В других же школьных учебниках и материалах средств массовой информации оценка 7 ноября 1917 года как великой победы народа сменилась еще более радикальным образом. В них утверждалось, что тогда с Россией произошла величайшая беда в ее истории.
Издавались книги и появлялись телепередачи, авторы которых доказывали, что никаких оснований для свержения дореволюционного строя не было, а революции с 1905 по 1917 года были организованы честолюбивыми и кровожадными маргиналами, зачастую оплаченными зарубежными врагами нашей страны. Разрушение советских представлений об Октябрьской революции и Гражданской войне сопровождалось появлением множества мифов, вопиющим образом искажавших факты.
Несмотря на засилье в средствах массовой информации сочинений, построенных на грубой фальсификации прошлого, защитники исторической правды все активнее выступали против искажения истины. В идейных боях с фальсификаторами честные исследователи находили новые аргументы, отказываясь от преобладавших в советское время упрощенных и романтизированных описаний Октябрьской революции и Гражданской войны. После же того, как добросовестные историки получили доступ к архивам, которые долгое время были закрытыми, они извлекли из них немало достоверной информации об этих событиях. Знакомство с этими материалами позволило обнаружить лживость многих сочинений, созданных в угоду политической конъюнктуры конца 80-х – начала 90-х годов людьми с буйным воображением, явно невежественными и нередко не слишком честными. Кроме того, непредвзятое изучение исторических материалов позволило понять, что не все загадки Октября и Гражданской войны еще раскрыты.
С одной стороны, автор данной книги попытался доказать абсурдность наиболее распространенных мифов о причинах революций начала ХХ века и первых годах советской истории. С другой стороны, он хотел обратить внимание читателей на еще сохраняющиеся загадки этого важнейшего, переломного времени в прошлом нашей страны. Но, прежде всего, для того, чтобы понять, что же произошло сто лет назад, надо разобраться в том, что предшествовало событиям 1917 года и почему Октябрьская революция стала неизбежной.
По пути к 1917 году
«Ты и убогая, ты и бессильная…»
Апологеты дореволюционных порядков уверяют, будто Россия могла обойтись без революционных преобразований, а революции, происшедшие в нашей стране в начале ХХ века, были спровоцированы или даже организованы внешней агентурой. При этом полностью игнорируются глубокие противоречия в общественном развитии, которые назрели еще до первой русской революции 1905–1907 гг.
С одной стороны, после ликвидации крепостного права экономика России быстро развивалась. С 1860 по 1900 год объем промышленной продукции в России вырос более чем в 7 раз. Выплавка чугуна в стране возросла с 1870 по 1900 год в 8 раз, добыча каменного угля – в 23 раза. За 20 лет – с 1870 по 1890 год добыча нефти в стране выросла в 140 раз. Если в 1860 году в России было лишь 1500 километров железных дорог, то в 1892 году – 31,2 тысячи. Завершенная в 1892 году до Иркутска Сибирская железная дорога открыла путь для людей и товаров от Балтийского моря до Байкала. Вскоре железная дорога достигла Тихого океана. Бурное развитие промышленности и транспорта способствовало росту городов. С начала 60-х до конца 90-х годов городское население России выросло в 2 раза. Одновременно страна переживала демографический взрыв. С 1870 по 1900 год население страны увеличилось с 84,5 до 132,9 миллиона человек, то есть более чем в 1,5 раза.
С другой стороны, быстрое развитие промышленности и транспорта не привело к качественным переменам в экономическом и социальном состоянии страны. По характеру производства и демографическому составу Россия оставалась аграрной страной. Доля сельских жителей среди населения страны составляла 82 %. Несмотря на ликвидацию крепостного права в России сохранялось господство помещичьего землевладения. По данным переписи, к 1897 году на долю 30 тысяч дворянских семей России приходилось 70 миллионов десятин земли, в то время как 10,5 миллиона крестьянских семей (около 50 миллионов человек) обладали 75 млн десятин. Поэтому многие крестьяне были вынуждены арендовать землю у помещиков. В качестве платы за арендуемую землю они обрабатывали помещичью пашню. Такая система «отработок», которая фактически представляла форму барщины, была распространена в 17 из 43 губерний Европейской России.
Крестьяне были вынуждены ежегодно расплачиваться за обретенную ими землю после освобождения. Если бы выплаты за землю, полученную после реформы 1861 году, продолжались в таком же темпе, что и до 1917 года, то крестьяне России расплатились бы за полученные ими наделы после ликвидации крепостной зависимости лишь в 1956 году.
После освобождения крестьян от крепостной зависимости условия их жизни существенно не улучшились. Хотя рост урожайности возрос (с 29 пудов с десятины в 1861–1870 годах до 39 пудов в 1891–1900 годах), а общее поголовье скота в стране увеличилось, но в расчете на душу населения количество сельскохозяйственной продукции неуклонно сокращалось.
