ни музыка мне точно не помешают. Или, что еще лучше, просто уеду.
— Веромир… — протянул тот, — извини… но ты же понимаешь, что без тебя эта вечеринка не вечеринка…
— Вот это-то мне и не нравится, Иван! — Что-то я завелся. — Ты используешь меня в качестве приманки, что ли? И даже не соизволил предупредить главное блюдо, так сказать, вечеринки?
— Да брось ты! — горячо возразил Шуйский. — Какое ты еще блюдо?! Придумаешь тоже! Я же все для тебя делаю. Ты же должен выяснить планы наших девушек. А то, что у Трубецких они имеются, это точно. Однако сдается мне, что это явно не матримониальные планы.
— Это как?! — Я даже забыл, что разозлился на него.
— Ты понимаешь, — задумчиво ответил тот, — все неправильно как-то. Если Пожарская сразу видна, то Трубецкие явно играют… нет, из них актрисы хорошие, но меня не проведешь.
— И как же они играют?
— Пока не знаю. но точно какой-то план у них есть. Но я с тобой. Так что можешь не бояться, мы выведем этих лицедеек на чистую воду!
— Так, ты с темы, конечно, ловко спрыгнул, — покачал я головой, отдавая должное мастерству своего друга, — но так и не ответил на вопрос, почему меня не предупредил.
— Честно признаюсь, просто забыл! — выпалил он. — Но клянусь, последний раз. Ты же не против, я знаю.
— Не против, — вздохнул я, — но и не в восторге. Это ты у нас привык к светской жизни, а мне как-то не по себе от этого.
— Привыкай, — улыбнулся Шуйский. — Ты сейчас Бельский. Соответствовать должен.
— М-да… кого хоть еще пригласил-то?
— Вот это другое дело! Трубецкие, Голицыны, Пожарская, Вяземская, Годуновы… ну и еще человек шесть из группы, которые более или менее адекватные, по моей информации.
— Стоп! — Я вновь остановился и с изумлением посмотрел на него. — Ты сказал — Годуновы?! Ты с ума сошел, что ли?! Вот их там точно не нужно!
— Веромир, ты не понимаешь, — убедительно покачал головой Иван, — ты должен в любом случае узнать их получше. Если ты будешь шарахаться от них, разве это будет правильно? Наоборот, попробуй поговорить… кто знает, я, кстати, видел, как Годунова смотрит на тебя. И помогла, тебе если ты помнишь…Ты же понимаешь, что дочь за отца не в ответе? — Он внимательно посмотрел на меня.
Вот что ему ответить? Не знаю. Лучше ничего не говорить. А действительно, чего я хочу? Мести? Несомненно! Но месть тому, кто уничтожил мой род… убил родителей… это понятно. Но вот дети… Прав ли мой друг? Тут я не мог дать однозначный ответ. Думаю, надо все-таки посоветоваться с Гвоздевым и Шемякиным. До того момента, когда я буду способен что-то серьёзное противопоставить роду Годуновых, еще далеко…
— А вот представь, если ты Варвару Годунову охмуришь! — добавил Шуйский голосом змея-искусителя, — А еще лучше — на свою сторону перетянешь? Вот это будет очень тонкий и болезненный удар. Годунов дочку любит, а она, насколько я слышал, девушка весьма самостоятельная и упрямая.
Я задумчиво посмотрел на него. А в целом идея неплохая. Действительно, можно действовать тоньше…
— А ты опасный человек, Иван! — хмыкнул я.
— Только для своих врагов. Друзей я ценю! — серьезно ответил тот, и тут вдруг я почувствовал, как меня охватила какая-то странная паника. Словно какое-то озарение и невероятное ощущение приближения смертельной опасности.
В каком-то автоматическом режиме, я толкнул ничего не подозревавшего Шуйского вперед и вместе с ним оказался на плитах дорожки. В следующее мгновение над моей головой пронесся огненный шар, и, развернувшись, я стал свидетелем того, как он с оглушительным грохотом взорвался, врезавшись в одно из деревьев и превратив его в обугленный столб. Раздались испуганные крики, и студенты, оказавшиеся свидетелями этой атаки, бросились в разные стороны. Все пространство вокруг нас мгновенно опустело.
А следом за этим я увидел врагов. Они стояли в метрах десяти от нас. Их было двое. С виду обычные, ничем непримечательные студенты в форме Академии, но судя по их стеклянным глазам, они скорее напоминали зомби, чем людей.
В следующий миг я почувствовал, как во мне поднялась какая-то до этого незнакомая волна силы. Невольно посмотрев на источник внутренним зрением, я увидел, что он стал вновь темно-фиолетовым.