59. Но все же мы благополучно добрались до Окабы.
Хозяин полиси-аним велел им взять свои ружья и большой запас риса, и вскоре мы вместе с ними пришли в Пуэпэ. Там уже многие мужчины приготовились сопровождать нас в Мабур, так как думали, что совместно с пиф-пафами будет нетрудно добыть головы сохуров. В числе других собрался пойти туда и озэр-анем Буме, тот самый, что знал много языков. Дорога нам тоже была уже известна.
И так мы снова подошли к Дигулу и переправились через него у деревни Ваб. На другой стороне реки нам неожиданно повстречалось много сохуров из Лоломы, которые в однодеревках возвращались с охоты за головами от людей озэр. Хозяин полиси-аним крикнул им, чтобы они остановились, а Буме перевел его слова. Но сохуры в ответ только громко закричали и презрительно замахали своими щитами и копьями, а женщины, что были с ними, неистово забарабанили в борта лодок.
Тогда полиси-аним стали стрелять, и лоломцы бежали. В лесу мы нашли одного из них, раненого. Но тот сказал, что он вовсе не сохур, а озэр. И потому мы не могли взять его голову.
Миту и Буме повели полиси-аним и людей из Имохи в Мабур. Но оттуда уже все сбежали. Мы обнаружили там лишь свежие могилы и несколько разбросанных костей, с которых сохуры обглодали все мясо. Хозяин полиси-аним велел раскопать могилы, однако черепов в них не оказалось. Не было их и в домах. Очевидно, сохуры, убегая, забрали их с собой. Но в одном из домов Миту нашел защитный наручник60 своего сына, и теперь он знал, что сохуры прикончили его и съели.
Деревню мы сожгли, но преследовать сохуров дальше хозяин полиси-аним не захотел, и нам пришлось ни с чем вернуться обратно.
Из Пуэпэ меня, Кебана, Миту и Сипале полиси-аним взяли с собой в Эрмасук, где мы много месяцев провели в Буи. Миту все еще хранит у себя наручник своего сына и, когда он смотрит на него, делается печальным и злым.
Буме, бывший нашим проводником, больше ни разу не осмеливался ходить к сохурам. Но Аду однажды побывал у них, и они сказали ему, что, если к ним снова придут полиси-аним, они всех их перебьют. И все же мы должны будем еще раз сходить с ними туда, а если полиси-аним не захотят, мы пойдем сами. Мы не потерпим, чтобы в домах сохуров оставались черепа маклеуга! Все боятся сохуров, но мы все равно еще отомстим им61.
К сожалению, рассказ Экеда не выдуман, а основан на подлинных фактах, которые были подтверждены также служащими администрации и полицейскими и могут быть еще дополнены показаниями Сипале из Накеаса и Казимы из Пуэпэ62. Согласно всем этим данным, описанное событие произошло в 1927 г.
Насколько важны добытые черепа для тех, кому присваивают имена убитых, видно из рассказа о похоронах мужчины, принадлежащего к союзу Майо. Такой обряд совершался ранее в деревнях, расположенных к западу от Окабы.
Когда умирал мужчина из союза Майо, его, как и других людей, быстро зарывали в землю. Потом товарищи по союзу ждали, пока пройдет столько дней, сколько у человека пальцев63, и тем временем строили возле деревни небольшую хижину. Другие в это время приводили в порядок обрядовые маски64.
Затем из мужского дома приносили череп, который был добыт для умершего еще в бытность его младенцем. Череп клали на открытую площадку, а в хижину входил баклан-дема65. Он забирался в нее с самого утра и долго сидел там, то и дело вскакивая и беспокойно перебегая с места на место.
На площадке стояли другие демы — аист и несколько собак — и держали под мышками пестрые пучки кротоновых листьев. А вокруг них стояли люди Майо.
Баклан то вскакивал, то снова на некоторое время успокаивался. И так продолжалось до полудня. Тут на площадку выходило двое галиносцев. На головах и плечах они несли два гали — огромных, побеленных известью полукруга из легкой сердцевины черенков саговой пальмы.
Едва появлялись галиносцы, из хижины выскакивал баклан, подбегал к черепу и, схватив его обеими руками, бежал прочь. При этом он расставлял локти в стороны, так что его руки делались похожими на крылья. Убегая, он кричал, как птица: «Ко-ко-ко-ко».
Галиносцы замирали на месте. А аист, раскачиваясь и махая крыльями — он тоже выставлял в стороны локти, — шел к баклану. За ним, разгребая землю, следовали собаки. Тогда галиносцы ударяли в свои ручные барабаны и медленно направлялись вслед за демами.
Это служило для молодых людей66 знаком — броситься на баклана и отобрать у него череп прежде, чем то успеют сделать демы. Потом они со всех ног убегали с ним в лес. Там они зарывали череп в землю, чтобы отныне было похоронено не только тело умершего, но и его черепное имя.
Гнаться за молодыми людьми в лес демы не могли» потому что им мешали большие маски. Аист и собаки поворачивали обратно, а следом за ними медленно возвращались на площадку Майо и галиносцы. Они шли медленно, так как гали, которые они несли, были очень велики.
