Когда лодка Бабы Вана вошла в устье, там стоял только один мужчина. Это был Кумуйя, который его уже знал. Кумуйя держал в руках лук и стрелы, правда, тетива не была натянута. Он махнул Бабе Вану, чтобы тот остановился, и лодка медленно направилась к нему. Тогда Кумуйя прокричал:
— Баба Ван, мы не хотим никаких чужеземцев! Я стою, чтобы предупредить тебя. Я не стреляю, но там дальше, где кончается мангровник, собралось много мужчин, и они держат луки наготове. И если ты поедешь дальше, они будут стрелять.
Баба Ван посмотрел туда, где стояли мужчины из Ветау, Пембера, Бовета, а также из Каве и Тьибендара — из Мурбы не было никого, — и увидел, что их очень-очень много47. Потом он долго о чем-то говорил со своими спутниками, чего Кумуйя не понял, и наконец сказал ему:
— Хорошо, мы вернемся обратно, потому что я не хочу с вами воевать. Но если вы хотите менять свои вещи, приходите в Тор.
Чужеземцы повернули свою лодку, и она вышла из устья Квангтувы в море. Баба Ван приветливо помахал Кумуйе рукой, а мужчины, стоявшие на берегу выше по течению, очень хвалили Кумуйю и радовались, что Баба Ван оказался таким умным и миролюбивым.
И вот теперь мы услышали, что ты собираешься идти к нам. Это нам передали люди из деревни Вонер48. Ты тоже миролюбивый мужчина, как и Баба Ван, но мы вообще не хотим видеть у себя чужеземцев. Мы посоветовались, и так как слышали, что тебе хочется знать, какие у нас языки и что делается в деревнях, то жители Ветау послали меня к тебе в Тор. Вот и спрашивай меня. Я расскажу тебе обо всем, что ты хочешь узнать, и тебе не понадобится идти в наши деревни.
Вата сообщил мне кое-какие сведения, касающиеся языков, краеведения и этнографии области Карерамо, — к сожалению, очень кратко — и поспешил домой с радостной вестью: «Чужеземец не придет!»
Помимо дипломатического такта, проявленного в данном случае, заслуживает внимания также уважение карерамцев к любознательности других людей. Надо сказать, что эта черта свойственна и им самим.
Впрочем, любознательные есть во всех племенах, и, если это только возможно, они всегда расспрашивают чужеземца о его «деревне», имеет ли он семью и как делаются те вещи, которые чужеземцы привозят в их страну. Отвечая, приходится, конечно, учитывать, что многое, представляющееся нам обычным, жителю Новой Гвинеи должно остаться непонятным, ну хотя бы описания современных средств передвижения или многоэтажных домов49. Если, например, кто-нибудь скажет, что у нас дома строят из камня, его непременно сочтут лжецом, так как они знают, что камни стоят очень дорого и должны специально привозиться из дигульской области и что никто не может быть настолько богат, чтобы построить из них дом50.
Многие вопросы, которые кажутся нам глупыми или странными, на самом деле вполне закономерны. Так, они спрашивают, из скорлупы какого плода делают стаканы и чашки, на каком дереве растут стеклянные бусы или почему у коров (о которых знают кое-что лишь в окрестностях Мерауке.) па голове торчат два кабаньих клыка. Дело в том, что в своих рассуждениях они исходят из привычных представлений, почерпнутых из окружающего их мира.
Но им очень хочется чему-нибудь научиться. И потому, когда белый рассказывает, что в его стране железо выкапывают из земли, а потом раскаляют в огне и долго бьют, пока из него не получится пож, или что на его родине не растут кокосовые орехи, ио зато имеются хорошие земляные плоды с множеством клубней, правда более мелких, чем клубни ямса, или что там разводят больше свиней, чем на Новой Гвинее, — тогда они радуются, что узнали что-то новое. Конечно, многие вещи, далекие от них, новогвинейцы понимают по-своему. Так, подводную лодку они сравнивают с кожей Угу51, а самолет считают волшебной птицей. Во всяком случае, он не производит на них особо сильного впечатления, и старик Эле из капумской деревни Онгайе говорил о нем не очень почтительно.
На так давно в Онгайе мы вдруг услышали какое-то могучее урчание. Оно шло с той стороны, где расположена деревня Конобекатеро52, и мы сразу же схватили наше оружие и выбежали из домов, чтобы узнать, что нас ожидает. Некоторые говорили, это гудит дема, но я знаю, что у демы более тонкий голос и он звучит так: «Рь-рь-рь-рь-рь».
Но вот показалось существо, что так сильно гудело. Это была очень большая птица, какой мы еще никогда не видели, и она летела так быстро, как не может лететь никакая другая. Все маленькие птицы сразу же разлетелись и скрылись, как при появлении морского орла. Тогда люди сказали, что это, вероятно, орел-дема. Но с морским орлом большая птица все же имела мало сходства.
Потом она повернулась так, чтобы не лететь через море, — это тоже было не похоже на морского орла-дему — и направилась в сторону Мелиу53. Больше мы ее уже не видели.
