Мировая история не знает коллективов более нездоровых в духовном и моральном отношении, чем высший «свет завистливый и душный». Интриги, порожденные стремлением возвыситься за счет конкурентов, лесть и наушничество, распространение злобных слухов, а то и убийства соперников с помощью яда и оружия были характерны для монарших дворов Рима и Византии, Китая и Персии, государств феодальной Европы. Не исключением был и двор Романовых. Жертвами не прекращавшейся в течение трех столетий придворной борьбы становились мелкие сошки, влиятельные фавориты, родственники монархов и даже сами цари. Множество из тех, кто «жадною толпой» стояли у трона, могли неожиданно подвергнуться опале, их ссылали и даже казнили. Были убиты без суда и следствия цари: Павел I, Петр III, Иван VI. Погиб во время следствия арестованный сын Петра I царевич Алексей.
Возвышение полуграмотного крестьянина из Сибири вызвало смятение среди лиц из высшего света. Хотя некоторые сиятельные князья и их челядь старались заручиться поддержкой нового фаворита, большинство придворных пыталось опорочить нового царского любимца. По распоряжению правительства питерская полиция установила слежку за Распутиным. Однако царь распорядился прекратить ее, сказав, что пребывание Распутина при дворе – это его личное дело, не имеющее никакого отношения к деятельности государственных учреждений.
Однако Распутин стал не просто царским фаворитом. В российском обществе он обрел репутацию «чудотворца». К тому времени вера в мистические учения, шарлатанов, сулящих чудесные способы общения с потусторонним миром, и другие проявления духовного нездоровья широко распространилась в правящих классах России, как, впрочем, и в других «развитых» странах мира. В пьесе «Плоды просвещения» Лев Толстой высмеивал привезенное из-за рубежа увлечение спиритизмом. Характеризуя тогдашнее российское общество, Чехов писал о засилье «мистиков, психопатов».
Богомольный крестьянин внезапно очутился в окружении светских львов и львиц, богатых и спесивых, прикрывавших свое невежество повторением модных суждений, глубоко развращенных и озабоченных лишь борьбой за высокое положение. Одни хотели пообщаться со «старцем» из любопытства, другие желали заполучить модного «целителя», чтобы избавить себя или своих близких от разных недугов, третьи старались воспользоваться положением Распутина, чтобы через него выпросить у царя выгодную должность или иные блага. Светские рауты и обеды, на которые постоянно приглашали Распутина, сопровождались обильным угощением и выпивкой. Распутин, который еще недавно соблюдал вегетарианскую диету, воздерживался от питья и требовал того же от других, стал пренебрегать строгими правилами. Так как от него ждали интересных рассказов, то он много болтал, часто фантазируя, а сказанное им весьма вольно искажалось.
Откликался Распутин и на просьбы об оказании помощи. Написанные корявым почерком и с грамматическими ошибками его записки царю нередко содержали ходатайства за разных людей. Те, кому царь помог, быстро забывали о помощи Распутина. Те, кому царь отказывал, становились лютыми врагами «старца», и они осуждали засилье в правительстве людей, назначенных на высокие посты благодаря протекции Распутина. Их возмущение объяснялось тем, что распутинские выдвиженцы заняли посты, на которые претендовали они сами.
Слухи о Распутине распространялись не только из уст в уста. Уже с 1910 года в газетных публикациях недвусмысленно намекали на то, что по советам Распутина был сформирован состав Святейшего Синода. С 1912 года в прессе стали утверждать, что назначения министров происходили по запискам некоего влиятельного лица (и все догадывались, что речь шла о Распутине). Между тем из сохранившейся в архивах переписки царя и царицы ясно, что, хотя Распутин участвовал в беседах царской четы о тех или иных государственных деятелях, его мнение в кадровых вопросах не было решающим. В некоторых письмах Николай II иронизировал над оценками «старца», называя их «слишком экзотичными». Распутин чувствовал, что надо быть осторожным, и предпочитал присоединяться к тем суждениям, которые одобряли царь и царица. Однако в стране распространялись слухи о том, что страной правит не император, а «близкий друг» его жены. В Распутине видели воплощение «темных сил», которые губят империю.
Заросший волосами, бородатый крестьянин, не знакомый со светскими манерами, вызывал возмущение у российских аристократов, которые воспринимали появление Распутина при дворе как вторжение «дикаря» в их избранное общество. Чтобы подчеркнуть свое превосходство над Распутиным, они старались приписать ему всевозможные пороки в самых отталкивающих проявлениях, а потому близость царицы к Распутину объясняли не заботой матери о безнадежно больном сыне, а извращенным влечением аристократки к грубому мужику. Чем хуже становилось положение страны, тем больше распространялись грязные домыслы о Распутине и царице.
После начала войны все воюющие страны были охвачены шпиономанией. Россия в этом отношении не была исключением. Теперь распространители слухов о Распутине утверждали, что он – немецкий шпион и предает Россию кайзеру. Поскольку же Александра Федоровна была немкой, то поражения русской армии объясняли предательством царицы и ее окружения. «Знающие люди» авторитетно заявляли, что у императрицы есть телефон с прямым проводом в Берлин, и она передает Вильгельму II все секретные планы русского командования.
