Яковлев трое суток ждал положительного ответа и, не дождавшись, решил взять Сечь приступом. Для этого он приказал осмотреть Сечь со всех сторон и отыскать удобное место для приступа. Для осмотра были отправлены переодетые в казацкое платье русские офицеры. Возвратившись, офицеры доложили, что подступать на лошадях к Сечи нельзя, так как она со всех сторон окружена водой. Это было 10 мая, когда вода в Днепре и в его рукавах после весеннего разлива достигла наибольшего уровня. Обычно Сечь заливалась только с трех сторон, но в этот год она была залита и с четвертой, степной, стороны, где обычно был сухой подход к Сечи. Предание гласит, что по совету Якима Богуша запорожцы в тот год выкопали со стороны степи глубокий ров и пустили в него воду. Так это или нет, но в то лето воды там было так много, что она даже чуть было не затопила казацкие курени.
Лазутчики также сообщили Яковлеву, что недалеко от Сечи находится отъезжий запорожский караул, который легко можно перебить. Тогда Яковлев отправил против караула нескольких солдат, которые частью его перебили, частью утопили, а одного доставили к полковнику живым. От него-то Яковлев и узнал, что запорожцы все как один решили действовать против русских войск. «Замерзело воровство во всех», писал Яковлев Меншикову.
Тогда русские решили устроить шанцы, на них поставить пушки и обстрелять Сечь через воду. Но из-за большой дистанции выстрелы не достигали цели.
После этого Яковлев приказал сделать приступ на лодках. Запорожцы подпустили русских на близкое расстояние и разом выстрелили по ним из пушек и ружей. Несколько офицеров были ранены, триста солдат, в том числе полковник Урн, убиты, несколько человек попали к запорожцам в плен, и те их «срамно и тирански» умертвили.
После этой неудачи русские отступили. Положение Яковлева было сложным. Но 14 мая на помощь русским прибыла от генерал-майора князя Григория Волконского помощь – полковник Галаган с компанейским полком и драгунами.
Иван Иванович Галаган был сыном малороссийского казака из селения Омельника112. Вначале Галаган был полковником в Запорожской Сечи, потом состоял полковником «охочекомонных полков» в Малороссии. В качестве полковника он находился при гетмане Мазепе, когда тот перешел на сторону шведов, и, как положено верному служаке, сам перешел к шведам. Потом отпросился у гетмана на разъездную, вне шведского лагеря, линию, внезапно захватил несколько шведских драбантов и ушел с ними и со своим полком в русский лагерь. Там он повинился царю Петру, уверил его, что перешел к шведам по принуждению гетмана Мазепы. Царь взял с него слово, что он не «сделает с ним такой же шутки, какую сделал с Карлом», заставил его присягнуть на верность русскому престолу и потом долго держал его в разъездах для добычи «языков».
Запорожцы издали увидели подходящую конницу и решили, что им на выручку идет кошевой с запорожцами и татарами. Запорожцы пошли на вылазку, но были отбиты. На плечах отступающих малороссийские казаки и драгуны ворвались в Сечь. На острове завязался упорный бой. Но тут выскочил вперед полковник Игнат Галаган и закричал казакам: «Кладите оружие! Сдавайтесь, бо всем будет помилование!» Запорожцы сперва не поверили словам Галагана и продолжали отбиваться, но Галаган поклялся перед ними в верности своих слов, и тогда казаки бросили оружие. Но это был обман. Над сдавшимися казаками была устроена дикая расправа. Яковлев, и в особенности Галаган, действовали при этом с неслыханной свирепостью
«Учинилось у нас в Сече то, что по Галагановой и московской присяге товариству нашему голову лупили, шею на плахах рубили, вешали и иныя тиранския смерти задавали, и делали то, чего и в поганстве, за древних мучителей не водилось: мертвых из гробов многих не только из товариства, но и чернецов откапывали, головы им отсекали, шкуры лупили и вешали»113. После расправы в живых остались войсковой судья, 26 куренных атаманов, 2 монаха, 250 простых казаков, 160 женщин и детей. Из них 5 человек умерло, 156 человек атаманов и казаков казнено, причем несколько человек было повешено на плотах, а плоты пущены вниз по Днепру на страх другим.
Трофеями русских стали 36 медных и чугунных пушек, 4 мортиры, 10 пушечных станков, 12 больших и малых гаковниц, 62 рушницы или ружья, 450 пушечных ядер, 600 ручных ядер (гранат?) и 13 знамен.
Из сечевой церкви были взяты резной с царскими вратами иконостас с поставными иконами и с Деисусом, писанными на досках и на полотне; восемь больших и малых колоколов, три железных креста с купола церкви, одно евангелие, а кроме того свечи, воск и ладан, 441 медный котел, 9 железных котлов и 4 пуда ломаной меди. Русские потеряли убитыми урядников и рядовых солдат 288 человек, умерло от ран 6 человек, всего раненых было 141 солдат и один офицер.
