— Твои слова мудры, — согласились женщины, — глупо сидеть здесь и голодать, когда под рукой в земле много батата и фрукты ждут, чтобы их собрали. Мы пойдем и быстро наполним камби и гул аи, но детей возьмем с собой.
— Нет, не стоит так поступать, — сказала сорока Гулу. — Маленькие ноги устанут у тех, кто уже ходит сам, а вы утомитесь от тяжести тех, кого надо нести. Возьмите порожние камби и гулаи, чтобы принести побольше. Вас ждет богатая добыча. Посмотрите, я приготовила лепешки дурри из свежих зерен дунбар и только что испекла их на коре между двух огней. Это будут есть ваши дети, а я приготовлю им еще. Вы не успеете скрыться из виду, как они уже будут сыты. Смотрите, они подходят ко мне, они хотят дурри, и я их хорошо накормлю. Поспешите, чтобы успеть вернуться и разжечь огонь к приходу ваших мужей. Ведь вам предстоит жарить мясо, которое они принесут. Ваши мужья будут рады, увидя, что вы наполнили гулаи и камби фруктами, а вирри — медом. Спешите, говорю вам, и не пожалеете.
Послушав Гулу, женщины решили поступить так, как она советовала. Оставив с ней детей, они отправились, захватив пустые камби, камбу для вырубания гнезд пчел и нор опоссумов и палки для выкапывания батата.
Когда женщины ушли, Гулу собрала детей вокруг себя и накормила их дурри, еще теплыми от углей. Она дала им также меду и бамбл, которые она закапывала, чтобы они дозрели. Когда дети наелись, она поспешила с ними к своему настоящему дому, устроенному в полом дереве, невдалеке от того места, где она пекла дурри. Она загнала детей внутрь дерева, вошла сама и заперлась.
Здесь она снова стала кормить детей, но те были уже сыты. Теперь им недоставало матерей, и они начали плакать. Их плач услышали возвращавшиеся матери и поспешили на этот звук, который всегда неприятен материнскому слуху. Они ускорили свои шаги, думая, что собранная ими добыча утешит детей.
Они пришли в стойбище, но где же их дети и где сорока Гулу? "Они играют в прятки и спрятались", — решили женщины. Они искали их повсюду и громко звали детей и Гулу, но не получили ответа и не нашли их следов, хотя время от времени слышали их плач.
Тогда сами матери зарыдали о потерянных детях и в слезах вернулись в стойбище ожидать возвращения мужей. С тяжелыми сердцами и мрачными лицами встретили они мужей и поспешили рассказать им, как Гулу уговорила их уйти, обещав накормить голодных детей и позаботиться о них. Тут женщины снова заплакали о своих бедных детях. Затем они рассказали, как послушались Гулу и ушли. Гулу сказала правду о том, что кругом много фруктов и батата, их гулаи и камби полны доверху. Но, увы, вернувшись домой с полными мешками, они увидели, что дети и Гулу пропали. Они не могли найти их следов, хотя иногда слышали плач детей.
Рассерженные мужчины сказали:
— Что вы за матери, если оставили детей чужому, да еще Гулу из вероломного племени. Разве мы не пошли добывать пищу для вас и детей? Разве когда-нибудь ваши мужья возвращались с охоты с пустыми руками? Так почему же, зная, что мы пошли охотиться, вы тоже ушли и бросили беспомощных детей? Наступили плохие времена, если мать забывает о своем ребенке. Оставайтесь здесь, пока мы будем искать детей. Тяжела будет наша рука, если мы вернемся без них.
Мужчины обыскали кустарники на мили вокруг, но не нашли следов потерянных детей, хотя они тоже временами слышали детский плач. С тех пор детский плач вечно звучит в ушах матерей. Много дней провели женщины в сгойбище, оплакивая пропавших детей и нанося себе удары по голове за то, что послушались Гулу-сороку.
Черногрудая сорока
Однажды после обеда Мугра-ба — черногрудая сорока — растирал зерно травы дунбар на камне дейурл. Муку он ссыпал в вирри из коры. Рядом горел огонь, чтобы печь лепешки. Приготовив лепешки, Мугра-ба пел:
Мугра-ба линго, го-ох, го-ох,
Мугра-ба линго, го-ox, го-ох.
Всякий даен, услышав этот призыв, приходил и, наевшись, ложился спать. Когда Мугра-ба убеждался, что темнокожие заснули, он шел к своей хижине хампи, брал копье бирра-га, осторожно возвращался и убивал спящих. Он был людоедом, варил свои жертвы и съедал их.
Попугай Уя и маленький желто-зеленый попугай Гиджеригар были великими виринунами. Услыхав об убийствах Мугра-бы, они решили наказать его. Они рассказали об этом своим родам, и те закричали:
— Вы виринуны! Убейте его! Убейте его! Сожгите его! Сожгите его!
Перед отправлением Гиджеригар покрасился в желтый цвет, надел пояс и прикрепил к нему с боков, сзади и спереди вейва, или куски шкуры сумчатой крысы. На голову он надел белую повязку, называемую нулу-гейл, а на лоб — гарбей, или повязку из свитых жил опоссума. Уя связал свои волосы в волла-бунди, или узел, окрасил щеки и грудь в красный цвет и надел повязки на голову и лоб.
Каждый взял копье и бунди. Подойдя к стойбищу Мугра-бы, они услыхали, как он поет:
— Идите ближе, идите ближе, мне нечего есть.