Производительность земледелия оставалась крайне низкой. У многих крестьян не было никакой возможности закупать более совершенные орудия труда, и они были столь же архаичными, как и много веков назад. В сборнике очерков «Крестьянин и крестьянский труд», опубликованном в 80-х гг. XIX века, Г.И. Успенский писал: «Хуже той обстановки, в которой находится труд крестьянина, представить себе нет возможности, и надобно думать, что тысячу лет назад были те же лапти, та же соха, та же тяга, что и теперь. Не осталось от прародителей ни путей сообщения, ни мостов, ни малейших улучшений, облегчающих труд… Все орудия труда первобытны, тяжелы, неудобны».
Условия труда и быта усугублялись суровым российским климатом. Подавляющая часть территории России находится в зоне устойчивого снежного покрова в течение нескольких месяцев. Поэтому строительство жилья и других помещений требовало дополнительных затрат и человеческих усилий по сравнению со строительством в более теплых регионах мира, окружавших Россию. Одежда и средства передвижения должны были быть приспособлены для летнего и зимнего времени. Хотя Россия не является единственной страной, расположенной в северных широтах, по численности населения она давно опередила другие северные страны. В регионах других стран, столь же сильно приближенных к Северному полюсу, плотность населения в несколько раз меньше, чем в соответствующих областях России. Число дней в году с минусовыми температурами на территории России, умноженное на количество ее населения, позволяет говорить о том, что народы нашей страны являются «самыми промороженными в мире».
Вегетационный период в значительной части нашей страны до предела сокращен. В то же время таяние обильных снегов после наступления весны и осенние дожди делали непроходимыми дороги, превращали на несколько недель пахотную землю в непролазное болото. Даже небольшие речки, разливаясь по окрестным лугам, становились непреодолимыми водными преградами. При этом постоянно повторявшиеся паводки разрушали дороги и переправы через реки. Погодные условия до предела ограничивали время полевых работ и могли превращать трудовую операцию в изнурительную пытку. Рассказывая об условиях жизни сибирских крестьян, А.П. Чехов подчеркивал, что местный крестьянин «девять месяцев не снимает рукавиц и не распрямляет пальцев: то мороз в сорок градусов, то луга на двадцать верст затопило, а придет короткое лето – спина болит от работы и тянутся жилы».
В отличие от расположенных к югу от России азиатских стран, на подавляющей части нашей страны было невозможно организовать поливное земледелие. Выращивание теплолюбивых культур в России ограничено, а урожаи не могут быть столь обильны, как в Южной Азии, расположенной в низких широтах, или в Западной Европе, обогреваемой Гольфстримом. В отличие от значительной части стран Западной Европы и восточной части США, Россия постоянно страдала от неравномерности в осадках, а поэтому и в урожаях.
Следствием перечисленных выше обстоятельств были голодовки, которые повторялись в России приблизительно раз в 3–4 года. Особенно грандиозными были голодовки 1891 и 1911 гг. Голод 1911 года охватил 20 губерний с населением около 30 миллионов человек. В начале ХХ века в России продолжали повторять слова Н.А. Некрасова: «Где народ, там и стон…» И. Бунин в своей повести «Деревня», написанной уже в начале ХХ века, устами своего героя Тихона Ильича размышлял: «Господи Боже, что за край! Чернозем на полтора аршина, да какой! А пяти лет не проходит без голода. Город на всю Россию славен хлебной торговлей, – ест же этот хлеб досыта сто человек во всем городе».
Вспоминая свое крестьянское детство, генерал армии И.В. Тюленев писал: «Лишения и невзгоды, голод и холод постоянно стучались в дверь… Семья у нас, Тюленевых, была большая: шесть человек своих ребят да четверо оставшихся от дяди после его смерти. Отцу с матерью надо было трудиться не покладая рук, чтобы прокормить такую ораву… Земли было мало. Крохотный надел не мог досыта прокормить столько ртов».
Маршал Советского Союза Г.К. Жуков, который был моложе И.В. Тюленева на четыре года и так же, как и он, рос в крестьянской семье, вспоминал, что зима 1902 года «для нашей семьи оказалась очень тяжелой. Год выдался неурожайный, и своего зерна хватило только до середины декабря. Заработки отца и матери уходили на хлеб, соль и уплату долгов. Спасибо соседям, они иногда нас выручали то щами, то кашей». Летом будущий маршал ловил в речке рыбу и «делился рыбой с соседями за их щи и кашу».
Голодание способствовало распространению болезней, что усугублялось низким уровнем развития медицины в деревне. Герой повести Бунина рассуждал: «А ярмарка? Нищих, дурачков, слепых и калек, – да всё таких, что смотреть страшно и тошно, – прямо полк целый!». Низкий уровень гигиены лишь увеличивал число хронических инвалидов и умерших во время периодически повторявшихся эпидемий. Описывая в той же повести ужасающую антисанитарию деревенской жизни, Бунин писал, что зимой в деревне неизбежно начинались «повальные болезни: оспа, горячка, скарлатина».