Наряду с этим Л. Ф. Бичерахову сразу же пришлось столкнуться с традиционным противодействием и открытым недовольством матросов Каспийской флотилии и возглавлявшим их Центрокаспием любой стоящей над ними властью, пусть даже эта власть была практически своя. Каспийская флотилия находилась к этому времени в состоянии полного разложения, причем матросы были настроены крайне радикально. Поэтому население города панически боялось не только приближавшихся к городу турок, но и матросов с их корабельной артиллерией. Именно матросы были в те дни реальными хозяевами Баку. Помимо всего прочего, они определяли не только политику, но и теневую экономику находящегося в постоянной блокаде города. Братва усиленно занималась спекуляцией, перевозя на судах флотилии различные товары и сбывая их по произвольным ценам обывателям.
В этой ситуации Бичерахов предпринял попытку избавиться от матросов. С этой целью он командировал на Черное море офицера с просьбой к генералу А. И. Деникину прислать кадры офицеров и команд для ликвидации Центрокаспия и создания Добровольческой военной флотилии. А. И. Деникин отнесся к этой идее скептически, однако группу морских офицеров все же им послал. Правда, в Баку она попасть уже не успела.
Диктатура Центрокаспия, провозглашенная матросами Каспийской флотилии, в учебниках по истории Гражданской войны обычно упоминается как эсеровское правительство, пришедшее к власти путем свержения Советов во второй половине 1918 года. Генерал А. И. Деникин, например, называл его «полубольшевистским Центрофлотом». На самом деле правительство Центрокаспия в наибольшей степени воплотило в себе левоэкстремистские устремления матросов, выступавших за продолжение войны с немцами, как и за дальнейшее продолжение революции, вплоть до устранения советской власти и временного союза с англичанами. Именно матросы Каспийской флотилии в решающей степени способствовали приходу большевиков к власти в Баку в конце марта 1918 года, который сопровождался армяно-азербайджанской резней с тысячами человеческих жертв. Проявленные при этом моряками левоэкстремистские действия в ряде случаев излишне сильно накаляли обстановку.
Следует отметить, что лозунг Морской диктатуры в отдельно взятом городе был не такой уж фантастикой. В мае 1918 года, под лозунгом Морской диктатуры, против большевиков выступили в Петрограде матросы Минной дивизии и примкнувшие к ним рабочие Обуховского завода. Судя по провозглашенным ими лозунгам, Морская диктатура означала свержение советской власти и установление власти революционных матросов и рабочих.
Что касается Баку, то там ситуация с провозглашением Диктатуры Центрокаспия была схожей с обстановкой в мае в Петрограде, вплоть до буквальных совпадений. Ну, а турки цели своего похода не скрывали: вырезать христиан, составлявших подавляющую часть городского населения. Поэтому один из лидеров дашнаков Аракелян так объяснял свою позицию: «Когда с одной стороны у нас английские войска, а с другой – германские и турецкие, мы берем меньшее зло, то есть решаемся пригласить англичан». Для христианского населения Баку вопрос о том, войдут в город англичане или турки, был вовсе не теоретическим, а вопросом жизни и смерти. Даже советская пресса не оставила ни одного свидетельства о насилиях, учиненных англичанами, тогда как турки (по свидетельству той же советской прессы) за каких-то три дня буквально затопят Баку кровью.
Что касается бакинских комиссаров, то они неожиданно для всех объявили, что предстоящее сражение за Баку их больше не касается, так как это уже не революционная война, а продолжение войны империалистической, так как драться между собой за город будут англичане с турками, а они умывают руки…
Из декларации представителей российской центральной советской власти и бакинских коммунистических организаций по поводу эвакуации советских войск 12 августа 1918 года: «Бакинский пролетариат, поставленный в тяжелые условия изменой Бичерахова, оголившего фронт 30-го и 31 июля, и партией «Дашнакцутюн», не пожелавшей выставить на фронт свои воинские части, и, с другой стороны, введенный в заблуждение наемниками английских империалистов, стремящихся захватить Баку, заключил военное соглашение с англичанами и против воли рабоче-крестьянской России, вопреки запрещению Центрального Советского правительства призвал в Баку английские войска. С этого момента пролетарская социалистическая оборона Баку превратилась в войну двух империалистических коалиций. Революционного фронта в Баку уже нет, а есть фронт империалистический. Борются две силы, одинаково враждебные Российской рабоче-крестьянской советской власти. С этого момента политические и военные представители Российской советской власти и воинские силы, присланные из России, не могут оставаться в Баку и быть пособниками английских империалистов, быть соучастниками предательства, совершенного под влиянием правых эсеров, меньшевиков и дашнаков. До тех пор, пока бакинский пролетариат находится в заблуждении и предпочитает англичан российским советским силам, пока мы не имеем достаточно войск, чтобы дать отпор наседающим туркам, а теперь уже и германцам, с одной стороны, и английским империалистам, с другой стороны, – они не могут оставаться в Баку. С болью в сердце, с проклятьем на устах, они, приехавшие сюда, чтобы сражаться и умирать вместе с бакинскими рабочими за советскую власть, вынуждены покинуть Баку. Но, покидая этот город, потеря которого может иметь роковое значение для всей Советской России, они не теряют надежды, что бакинские рабочие и матросы Каспийской флотилии поймут, в какое предательство их втянули правые партии. Они надеются, что рабоче-крестьянская Россия еще придет в Баку и бакинский пролетариат вновь свяжется с родной революционной Россией и вновь станет под знамя Советской социалистической Республики. Чрезвычайный комиссар по делам Кавказа С. Шаумян… Комиссар Каспийской военной флотилии от Центрального Совнаркома Полухин. По уполномочию Бакинского комитета Российской Коммунистической партии (большевиков) П. Джапаридзе».
