163. Площадь туата приблизительно равнялась 15—25 км в диаметре. Конечно, размеры туатов сильно варьировали, но очевидно, что древнеирландский туат был намного меньше, чем любое европейское средневековое королевство или княжество. Древнеирландское túath невозможно переводить как «племя» хотя бы потому, что под племенем мы обычно понимаем общность с собственным языком или наречием, обычаями и религией. В Ирландии же до прихода англонормандцев мы сталкиваемся, как в Древней Греции, не только с политической раздробленностью, но и с культурным и языковым единством. К сожалению, развитие туата на протяжении веков очень трудно проследить по законодательным памятникам или преданиям. Ограниченная территория туата и патриархальные отношения, цементировавшие его структуру изнутри, как писал Ф. Дж. Бирн, не позволяли ему развиться даже в эмбрион государства. Однако он по определению был «королевством»: «Не может туат быть без короля», как гласил закон164. Функционирование туата, этого миниатюрного королевства, было тесно связано с военной организацией. Согласно древнеирландскому законодательному трактату VII в. Críth Gablach каждый туат выставлял войско под командование «короля войск» (высшего короля), возглавлявшего войска нескольких туатов. Этот король был, в свою очередь, правителем собственного туата.
Древнеирландское общество, как, впрочем, и общества других кельтских стран, было по преимуществу сельским. Какие-либо крупные концентрированные поселения существовали лишь вокруг больших монастырей. Это были поселения ремесленников, земледельцев и даже мореходов, обслуживавших монашескую братию и живших во внешнем кольце монастыря. Так, в VIII в. Liber Angeli («Книга ангела») описывает монастырское поселение в Арма как urbs (город)165. Однако неясно, можем ли мы переводить в таких случаях латинское urbs как «город». Другой тип более или менее крупных поселений – это торговые фактории на южном и восточном побережьях острова, первоначальные портовые поселения, часть из которых позднее стала ядром первых скандинавских городов в Ирландии. И все же Ирландия знала тип некоего временного поселения, или ярмарки, из которого так и не развился нормальный европейский город.
Важно, что политическим центром туата в раннесредневековой Ирландии был так называемый óenach, регулярное собрание членов туата во главе с местным королем, происходившее в особом месте рядом с королевской резиденцией, часто на невысоком холме, иногда под сенью священного дерева (как в случае пяти священных деревьев Ирландии). Это могло быть и собрание нескольких туатов. По случаю таких собраний проводились ярмарки (отсюда в современном ирландском aonach ‘ярмарка’), скачки, выступали музыканты и филиды-сказители. Последние рассказывали предания, читали королевские родословные (часто рифмованные) и завещания легендарных королей166. Эти собрания, таким образом, выполняли множество функций, связанных с городами в других обществах: управления, внутриполитического обсуждения, торговли, общения и развлечения167. При этом король был обязан собирать óenach на своей «королевской земле»168. На подобном собрании соблюдались особые правила: например, господину запрещалось взимать подать со своих клиентов169. Запрещалось также вести военные действия, пока проходил óenach. В «Завещании Моранна» упоминаются три ситуации на таком собрании, когда пострадавший или раненый не мог требовать компенсации, а именно: если он пострадал на скачках, во временном лагере и в «питейном доме с друзьями и изобилием медов, где пьянеют дураки и мудрецы, знакомые и незнакомцы»170. Человек сам подвергал себя риску.
Король был обязан прислушиваться к мнению туата: он мог созвать óenach только если собрание было провозглашено всем туатом, а не только ближайшими людьми короля171. В целом такое собрание по функциям соответствует скандинавскому тингу.
Важнейшее собрание такого рода в Ирландии проводилось королями Темры (из династии О Нейллов) ежегодно на праздник Луг-насад 1 августа в Тальтиу в центральной области Ирландии, Миде. Собрание это проходило в течение недели. Подобные же крупные собрания проводились в западной пятине Коннахте (в королевском центре Круахане) и в восточной – Лейнстере (в Кармуне, также на праздник Лугнасад). Óenach в Тальтиу в виде обычной ярмарки собирался вплоть до XIX в. Такие собрания созывались на месте древних захоронений и, возможно, изначально представляли собой погребальные игры в честь покойных королей и героев. Óenach был к тому же ярмаркой, где обменивались товарами. Там проводились игры, скачки, атлетические состязания, решались судебные разбирательства, оглашались законы, заключались браки172. Король, собиравший традиционный óenach, мог преследовать и определенные политические цели. Так Доннхад, сын Гиллы Патрика, король Осраге, созвал óenach в Кармуне в 1033 г. , претендуя на верховную власть в Лейнстере. Короли из династии О Нейллов – Торделбах Уа Конхобайр и его сын, последний верховный король Ирландии, Руадри – собирали óenach в Тальтиу соответственно в 1120 и 1168 гг. с целью демонстрации своей власти как верховных королей страны173. Порой собрания могли запрещаться церковными властями после конфликтов с королями, как это произошло в начале IX в. с собранием в Тальтиу. Как сообщают «Анналы Ольстера» в 811 г. :
Запрещены были скачки в субботний день в Óenach Тальтиу, и не прибыла туда ни лошадь, ни колесница с Аэдом, сыном Ниалла: монахи из Тамлахта запретили их, после того как пределы Тамлахта Маэля Руана были осквернены О Нейллами; затем же много даров получил монастырь Тамлахта.
