доли домашней работы, выполнявшейся супругами.
При определенных обстоятельствах жена могла по своей воле развестись с мужем и сохранить свое приданое. Она могла покинуть его, если он предпочел ей другую женщину, хотя в этом случае она могла остаться жить в их доме, если хотела. Она могла развестись, если муж не мог ее содержать, если он распространял о ней ложные слухи, если он рассказывал о ней сатиру (вредоносную поэму), если он вовлек ее в сожительство с помощью колдовства, возбудив в ней плотское желание. Развестись могла и женщина, которой муж нанес увечье, избив ее, наказывая749. То есть наказывать и бить жену муж имел право, но только не до увечий.
Древнеирландские гептады перечисляют и различные основания сексуального свойства, которые позволяли женам развестись с мужьями. Прежде всего, жена могла уйти от мужа, если он оказывался импотентом («ибо нелегко жене с бессильным мужем»). Причем, если она знала о его бессилии еще до брака, то должна была оставаться с ним до того, как «придет ненависть (к мужу)». Веской причиной для развода была и комплекция мужа: жена имела полное право развестись с чрезмерно потолстевшим мужем, который уже не был способен удовлетворить женские желания. Гомосексуальные увлечения мужа также могли стать причиной расторжения брака: если муж предпочитал супружеской постели развлечения с мальчиками-слугами, жена имела полное право на развод. Жена имела право развестись с бесплодным мужем, хотя они могли разойтись и временно – «искать ребенка» на стороне, а потом снова жить вместе, а ребенок, нажитый женой от другого, считался законным сыном мужа. Муж не должен был распространяться о подробностях сексуальных отношений с женой – такая болтливость также могла привести к разводу. Развод был возможен и со священником или «церковным человеком», поскольку сложно было совмещать служение Церкви и взаимные брачные обязательства750. Здесь речь идет, видимо, о мужчинах, начавших церковную карьеру после заключения брака, и это право женщин носит, кажется, вполне антицерковный характер.
У мужчин тоже были свои причины для разводов. Другая гептада приводит семь таких оснований: если жена неверна, если она продолжительно и тайно занимается воровством, если она делает аборт, если она позорит честь мужа, если она удушит ребенка, если у нее отсутствует молоко, и «разрушение всех вещей» (имеется в виду полная неустроенность хозяйства?)751.
Низший статус среди женщин был у рабынь (cumala), выполнявших различные работы по домашнему хозяйству. При этом стоимость одной рабыни (cumal) в древнеирландском обществе стала обозначать крупнейшую единицу стоимости при покупке или оценке чего-либо. Например, цена чести местного короля равнялась семи рабыням (кумалам)752, т. е. изначально, возможно, королю просто передавались семь рабынь в услужение. Cumal позже стал обозначать определенное количество серебра или золота: шесть шетов, а каждый шет был равен стоимости молодой телки. Рабыня, как и раб, могла продаваться, покупаться и обмениваться, на что указывает и превращение ее стоимости в устойчивый денежный эквивалент. Рабыня во всем зависела от хозяина и могла подвергаться насилию или принуждению к сожительству со стороны хозяина, при этом за воспитание и содержание ребенка отвечал по закону исключительно отец. Каково бы ни было происхождение отца ребенка, последний не мог стать «владыкой» (flaith), ибо «его пороки подобны порокам его матери»753. Подобно остальным рабам, рабыни в основном происходили из чужеземцев, захваченных работорговцами, или из людей, неспособных выплатить долг. Порой даже родители были вынуждены продавать в рабство своих детей754. Рабыни выполняли домашнюю работу у ручной мельницы, месили тесто на доске и в корыте. Одним из орудий труда рабынь, упомянутых в законах, было, например, решето755.
Мы уже упоминали о жестокой мести бриттов римлянам за изнасилованных и обесчещенных царских дочерей. В древнеирландских законах изнасилования часто упоминаются в связи с наказаниями и штрафами, которые полагались за подобные преступления. Законодательство различало собственно изнасилование (forcor) и sleth, т. е. любое соитие с женщиной без ее согласия. Древнеиндийские «Законы Ману» также различают насильное похищение девушки и совращение спящей, пьяной или безумной756. Sleth может быть отглагольным существительным от seilid ‘крадется’, отсюда все коннотации, связанные с коварным и хитрым совратителем. Однажды sleth называется незавершенным половым актом, но это, видимо, лишь одна из вероятных интерпретаций этого термина, потому что в законах упоминается и «сын, зачатый коварством». Этим же термином называется принуждение к близости очень уставшей женщины.