Когда Петр I, находившийся в Троицкой крепости, 23 мая получил донесение Меншикова о разгроме Чортомлыцкой Сечи, он ответил Алексашке: «Получили мы от вас письмо о разорении проклятого места, которое корень зла и надежда неприятелю была, что мы, с превеликою радостью услышав, Господу, отмстителю злым, благодарили с стрельбою, и вам заоное премного благодарствуем, ибо сие дело из первых есть, которого опасаться надлежало было. Что же пишите о деташаменте полковника Яковлева, чтоб оному быть в армии, и то добро, только подлежит из оного оставить от 700 до 500 человек пехоты и от 500 до 600 конницы в Каменном Затоне, дабы того смотрели, чтоб опять то место от таких же не населилось, також, которые в степь ушли, паки не возвратились, или где Инде не почали собираться, для чего ежели комендант в Каменном Затоне плох, то б из офицеров доброго там на его место оставить, а прочим быть в армию»114.
В заключение скажу, что русские войска в 1709 г. сражались не только с запорожскими казаками, но и с некрасовцами, ежегодно вторгавшимися в русские пределы. Из той же Троицкой крепости в начале мая 1709 г. писали Апраксину о движении 1 500 некрасовцев вверх по Дону. Спасибо «оранжевым» баснописцам, что они некрасовских казаков не записали в борцы за «вильну Украину».
Глава 14.Осада Полтавы
Весной 1709 г. в шведской армии авторитет Карла XII по-прежнему был высок, но у генералов уже появились сомнения в успешном исходе войны. Ряд военачальников по-прежнему уговаривали короля уйти за Днепр в Речь Посполитую. Граф Пипер был того же мнения, утверждая, что тогда король может соединиться с королем Стасем и с корпусом генерала Крассова, стоявшим в Польше. Мазепа больше всех противился этому и добивался сначала взять Полтаву, чтобы иметь опору в Малороссии и поддерживать коммуникации с Запорожьем. Карлу казалось, что Полтаву взять легко, потому что она укреплена не очень сильно, а осадные работы можно поручить запорожцам. Тогда генералквартирмейстер Гилленкрок, вообще нерасположенный оставаться в Малороссии и постоянный противник Мазепы, иронически сказал своему королю: «Если с нами не станется какое-нибудь чудо, то ни один из нас не выйдет из Малороссии; потеряет король и свое войско и свое государство и будет несчастнейший из государей в истории». 24 апреля Карл XII отправил генерала Шпара с восемью пехотными полками из местечка Лютеньки к Полтаве. Полтава находится на правом высоком и крутом берегу Ворсклы близ впадения в нее реки Коломаки. Обе реки образовывали в месте слияния множество рукавов, протекавших в широкой низменной и болотистой долине, затруднявшей сообщение города с левым берегом Ворсклы. Город состоял из крепости, расположенной на господствующей высоте, и предместья перед северной частью крепостной ограды. Укрепления были построены для защиты от набегов татар, а в начале зимы 1709 г. исправлены по приказанию царя. Оборонительная ограда располагалась в виде неправильного бастиона, стороны которого местами имели фланговую оборону, и состояла из земляного вала, усиленного деревянным палисадом, и рва впереди вала.
Комендантом крепости был бригадир (по другим сведениям – полковник) Алексей (Иван) Степанович Келин (Келен). Сведения о нем, как видим, крайне противоречивые. Неизвестна даже национальность Келина. Но, судя по всему, он был немцем.
Келин поступил на русскую службу в 1702 г., участвовал в боях под Нотенбургом, Ниеншанцем, Дерптом и Нарвой. В 1708 г. он командовал Тверским пехотным полком, который носил его имя. А в начале 1709 г. царь назначил Келина комендантом Полтавской крепости.
Гарнизон крепости состоял из трех пехотных полков (всего 4 182 солдата), а также 91 пушкаря и около 2 600 вооруженных местных казаков и обывателей.
В крепости имелось 12 чугунных пушек (в том числе пять 24-фунтовых и четыре 18-фунтовые), 16 медных пушек калибра от 3 до 1 фунта и одна двухпудовая медная мортира.
Шведы немедленно начали осадные работы у валов крепости.
1 мая шведский король переехал в Жуки поближе к Полтаве. Мазепа с обозом оставался в Будищах. Там же Карл XII оставил «обсервационный отряд» генерала Рооса в составе двух пехотных и двух драгунских полков.
Шведский историк Энглунд дал интересное описание осадных работ: «Шведские осадные траншеи находились к югу от города. Они были направлены против южной части крепости и предместья Мазуровки. Всякая осада как таковая была в высшей степени сложным предприятием, которое чаще всего разворачивалось по точно заданным правилам. Существовала определенная формула, которой надлежало следовать в таких ситуациях. Она называлась атакой Вобана, по имени французского маркиза, который разработал новые эффективные типы крепостей и в то же время, последовательности ради, выдумал новые, по меньшей мере такие же эффективные приемы, чтобы завоевать эти его создания. Прежде всего надо было построить укрепленные линии вокруг и против вала, чтобы защитить себя от вражеских отрядов извне крепости и вылазок из крепости. Для этого следовало ночью вырыть на расстоянии 600 метров то, что на профессиональном языке называлось первой параллелью: она, среди прочего, должна была вмещать тяжелые артиллерийские батареи. Потом следовало продвигаться все ближе. Н