Если бы это был не твой камень,
благородный яркий,
я бы нашел сына Роах
в то время с мудрецами
в странствиях –
быстрее спора
о быке Куальнге –
во всем явленном,
о Фергус.
Вдруг плотный туман лег вокруг филида, так что его люди не могли найти Мургена три дня и три ночи. И пришел к нему тот самый Фергус, прекрасный обликом: в зеленом плаще, рубахе с капюшоном и красной вышивкой, с мечом с золотой рукоятью, в бронзовых сандалиях, темноволосый. Фергус рассказал Мургену все «Похищение», как было дело, от начала и до конца.
Иные же говорят, что «Похищение» было рассказано Шенхану, после того как тот постился против святых семени Фергусова. И это неудивительно, если так оно и было.
Затем все они пришли к Шенхану, и рассказали ему о своих странствиях, и возрадовались.
Это краткое предание из «Лейнстерской книги», судя по языку, созданное в древнеирландский период (по мнению К. Муррэя, конец IX в.1118, однако присутствует и ср.-ирл. форма condit. 3 s. no ragad от глагола téit), согласно Дж. Карни, представляет собой версию А.1., наиболее раннюю из существующих вариантов «Нахождения “Похищения…”»1119. Однако, незамеченное Карни, в древнеирландской литературе существует и еще одно раннее свидетельство чудесного нахождения «Похищения…». «Триады Ирландии» (Trecheng breth Féni), текст конца IX в., сообщают о трех чудесах, связанных с «Похищением…»: «Три чуда с “Похищением быка из Куальнге”: книга Кульмен в Ирландии вместо него; мертвый, что поведал его живому, т. е. Фергус, сын Роах, рассказал его Ниннине Мудрецу при Кормаке, сыне Фаэлана; защита на год тому, кому его рассказали»1120.
Таким образом, по крайней мере два момента более позднего предания находят подтверждение в ранних «Триадах»: явно языческого характера призывание в свидетели покойника / предка1121 (ср. пост против святых Брендана, Киарана и Кайллина, потомков Фергуса, в одном из вариантов предания) и история появления Исидоровых «Этимологий» в Ирландии. Что касается дохристианского уровня истории, интересно, что постижение знания становится возможным только при посредничестве мертвого, обладающего силой и мудростью, на могиле которого необходимо сидеть или спать. Подобная практика известна и в Скандинавии, где описан случай, когда пастух становится скальдом после сна на могиле знаменитого скальда, причем последний является ему во всей красе и передает дар стихосложения1122. Как писал М. Элиаде, типологически подобный обычай у кельтов и германцев близок инициатическим ритуалам будущих шаманов и волшебников, проводивших ночь у трупов или на могилах1123.
Более того, еще в «Илиаде» мы встречаем намеренную игру слов, когда σημα ‘знак, намек’ имеет и значение ‘гробница, могила’, а именно земляной курган. Речь о знаменитой могиле Патрокла. Грегори Надь отмечал, что в гомеровском эпосе гробница является физическим воплощением κλέος, «славы» героя, которая является предметом поэзии. Могила Патрокла становится намеком, напоминанием о присутствии Мертвеца, дух которого пробужден Ахиллом. В случае «Илиады» возможны такие трактовки, где сама поэма становится σημα, в котором закреплена воля Зевса, а поэзия станет σημα ‘гробницей’ поэта1124. Можно вспомнить также др.-гр. ἡρῷον, ‘святилище, посвященное культу героя’1125. Интересно, что «Похищение быка из Куальнге» часто сравнивали с «Илиадой»1126 и предполагали даже искусственное построение материала ирландскими монахами по греческому образцу. Тем не менее влияние древнегреческого оригинала «Илиады» с его семантическими особенностями практически невозможно в раннесредневековой Ирландии, где древнегреческий язык был мало известен. Представления о связи поэта, героя и его могилы носят, судя по всему, универсальный характер (или, по крайней мере, характерны для индоевропейской поэтики).
В латинском житии св. Патрика, написанном Тиреханом в конце VII в., описан случай, восходящий к древней практике, связанной с могилами и героями. Святой со своими спутниками находит огромный могильный курган и временно воскрешает покойника, чтобы засвидетельствовать могущество и милосердие Господа: крестить покойного и спасти его душу. Великан (королевский свинопас) встает из могилы и рассказывает свою историю1127. П. Мак Кана считает, что этот эпизод, перекочевавший затем в «Трехчастное житие св. Патрика» (Vita tripartita), оказал влияние на поздние варианты истории нахождения «Похищения…», где Фергусу приписывается огромный рост1128. При этом Фергус предстает как великан во многих иных преданиях Ольстерского цикла.