Часто sleth связывается с совращением пьяной женщины, и преступление это считалось не менее серьезным, чем изнасилование757. Хотя в древнеирландской литературе мы встречаем и более двусмысленные высказывания по поводу соития с пьяной и изнасилований вообще. Так одна из «Триад» гласит: «Три соития, с помощью которых не получить приданого: ее изнасилование, совращение ее пьяной, изнасилование ее королем»758. Речь уже шла о том, что одинокая женщина, пришедшая в питейный дом одна без мужа и совращенная, не получала компенсации за это, ибо «не должно ей быть в питейном доме без защиты мужа»759. Возможно, именно на этой максиме был основан упоминавшийся уже гейс хозяина заезжего дома Блаи, который не мог пропустить ни одной женщины, зашедшей к нему в дом без мужа.
Изнасилования и совращения наказывались выплатой цены чести или эрика (виры). Насильник должен был выплатить цену чести мужчины, юридически отвечавшего за пострадавшую женщину (мужа, отца, сына или ближайшего родственника мужского пола), этому мужчине760. В дополнение к этому он выплачивал эрик за изнасилование девицы на выданье, главной жены и инокини. За изнасилование наложницы выплачивали только половину эрика. Если жертва насилия рожала ребенка, насильник должен был воспитать и вырастить его (в основном, помогать материально).
Определенная категория женщин не получала компенсаций за изнасилование или совращение. В основном это были женщины легкого поведения, замужние женщины, которые соглашались встречаться с другими мужчинами. Не получали компенсаций и женщины, скрывшие по каким-нибудь мотивам сам факт насилия или совращения. Женщина, подвергшаяся совращению (sleth), должна была сообщить об этом в течение трех дней. Если на женщину напали в поселении, она обязана была звать на помощь, но это было не обязательно, если нападение было совершено в безлюдной местности761. Гномическая литература предостерегала женщин и от темноты, где ее могли ждать всякие напасти: «Три тьмы, которых должна сторониться женщина: тьма тумана, тьма леса, тьма ночи»762. Тьма была чревата разбойниками, насильниками или персонажами пострашнее, обитателями потустороннего мира.
Глава XIVДруиды: жрецы, шаманы и маги
Любой историк, пишущий о кельтах, неизбежно касается темы загадочного жреческого сословия на Европейском континенте и на Британских островах – темы друидов. В современной науке о кельтах, кельтологии, так уж сложилось за последние десятилетия, что упоминание друидов всегда настораживает и внушает опасения: а не хотят ли нам представить очередные эзотерические фантазии в стиле нью-эйдж? Изучение феномена друидов и их предполагаемого учения (друидизма) связано с таким количеством проблем, что серьезный исследователь часто не хочет касаться этой зыбкой и опасной темы. Начать можно с того, что друиды упоминаются лишь в источниках, описывающих Галлию, Британию и Ирландию. В других кельтских регионах Древнего Мира (Испании, Северной Италии, Центральной Европе, на Балканах, в Малой Азии) друидов, кажется, не было. Неуверенность здесь связана с малым количеством источников по древним континентальным кельтам и малым количеством памятников, написанных на кельтских языках в этих регионах763.
При этом надо помнить, что все сведения о друидах Галлии и Британии дошли до нас в изложении греческих или римских авторов, смотревших на них сквозь призму собственной культуры и философии (т. е. мы можем опираться только на так называемую interpretatio graeca/romana). Сами друиды если и пользовались письменностью, то лишь в магических целях и в бытовых общественных и частных записях. Свою традицию, учение, космологию, гимны для жертвоприношений (если такие и существовали) друиды передавали устно, подобно индийским брахманам, и с исчезновением их сословия традиция была потеряна. К тому же существует серьезная проблема с данными по ирландским друидам. Античные историки о них молчат. Зеленый остров, не входивший в Pax Romana, был им неинтересен. Тексты, сообщающие о друидах Ирландии, были записаны уже в Средневековье (с V в.), начиная с распространения христианства и письменной культуры, когда жреческая корпорация постепенно деградировала и, наконец, перестала существовать. Ирландские друиды, как они предстают в житиях святых или местной литературе на древнеирландском языке, во многом отличаются от друидов континентальных. С одной стороны, это может быть вызвано кардинальной разницей восприятия античных интерпретаторов и средневековых ирландских сказителей-филидов или ирландских же монахов. С другой, не исключено, что ирландский институт друидов действительно серьезно отличался от своих британских или галльских собратьев прежде всего за счет влияния местного некельтского субстрата.