1059. Валлийские барды также были хранителями и рассказчиками прозаических преданий. В Ирландии прозаические предания наряду с традиционной поэзией, генеалогией и некоторыми ритуальными практиками (а также с элементами законодательства) представляли собой совокупность унаследованного «общего знания(др.-ирл. coimgne, ср. др-инд. samjñā- ‘понимание’)1060. Сохранение такого знания поддерживался общественный порядок и единство страны. В каком-то смысле филиды обладали большей властью, нежели короли, создавая общественное мнение, являющееся высшим судией допустимых форм государственного устройства и политики1061. Хотя в то же время важно, что это было отнюдь не мнение простого народа, а аристократическое и консервативное общественное мнение, распространенное среди королей и благородных людей Ирландии, а также среди ее духовенства. Ирландские филиды, бесспорно, оказывали серьезное влияние на многочисленных местных правителей, однако они ни в коем случае не были носителями «сакральной власти», перешедшей от друидов в руки христианской Церкви.
В то же время известно, что рассказчиками и хранителями преданий в Ирландии могли быть не только филиды. «Триада» (248) говорит о некоем «знающем человеке унаследованного знания для рассказа и повествования» как об одном из четырех человек, которым король разрешал говорить перед народом, причем не оговаривается, что этот человек был филидом. В литературе существуют примеры, когда предания читает королю на ночь шут или музыкант1062.
Наряду с «унаследованным знанием» и пространными прозаическими преданиями филиды обязаны были знать и короткие предания о происхождении тех или иных мест, неких значимых точек острова Ирландия, корпус которых назывался старина мест (dinnshenchas). Причем старины мест могли быть как прозаические, так и метрические. Функция этих коротких рассказов заключалась в объяснении этимологии того или иного топонима и кратком изложении преданий, связанных с местом. Невозможно определить точно время создания собрания диннхенхас. Возможно, оно выросло из ряда более кратких собраний локального характера. Знание названий местностей в определенном районе с ранних времен было важной частью образования высших сословий общества (друидов, филидов). Такое знание было необходимо для филида, традиционного поэта, в раннехристианское время. Для него каждый выдающийся элемент ландшафта был связан с преданием, которое он обязан был знать. В образовательной системе филидических школ старина мест как комбинация истории и географии должна была играть важную роль. Согласно одному трактату об обучении филида старины мест являлись частью курса восьмого года обучения. Как помощники памяти, поэмы диннхенхас составлялись для многих местностей, содержа вкратце связанное с каким-либо из них предание или предания, так как часто мы сталкиваемся с несколькими этимологиями упоминаемых топонимов. Учитель спрашивал поэта: «Как это место получило свое название?» Тот отвечал: «Нетрудно сказать», – и повторял поэму. Обычно выбирались те места, с которыми в традиции было связано какое-либо мифологическое событие с участием богов из Племен богини Дану. Поэтому диннхенхас условно включаются в мифологический цикл раннеирландской литературы. Чаще всего диннхенхас посвящались местам с общеирландским значением, хотя есть примеры и чисто локальных преданий, построенных филидом на вымышленной этимологии.
Учителя в филидических школах должны были принадлежать к высшему рангу филидов, оллавам (ollam)1063. Оллав мог законным образом путешествовать из одного туата в другой со свитой из двадцати четырех человек, при этом всем хозяевам полагалось оказывать ему гостеприимство. Его законный статус, как и у гостеприимного хозяина, был равен статусу местного короля туата1064. Филиды вообще имели право законно путешествовать по Ирландии, Шотландии и другим землям Британии, населенным ирландцами (Южный Уэльс, районы Корнуолла), без потери своих прав. Правом свободного путешествия обладали только те члены туата, чей статус зависел от их искусства, образования или от положения в Церкви. Даже за границами своего туата филиды, церковнослужители и другие, образующие вместе с ними группу так называемых áes dána («людей искусства»), сохраняли свой статус, не зависящий от личных и земельных отношений, ограниченных пределами туата. Так, текст, посвященный описи имущества, заявляет «право филида за границами»1065, поэтому особое значение принимает фраза из Senbríathra Fíthail, утверждающая, что «искусство лучше, нежели владение землей»1066.
Согласно законодательному трактату Bretha Nemed и гномическим «Триадам» филид получал свой статус и профессию благодаря трем его особым искусствам: imbas forosna «великое знание, которое освещает», teinm láeda «жевание костного мозга (?)» и díchetal di chennaib «заклинание с голов (?)»1067. Искусства эти филид должен был изучить лишь на восьмом году обучения, притом что полный срок обучения филида составлял двенадцать лет1068 (немногим меньше, чем срок обучения друидов).