Тогда мы пошли искать Гуру54 и нашли его за его домом, у маленького пруда, откуда он также наблюдал за птицей. Гуру сказал, это была «масин-тербанг» 55, по мы не знали, что это такое. Потом он сказал, что птицу сделали инггерис-аним или бланда-аним56 — точно этого нельзя было разглядеть — и одного из них она несла на своей спине. Гуру сказал также, что мужчина, который сидит на ней, может направлять ее, куда захочет: к морю или в лес, вперед или назад57, вверх или вниз.
Мальчики и юноши очень удивлялись, и даже Сале из Мелиу, который как раз находился у нас и вообще-то был неглупым человеком, восхищался чужеземцами и говорил, как хорошо они умеют колдовать, если могли сделать такую птицу.
Но Калбон, Нгаронге и Раму стали над ним смеяться, потому что он рассуждал совсем как мальчик или как Гуру. А Валол сказал:
— Конечно, такую птицу надо уметь сделать. Но у нас колдуны лучше, чем у по-аним. Наши колдуны, если захотят, могут летать по воздуху без всякой птицы. А это куда труднее!
И я тоже так думаю.
Для стариков характерно, что они почти всегда упорно отвергают новое. Они никогда не обучались ни письму, ни счету и тем не менее хорошо прожили жизнь, состарились и приобрели уважение окружающих. Для чего же тогда молодые должны учиться столь бесполезному делу58?
Тем сильнее был я поражен, когда один старик попросил миссионера, чтобы тот позаботился об организации в его деревне школы. В ответ на возражение: «Но вы, старики, обычно против этого» — он сказал рассудительно:
— Да, но я видел, как учитель в Талоле сделал недавно какие-то узоры на куске бумаги59, потом послал это в Окабу60 и через некоторое время к нам прибыли оттуда разные хорошие вещи: ножи, одежда, рис, табак, железная миска и многие другие. Тогда стоит, чтобы наши дети тоже научились так колдовать и тоже могли получать хорошие вещи.
В основном же старикам нравятся у чужеземцев только две вещи, а именно напитки и табак. Но если пиво61 и шнапс они с успехом могут заменять своим вати, то табак чужеземцев пользуется у них очень большим спросом, так как он гораздо лучше местного. Маринд-аним, маклеуга, ябга и йе-нан только жуют табак, в то время как другим племенам — канум-иребе, нгову-гар, сохурам, жителям острова Фредерика-Хендрика и ди-гульцам — известны бамбуковые трубки. Но в наше время и старые и молодые жеватели табака очень быстро привыкают к курению.
И однажды старый Казима из Пуэпэ62 посмотрел жадными глазами, как я курю трубку, и сказал:
— Мне тоже хотелось бы иметь такую.
У меня в вещах имелась еще одна трубка, что было ему неизвестно, и я предложил:
— Ты можешь получить ее. Только за нее ты должен будешь дать мне тоже что-нибудь особенно хорошее.
Я имел в виду головной убор демы, произведение пластического искусства или что-нибудь в этом роде.
Казима задумался. Затем он подозвал какую-то старушку и сказал великодушно:
— Это моя самая старшая жена. Ты можешь получить ее за свою трубку.
Так как Казима был известен как неисправимый шутник, я усомнился в серьезности его предложения. Но он настаивал:
— Ты можешь получить ее.
Я сказал:
— Но она же очень стара.
— А твоя трубка разве не старая? — ответил Казима.
— Да, но для курения она еще очень хороша.
На это Казима возразил:
— И моя старушка тоже еще отлично готовит.
Обмен, конечно, не состоялся, но, как видно, старик предлагал его вполне серьезно, и старая женщина, конечно, пошла бы со мной без единого слова возражения.
Из этого, однако, не следует заключать, что на юге Новой Гвинеи не существует никакой любви между супругами или молодыми людьми. По крайней мере старой женщине было бы очень тяжело расстаться с Казимой, да и он позднее тоже наверняка пожалел бы о состоявшемся обмене; просто там люди слишком зависят от того, что подсказывает им мгновение.
А бывают даже такие случаи, когда молодые люди не довольствуются, как обычно, любой подходящей женой, от которой там требуется лишь трудолюбие, но с настойчивостью добиваются брака с избранной ими девушкой.
Примером этому служит история Умбери, молодого каиум-иребе из деревни Янгапдур. Он посетил меня в Мерауке вместе с другими людьми канум, в том числе со стариком Эле, сравнительно молодым Мако и его невестой Тьюл. И после того как остальные отправились домой, он оставался у меня еще несколько дней. Умбери что-то удручало. Наконец он рассказал мне, что его родители умерли (очевидно, это случилось давно, так как он уже не носил траурной одежды), и попросил меня стать его приемным отцом. Я согласился и потом должен был обещать по возможности скорее приехать в Онгайю на праздник. Вообще же на первых порах не произошло ничего особенного, за исключением того, что Умбери в качестве моего сына тут же предъявил свои права на мои запасы табака.
В Онгайе я должен был приветствовать и обнять63 всех тех, кто, как и Умбери, принадлежал к тотемной группе гемар