Попугаи оставались на месте и ждали. Обе жены Мугра-бы были на охоте, и он послал своих двоих детей посмотреть, жирны ли незнакомцы. Когда дети возвратились к отцу, он спросил:
— Они жирные?
— Да, они жирные, — ответили дети.
Мугра-ба снял с огня дурри, вместе с детьми отнес их незнакомцам и дал каждому по три лепешки. Уя и Гиджеригар спросили:
— Ты нас звал, чтобы дать эти лепешки?
— Да, — ответил Мугра-ба, — ешьте, они вкусные.
Они взяли лепешки и съели по две, оставив третью.
Когда они поели, Мугра-ба сказал:
— Теперь ложитесь спать. У вас заболит голова, если вы не поспите после еды. Ложитесь, ложитесь, один здесь, а другой там, — и он указал сначала направо, а затем налево.
Они легли, положив около себя копья и бунди.
Чтобы развеять их подозрения, Мугра-ба тоже лег, и вскоре они услышали его громкий храп. Они надвинули на лица повязки, делая вид, что тоже спят, но через отверстия наблюдали за Мугра-бой. Гиджеригар тронул ногу Уи пальцем своей ноги, как бы говоря:
— Слышишь его храп?
Мугра-ба не заметил этого и думал, что его гости заснули. Через некоторое время он поднялся на четвереньки и внимательно посмотрел на них, чтобы убедиться, чю они действительно спят. Они видели, что он наблюдает за ними, и сначала один, а потом другой начали храпеть. Их храп становился все громче, и Мугра-ба решил, что они действительно снят. Тогда он встал и побежал в свою хижину за копьем.
Гиджеригар снова тронул ногу Уи и тихо спросил:
— Ты не спишь?
— Все в порядке, я его вижу, — ответил Уя.
Они посмотрели в сторону хижины и увидели бегущего Мугра-бу с копьем в руках. Когда он был на расстоянии броска копья, они вскочили, схватили свои копья и крикнули:
— Так вот что ты делаешь, старик? Вот как ты ловишь в западню даенов? Сначала их кормишь, а потом убиваешь! Мы все о тебе знаем, и теперь пришла твоя очередь.
Уя и Гиджеригар бросили в него копья, одно пронзило его бок, другое — грудь, и он упал. Они подбежали и ударили Мугра-бу бунди по голове и лицу, Убедившись, что он мертв, они вернулись и убили двух его мальчиков, притащили и положили их тела на тело отца.
Уя и Гиджеригар посоветовались, ждать ли им обеих его жен или идти обратно. Уя сказал:
— Подождем его жен и убьем также и их.
Так они и решили.
Увидя возвращающихся жен, они спрятались в хижине. Когда ничего не подозревавшие женщины подошли и остановились, чтобы спустить с плеч гулаи, полные батата и фруктов, двое мужчин выскочили, схватили женщин и ударили сзади в шею. Так обе жены были убиты.
Их тела положили поверх тех остальных. У я и Гиджеригар принесли дров и сожгли тела. Затем на сожженные тела они набросали лежащие вокруг дрова и сучья, сделав намогильный холм.
Когда они ушли, вылетела птица и запела:
Мугра-ба, го-ox, го-ох,
Мугра-ба, го-ox, го-ох.
Это был людоед Мугра-ба в облике птицы, черной от угля и белой от пепла, через которые она пробиралась, чтобы выйти из-под груды дров.
Когда Уя и Гиджеригар возвратились в стойбище, даены спросили, как обстоят дела.
— Мы всех убили — мужчину, двух женщин и двух мальчиков.
Тогда все радостно воскликнули:
— Хорошо сделано! Хорошо сделано!
Впоследствии сами Уя и Гиджеригар были превращены в птиц. Род попугаев Уя имеет хохолок и красные пятна с каждой стороны клюва и на груди — такие, какие нарисовал на себе Уя, собираясь убить Мугра-бу. Среди зеленого оперения попугаев Гиджеригар можно видеть желтые полосы, такие же, как на первом Гиджеригаре в день убийства. Но теперь, в образе птицы, они не отвечают на зов, который часто слышат в кустарнике:
Мугра-ба, го-ох, го-ох,
Мугра-ба, го-ох, го-ох.
Ваямба-черепаха
Ула-ящерица с тремя детьми выкапывала на равнине батат. Вдруг ей почудилось какое-то движение за большими кустами. Она прислушалась. Внезапно из-за куста выскочил Ваямба и схватил Улу. Он велел ей не шуметь и обещал не причинять ей вреда. Он захотел взять ее в свое стойбище и жениться на ней, а о троих ее детях он обещал заботиться.
Сопротивляться было бесполезно — ведь у Улы была только палка-копалка, а у Ваямбы — копья и бунди. И Ваямба увел женщину и ее детей в свое стойбище.
Когда его племя узнало, что он привел женщину племени Улы, его спросили, добровольно ли отдало ее племя. Ваямба ответил:
— Нет, я похитил ее.
— Так, — сказали люди, — ее племя скоро придет за ней, и тебе придется защищаться самому, мы не будем сражаться за тебя. У нас есть для тебя молодые женщины нашего племени, а ты похитил Улу и привел ее в стойбище Ваямба. Сам отвечай за последствия.
Вскоре показались Ула. Они шли через равнину, находившуюся перед стойбищем Ваямба. Они шли не для переговоров и не как друзья — с ними не было женщин, а в их руках не было ветвей мира; зато они разрисовали себя для войны и вооружились копьями.