С одной стороны, церковные власти могли противиться скачкам явно языческого характера и происхождения. С другой – право запрета могло быть заимствовано христианским священством у своих предшественников, друидов. Дело в том, что благородные члены туата со статусом nemed в дохристианскую эпоху, судя по всему, представляли собой сообщество людей, допущенных к жертвоприношениям (отсюда «священный» статус). Еще Цезарь писал о галльских друидах, что самое тяжелое наказание, которое они могли назначить человеку или племени, – это отлучение виновных от жертвоприношений (De Bello Gallico, VI, 13). По всей видимости, в Ирландии в дохристианскую эпоху именно друиды могли запретить участие в собрании (óenach). Впоследствии эта роль друидов перешла к христианской церкви.
Прежде чем обратится к особенностям тех или иных социальных групп внутри туата, стоит отметить его закрытый характер. Как правило, член туата, свободный, а тем более несвободный, не покидал границ своего маленького королевства. Исключения составляли участники военных походов, паломники или участники собраний (óenach), проводившихся в других туатах. За пределами своего туата у человека были весьма ограниченные права, он становился «чужаком, изгнанником» (deorad). Чужак из другого туата, если с последним не было заключено договора о дружбе и согласии (cairde), фактически не считался человеком – убить его можно было без какого-либо наказания или выплаты эрика (выкупа). Другой тип чужака – это cú glas (буквально ‘серая собака’), изгнанник из-за моря174. Если такой человек находил себе жену в туате, то обретал свою цену чести, равную половине ее цены чести. Наконец, законы упоминают и «выброшенных морем на берег», у которых не было прав, если их не брал себе на службу какой-либо господин. В случае поступления на службу такой «выброшенный» обретал цену чести, равную трети цены чести своего хозяина. Иногда такими «выброшенными» оказывались преступники, которых наказывали, отпуская на лодке дрейфовать в океан, их порой выносило на берег, и они оказывались на службе у нового господина. Один из самых ранних примеров такого наказания находим в «Житии св. Патрика» Мурьху конца VII в.: Патрик осуждает на плаванье в море раскаявшегося бывшего разбойника Мак Куйла. Патрик обращается к осужденному на Божий суд: «Я не могу судить, но Бог рассудит. Отправляйся немедля к берегу безоружным и покинь край ирландский. Не бери с собой никакого добра кроме простого короткого платья, едва прикрывающего тело, не ешь и не пей ничего, что произрастает на этом острове, и неси на своей голове этот знак греха твоего. Когда подойдешь к морю, скуй ноги свои железной цепью и брось ключ в море, садись в лодку из одной-единственной шкуры без руля и без весла и готовься поплыть туда, куда отнесет тебя ветер и море. И на той земле, куда приведет тебя божественное провидение, исполняй божественные повеления». Мак Куйл смиренно исполняет повеление: «У берега сковал он себя цепью и бросил ключ в море, как и было ему сказано, а потом пустился в море в маленькой лодке». Ветер выносит его на остров Мэн, где он обретает своих духовных учителей и становится позже епископом175.
Исключение из правил составляли только ученые сословия – филиды, клирики и юристы-брегоны (а в дохристианское время друиды), – обладавшие правом свободно путешествовать, не теряя своего статуса. Здесь стоит упомянуть и отшельников, «изгнанников Божиих» (deorad Dé), к которым относились почтительно. За отношения с другими туатами отвечал сам король176. Границы туата, как правило, были обозначены погребальными курганами, огамическими камнями (по крайней мере, в некоторых регионах в V в.), полосками невозделываемой земли или естественными барьерами, такими как реки, озера и горы. Таким образом, в раннесредневековой Ирландии, да и во всем кельтском традиционном мире в целом, были совсем другие представления о границах и их прозрачности по сравнению с нашим временем. Мир был куда более открытым, но не для всех. Для человека, который плавал по морям, участвовал в войне или паломничестве, – да, но не для того, кто пахал свою или чужую землю, границы которой, так же как границы своего туата, он знал прекрасно.