Ниннине Мудрец, упомянутый в «Триадах» как «восприемник» «Похищения…», так же как Шенхан Торпешт – филид конца VII в.1129 Шенхан (ок. 580—650) был филидом короля Коннахта Гуаре1130 (точное имя восприемника утерянного устного текста не имеет большого значения). Характерно, что уже в «Триадах» мы наблюдаем два восприятия текста «Похищения…»: 1) как текст устный, сообщаемый мертвым живому или дающий защиту слушателю; 2) как текст письменный, обменянный на драгоценный Кульмен.
Ирландское название «Этимологий» Сulmen происходит от латинского culmen ‘вершина, возвышение’ (раннее лат. columen). Др.-ирл. culmen, очевидно, является эквивалентом латинского summa, как обозначение высшего компендиума знаний. Местный ирландский эквивалент термина, послуживший образцом для названия «Этимологий», – druimne suíthe, druim suíthe ‘вершина знания, учености’1131, – относится скорее к филидической премудрости, постигаемой с годами учения. Поэтические размеры, изучаемые в последний год обучения филида, также назывались druimne suíthe. Филид VII в., автор аллитерационной поэмы «Эо Росса» из старин мест, назван Druim Suíthe («Вершина учения»), что скорее было его званием, а не именем1132. Имя этого поэта неизвестно по другим древнеирландским текстам и, возможно, имело аллегорический смысл. Suíthe – это термин, обозначающий знание suí «мудреца», это знание можно было постичь с помощью длительного обучения, в отличие от fius, сокрытого знания, постигаемого лишь откровением. Этот тип знания, несомненно, задействован и в истории об обретении «Похищения…», в которой восточный мудрец (suí) играет важную роль в сокрытии «Похищения…» и его превращении в «ученый» письменный текст.
Годы жизни Исидора Севильского 560—635, «Этимологии» же были написаны между 612 и 620 гг.1133 Т. О Малле, искавший историческую основу сообщения DFTBC, полагал, что работа Исидора действительно попала в Ирландию в середине VII в. при посредничестве филида Шенхана Торпешта1134. Древнейшие рукописные фрагменты «Этимологий» находятся в библиотеке монастыря Санкт-Галлен. Эти фрагменты переписаны ирландским писцом и могут быть датированы серединой VII в.1135 Судя по всему, «Этимологии» попали в Ирландию вскоре после их написания. Впоследствии «Этимологии» Исидора становятся образцом для ирландских этимологических и этиологических сочинений, таких, как «Словарь Кормака», «Правило имен» или диннхенхас, созданных на стыке местной учености и латинской позднеантичной этимологической традиции. Также «Этимологии» использовались ирландскими монахами – авторами искусственных по построению и сложных для понимания латинских «Гесперийских речений».
Обратимся еще раз к ключевым моментам сюжета DFTBC.
1. Филиды всей Ирландии были созваны, чтобы выяснить, помнит ли кто-нибудь из них «Похищение… » целиком. Оказалось, что каждый из них знал только часть.
2. Два филида отправились на восток, в континентальную Европу1136, чтобы выучить (do fhoglaim) «Похищение… », которое один мудрец взял с собой на восток в обмен на книгу Кульмен («Этимологии» Исидора Севильского).
3. Фергус мак Ройг (герой «Похищения… ») рассказал филиду Мургену все «Похищение… » за три дня и три ночи на своей могиле, сокрытой густым туманом.
4. По другому варианту, другой филид, Шенхан, отец Мургена, узнал «Похищение… », после того как постился против святых из рода Фергуса.
В сюжете присутствует несколько уровней, попробуем вкратце их рассмотреть. Сначала речь идет об устном «исходном» тексте, существовавшем в некое «исходное» мифологическое время (Т1). Скорее всего, историческое создание «Похищения… » действительно нужно связывать с компиляцией нескольких частей, изначально даже принадлежавших разным циклам. Однако уже первый этап нашего сюжета предполагает существование «некогда» целого устного «исходного текста» (который сначала необходимо выучить, речь идет о филидическом обучении). Этот «исходный текст» оказывается потерян / забыт ко времени начала сюжета (Т2), что можно рассматривать как характерный топос упадка и деградации традиционных знаний в последние времена.
Причем Шенхан Торпешт, выступающий судьей и экзаменатором своих учеников и младших филидов, скорее всего, помнит весь текст, недаром в альтернативном варианте истории он оказывается «открывателем» «Похищения.. . ». Интересно, что, говоря о памяти поэтов-филидов, концепте явно архаическом и связанном с функциями индоевропейского поэта