Кадет П. Н. Милюков на заседании Государственной думы в ноябре 1916 года в течение свой пространной обличительной речи, в которой перечислял провалы царского правительства, несколько раз вопрошал: «Что это – глупость или измена?». Речь Милюкова, распечатанная на многих пишущих машинках, широко распространялась по всей стране.
В тот же день в Думе выступил лидер крайне правых В. М. Пуришкевич, который, по словам Керенского, «закончил свою речь призывом ко всем членам Думы, сохранившим верность России и монархии, отправиться в Царское Село и «коленопреклоненно» молить царя спасти Россию и трон от происков предательских «темных сил». Ни для кого в Думе не было сомнений, что под «темными силами» имелись в виду царица и Распутин.
О необходимости «спасения России от темных сил» говорили и в ряде общественных организаций, включая Союзы земств и городов. Поэтому по распоряжению министра внутренних дел Протопопова 8 и 9 декабря 1916 г. полиция разогнала съезды этих Союзов, собравшиеся в Москве. 13 декабря на заседании Думы слово взял Керенский, который зачитал две резолюции съездов, принятых накануне их разгонов. В резолюции съезда Союза городов говорилось: «В России всем сословиям, всем классам, всякому единению честных людей ясно, что безответственные преступники, гонимые суеверным страхом, изуверы, кощунственно произносящие слова любви к России, готовят ей поражение, позор и рабство!». Резолюция требовала создания «ответственного правительства».
Керенский огласил также резолюцию съезда Союза земств, возглавлявшегося князем Г. Е. Львовым. Она гласила: «Историческая власть страны стоит у бездны… Правительство, ставшее орудием в руках темных сил, ведет Россию по пути гибели и колеблет царский трон… Время не терпит, истекли все сроки для отсрочек, данные нам историей».
Эти заявления и выступления в Думе свидетельствовали о том, что подспудная борьба в правящих классах достигла предела. В своих воспоминаниях А. Ф. Керенский писал: «Чтобы лучше понять атмосферу, царившую на последней сессии Думы, которая длилась с 1 ноября 1916 года по 26 февраля 1917 года, надо иметь в виду, что мысли всех депутатов были заняты ожиданием дворцовой революции». Как следует из воспоминаний А. Ф. Керенского и А. И. Гучкова, еще в сентябре 1916 г. состоялась тайная встреча руководителей «Прогрессивного блока», в которой приняли участие Гучков, Родзянко, Некрасов и Милюков.
Керенский писал, что участники встречи «согласились с тем, что «Прогрессивный блок» должен был принять меры для предотвращения революции снизу… А посему блоку следует самому сделать первый шаг, сместив нынешнего правителя… Детали подготовки заговора были известны лишь тем, кто в нем непосредственно участвовал… Лидеры «Прогрессивного блока» знали лишь то, что подготовка к осуществлению заговора идет своим чередом, и соответственно готовились к нему со своей стороны. Знали о заговоре и мы, руководители масонской организации». В своих воспоминаниях Керенский сообщал, что он вступил в ряды масонов в 1912 году после своего избрания в Государственную Думу.
Керенский писал: «А тем временем вызревал другой заговор, осуществление которого было намечено провести в Ставке царя 15–16 ноября. Его разработали князь Львов и генерал Алексеев. Они пришли к твердому выводу, что необходимо покончить с влиянием царицы на государя, положив тем самым конец давлению, которое через нее оказывала на царя клика Распутина. В заранее намеченное время Алексеев и Львов надеялись убедить царя отослать императрицу в Крым или в Англию».
Вспомнил Керенский и ряд заговоров среди офицеров российской армии. «В одном из них, – писал Керенский, – принимал участие известный военный летчик капитан Костенко, который намеревался спикировать на своем самолете на автомобиль императора, когда тот прибудет на фронт, лишив тем самым жизни его и себя. Два других офицера… явились ко мне, чтобы заручиться согласием на их план организовать засаду и взять царя в плен, когда тот прибудет с инспекцией на фронт».
Заговоры против царя плели и некоторые члены императорской семьи. Смещение Николая II могло поставить во главе страны другого Романова и улучшить положение тех из царственной семьи, кто был близок к новому монарху. Заговорщики знали, что убийство Распутина нанесет сокрушительный удар по царю и царице, которые считали, что без «чудотворной» помощи «старца» наследник не сможет долго прожить.
Из книги А. Н. Боханова «Правда о Григории Распутине», мемуаров Феликса Юсупова и многих других источников известно, что «старца» убили в ночь с 16-го на 17-е декабря 1916 года во дворце князя Юсупова. Убийцами были хозяин дома, член Государственной думы Пуришкевич и двоюродный брат царя великий князь Дмитрий Павлович. Помимо них участие в убийстве принимали Станислав Лазаверт – доктор из санитарного отряда В. М. Пуришкевича, а также знакомый Юсупова поручик Сергей Сухотин, который раньше лечился в лазарете Юсуповых. Распутин был приглашен в дом князя от имени его жены Ирины, которая якобы пожелала познакомиться с Григорием. На самом деле Ирина в тот день находилась в Крыму.