Ну, ладно, если бы бакинские комиссары, умыв руки, сами покинули город. В принципе, они там были уже никому не нужны. Но они решили вернуться в Астрахань не с пустыми руками. Поэтому ушедшие в отставку комиссары постановили все самое ценное (деньги, золото, вооружение) новой власти не передавать, а вывезти в Советскую Россию. А в это время интенсивные бои шли уже на подступах к Баку… Это было еще одно предательство, простить которое комиссарам уже не могли ни бакинцы, ни матросы.
Что касается обороны города, то ее теперь возглавила Диктатура Центрокаспия. Отчаянной контратакой 1-го революционного матросского полка имени В. И. Ленина в бакинском пригороде Биби-Эйбат турок все же удалось отбросить. После этого активные боевые действия на время прекратились. К этому времени начали прибывать британские войска, которые заняли позиции на турецком фронте.
4 августа в Баку из Энзели прибыл первый транспорт с английскими солдатами, которые сразу же заняли позиции на турецком фронте.
10 августа большевистская конференция приняла решение об эвакуации.
16 августа руководящие деятели Бакинской коммуны во главе с С. Г. Шаумяном и отряд красноармейцев Г. К. Петрова самовольно погрузились на семнадцать пароходов (по другим данным, их было пятнадцать и даже тринадцать) и направились в Астрахань.
Из хроники событий: «Поутру у Петровской набережной и на рейде Бакинской бухты стояли готовые к отходу полтора десятка спешно погруженных большевиками пароходов. Пароходы не отходили, как оказалось, потому что между большевиками и Центрофлотом происходили резкие препирательства: большевики требовали свободного их пропуска, в то время как Центрофлот настаивал на возвращении всего захваченного и увозимого большевиками, угрожая в противном случае потопить большевиков. Пока тянулись эти переговоры, часть большевистских судов ушла в море».
С собой убегавшие комиссары захватили, прежде всего, огромное количество боеприпасов, которых в те дни так не хватало обороняющим город. «Вместе с Петровым, – писала одна из бакинских газет, – бежали от справедливого гнева бакинского пролетариата гнусные захватчики, мародеры, все бывшие народные комиссары и ряд должностных лиц, захватив с собой большое количество народных денег и не сдав никакой отчетности за управление краем… Да заклеймим позором этих негодных предателей».
Однако далеко сбежать комиссарам не удалось. В море на траверзе острова Жилого их перехватили канонерские лодки Каспийской флотилии «Карс» и «Ардаган» и, угрожая открыть огонь, от имени Диктатуры Центрокаспия приказали вернуться в Баку. Комиссары отказались выполнять приказ, тогда канонерская лодка «Ардаган» открыла огонь, причем огонь вели, прежде всего, по пароходу «Иван Колесников», на борту которого находились члены Совнаркома и их семьи. После нескольких залпов среди красноармейцев и членов семей советских работников появились убитые и раненые. На пароходах началась паника.
Поняв, что уйти не удастся, большевики, как сказано в обвинительном заключении по их делу Бакинской следственной комиссии, «умышленно, с целью уничтожения, бросили в море оружие, патроны, снаряды и прочее». В итоге город остался практически безоружным перед лицом атакующих турок.
17 августа возвратившиеся в Баку руководители Бакинской коммуны были арестованы «…за попытку бегства без сдачи отчета о расходовании народных денег, вывоз военного имущества и измену». В тот же день был разоружен отряд Петрова, состоявший из матросов-балтийцев. Разоруженных матросов отправили в Астрахань, а самого Г. К. Петрова присоединили к арестованным.
К чести В. Ф. Полухина, он в Астрахань с другими комиссарами не убегал, а оставался в Баку. Впрочем, от ареста это его не спасло. По дороге в Баиловскую тюрьму В. Ф. Полухин сумел переслать в Морскую коллегию последнюю телеграмму: «Турки в 5 верстах. Совнарком сложил полномочия. Шаумян, Петров с отрядами и эшелонами арестованы. Объявлена диктатура в составе пяти. Ориентация английская…»