Первая практика (imbas forosna) описана в известном словаре, составленном мунстерским королем-епископом Кормаком мак Куленнайном ( ⨁ 903):
Imbas forosna ‘Великое знание, которое освещает’: оно открывает все, что филид захочет, все, что он пожелает открыть. Таким образом это делают. Филид жует кусок красной плоти свиньи, или собаки, или кошки, и затем кладет его на камень за дверь, и поет заклинание над ним, и предлагает его богам идольским, и призывает их к себе, и на следующий день он не оставляет это, и поет затем над двумя своими ладонями, и призывает к себе идольских богов, чтобы его сон не был потревожен. Он кладет ладони на щеки и засыпает. За ним смотрят, чтобы он не переворачивался и чтобы никто не мешал ему. Затем ему открывается то, ради чего он все это предпринимал, на исходе трех дней, или дважды трех, или трижды, рано или поздно, как он мог сам установить при жертвоприношении. Поэтому говорят imbas, т. е. ладонь (bas) с одной стороны головы и ладонь с другой. Патрик запретил это, а также и tenm láida, и свидетельствовал, что всякий, кто будет делать это, не будет принадлежать ни небу, ни земле, ибо это деяние – отрицание крещения1069.
Р. Турнайзен считал, что описание ритуала в «Словаре Кормака» является позднейшей фантазией, аргументируя это тем, что этимология слова imbas (от двух ладоней), предложенная в «Словаре», явно ложная и искусственная, следовательно, и ритуал с двумя ладонями на лице – чистая выдумка. Другим аргументом Турнайзена был дохристианский характер ритуала: т. е. к IX в. ритуал этот уже несколько веков должен был не практиковаться и быть забытым1070. Понятно, что ладони на лице могли быть и привнесены в описание ради соответствия ложной этимологии. Однако если филид прикрывал ладонями лицо, чтобы погрузиться в темноту, эта практика вполне соответствует позднейшим правилам поведения ирландских филидов, сохранившимся вплоть до начала нового времени. Еще в начале XVII в. Томас О’Салливан, посещавший филидическую школу, описывал ее нравы. При этом стоит помнить, что в это время письменность уже давно была принята среди поэтов. Если бы мы обратились к филидам дохристианской эпохи или переходных темных веков, то скорее увидели бы исключительно устное обучение и практики. В любом случае, основным условием обучения филидов даже в позднее время были темнота и дремотное состояние:
Поэтическая семинария или школа < … > была открыта для тех, кто происходил от поэтов и имел хорошую репутацию в своем племени…
Школа размещалась в уютной низкой хижине, и ложа в ней были на удобном расстоянии друг от друга, каждое в маленькой комнате с малым количеством какой-либо мебели, там был только стол, несколько сидений и вешалка для одежды. Не было окон, чтобы впустить дневной свет, не было вообще никакого освещения кроме свечей, которые вносили только в нужное время…
Учителя (один или несколько, в зависимости от случая) давали задание, соответственно возможностям каждого класса, определяя количество рифм и поясняя, чему нужно было уделить больше внимания в них: слогам, четверостишиям, созвучию, соответствию, окончанию и союзу. И все это было ограничено определенными правилами. Такое задание (одно или несколько, как было сказано) давалось ночью. Выполняли его они каждый в одиночестве на своем собственном ложе весь следующий день в темноте, пока в определенный час ночи не вносили огонь, тогда они записывали свое (выполненное – Г. Б.) задание. Затем они одевались и собирались в большой комнате, где их ждали учителя. Каждый ученик выступал со своим произведением, которое исправляли или утверждали (как оно того заслуживало), затем это же или другие задания давались на следующий день1071.
Это позднее описание сохранило отблеск живой и оригинальной системы обучения и творческой практики в традиционной Ирландии. Еще средневековый филид в XII в. начинал поэму: «Хоть и темно мне на моем ложе…»1072, свидетельствуя о методах своего творчества. Особое отношение к ночи и темноте у кельтов мы уже отмечали в главе, посвященной восприятию времени. В описании поэтической школы интересно состояние филида, в которое он погружается на своем ложе – это и не сон, и не бодрствование, это некое пограничное состояние ума, в котором и приходит откровение. Понятно, что в таком позднем свидетельстве мы уже не находим следов жертвоприношений богам или обращения к сверхъестественным силам, в то же время мы можем проследить некое развитие ирландской филидическ