Все люди Майо, стоявшие у хижины баклана, хорошо знали, что означало появление галиносцев: если их было двое, то на торжественной площадке убивали для дем двух непосвященных. Если же являлся только один, то приносили лишь одну жертву. А если приходили три 67 галиносца, тогда убивали трех человек.
Позднее по-аним решили, что охота за головами — плохое дело, и мы стали прятать от них добытые черепа. Жизненную силу из голов люди Майо колдовством переносили в кокосовые орехи, и таким образом нам все-таки удавалось незаметно для по-аним хоронить черепные имена.
Несколько по-иному относятся к черепам пресловутые сохуры. У них после торжеств по поводу успешного возвращения воинов с охоты за головами трофейные черепа больше не играют такой существенной роли, как у маринд-аним или их соседей, и на первом плане стоят заботливо охраняемые черепа собственных предков. Но и сохуры считают охоту за головами необходимой, когда собирается жениться молодой человек или когда в доме устанавливают череп предка. Истинными виновниками этого являются прежде всего женщины, которые и посылают своих мужей и сыновей на добычу черепов, потому что у сохуров в отличие от других племен господствует материнское право68.
По той же причине принял участие в охоте за головами и юный Генемо из сохурской группы энемур69. Позднее, находясь в мераукской тюрьме, он поведал свою историю, однако при этом из боязни быть осмеянным товарищами по заключению умолчал о ведущей роли сохурских женщин,
Старые мужчины из моей родной деревни Обамена условились с людьми из других энемурских деревень, что мы снова пойдем на охоту за головами. Мужчины из Когоира и Ванггайму также присоединились к нам. Как раз кончалась пора дождей, и это казалось нам особенно удобным, так как еще можно было легко переправиться через большое болото на лодках.
Мы поплыли вниз по Обахе, потом по Мапи, до ее устья, вышли в Каваргу70 и наконец в Або71 и ночью миновали деревню Ваб, так что никто из озэр нас не увидел. Возможно, они сбежали, но если они и оставались в Вабе, то все равно не заметили бы нас, потому что мы были на другой стороне 72 Або, вели себя совсем тихо и не разводили огня. Потом мы проплыли еще большой кусок вверх по Або, спрятали наши лодки и через лес и болото пошли к деревне Амк. Это мы сделали уже ночью, чтобы нас не могли увидеть маринд-аним, а особенно остерегались мы встречи с жителями Имаху73.
Рано утром вы подошли к Амку и окружили деревню. Мы заранее условились ни в коем случае не трогать учителя, потому что он — по-анем и из-за него могут быть большие неприятности. Но мариндских голов мы хотели добыть как можно больше74. Ведь и самих нас было очень много: Гаен, Вейт, Обоньемо, Аваморгай, Муйебо и Адай — из энемуров, Геймаф и Додам — из Ванггайму и многие другие.
Все шло прекрасно. Мы напали на жителей Амка, когда они еще спали, и многих из них убили своими копьями, а потом отрезали у убитых головы75. Кроме того, мы забрали у них детей. Наконец жители Амка опомнились и стали защищаться. Тогда мы отошли, прихватив с собой оружие убитых врагов76. Когда мы снова собрались в лесу, оказалось, что у нас нет ни одного убитого или раненого. Мы потеряли только два щита: один — в Амке, а другой — у спуска к реке Кейп. Люди из Амка не посмели преследовать нас, и мы были рады, что добыли черепа, никого не потеряли и не тащили за собой раненых.
Маленькие дети, захваченные нами в Амке, также были очень милы, и женатые мужчины с радостью думали о том мгновении, когда они смогут передать их своим женам77. И только одна девочка не годилась уже для удочерения. Она была в возрасте хомбог78 и всю дорогу беспрерывно плакала и звала родителей. Мы уже добрались до Або, а она все еще упиралась и кричала. Тогда мужчина, взявший девочку, рассердился и заколол ее.
Так как прошло уже два дня и мы думали, что находимся в безопасности, то сделали привал и стали есть девочку с саговой мукой. Вдруг все вскочили и разбежались. Оказалось, пришли чужеземцы79. Всем нашим удалось спастись, но меня они поймали и повели с собой.
Сперва чужеземцы пошли со мной к энемурам и в Когоир. Никого из сохуров там не было, и потому чужеземцы забрали только черепа80. А еще взяли оружие, которое мы добыли в Амке, — лук со стрелами и чудесный железный топор, какие делают чужеземцы81.
Потом они повели меня в Ваб, Тсуду и Бобар и через большое болото в Мохмон82. Оттуда мы пошли в Имохи, и, конечно, если б не чужеземцы, меня там убили бы. И в Baпe и в Явиму тоже все люди были на меня злы, хотя я не сделал им ничего плохого. Напоследок мне пришлось пойти с чужеземцами в Анау83, а потом в Окабу, и все это время я должен был носить их еду. И мне ни разу не позволили сходить в лес одному, даже когда этого требовали мои кишки