Финисов вспоминал: «В мае 1917 года на квартире Ф. А. Липского, члена совета Сибирского банка, собрались, кроме хозяина, генерал Л. Г. Корнилов, К. В. Николаевский, П. Н. Финисов, бывший член Думы Аладьин и полковник Шувалов. На этом собрании был учрежден «Республиканский центр». Поначалу все выглядело так, будто главной задачей «Республиканский центр» считал ведение антибольшевистской пропаганды на фронте и во всей стране, а также субсидирование многочисленных военно-патриотических организаций, возникших в Петрограде». «Однако, – писал Керенский, – уже в начале июля, в период германского контрнаступления… «Республиканский центр» занялся делом, ради которого и был создан. Еще раньше офицерские группы заговорщиков начали готовить захват Петрограда «изнутри», который должен был совпасть с подходом к столице войск генерала Крымова. Один из участников этого заговора гвардейский полковник Винберг признал, что их планы предусматривали захват всех бронеавтомобилей в Петрограде, арест членов Временного правительства, а также арест и ликвидацию наиболее видных эсеров и социал-демократов».
Корнилова поддерживали и западные державы. Посол Великобритании в России Бьюкенен говорил: «Все мои симпатии были на стороне Корнилова… Корнилов гораздо более сильный человек, чем Керенский».
Керенский писал: «К 10 августа все приготовления к захвату Петрограда, включая отвод войск с Северного фронта в разгар германского наступления и их переброску в Петроград и Москву, были завершены генералами Корниловым, Крымовым и Романовским».
20 августа пала Рига. На следующий день находившийся в Ставке Корнилов беседовал с обер-прокурором Святейшего Синода Владимиром Львовым, который направлялся к Керенскому. Корнилов сказал ему: «Передайте Керенскому, что Рига взята вследствие того, что предположения мои, представленные Временному правительству, до сих пор им не утверждены. Взятие Риги вызывает негодование всей армии. Дольше медлить нельзя». Корнилов заявил, будто большевики готовят восстание, которое надо немедленно пресечь. Он говорил: «Ввиду столь грозной опасности, угрожающей России, я не вижу иного выхода, как немедленная передача власти Временным правительством в руки Верховного главнокомандующего».
Львов сказал Корнилову: «Раз дело идет о военной диктатуре, то кому же быть диктатором, как не вам». Корнилов ответил: «Во всяком случае Романовы взойдут на престол только через мой труп. Когда власть будет лишь передана, я составляю кабинет. Я не верю больше Керенскому… Впрочем, я могу предложить Керенскому портфель министра юстиции».
Львов вспоминал, что «тут в кабинет вошел ординарец Корнилова Завойко». Львов не стал рассказывать о том, что служивший ординарцем у Корнилова прапорщик В. С. Завойко был украинским помещиком до революции 1905 г., а затем стал директором компании «Эмба и Каспий». После Февральской революции Завойко переехал в Петроград, где вел активную пропаганду против революционных сил, публикуя статьи в журнале «Свобода в борьбе» и собирая в своем доме видных деятелей правого толка и военачальников: Корнилова, Врангеля и других.
По словам Львова, ординарец Завойко «перебил Верховного Главнокомандующего и сказал наставительным тоном, как говорят ученику: «Нет, нет, не министра юстиции, а заместителя председателя Совета Министров». Львов вспоминал, что он «удивленно посмотрел то на Корнилова, то на ординарца. Вид у Корнилова был сконфуженный. «Так вы мне прикажете все это передать Керенскому?» – спросил я у Корнилова. Отвечал Завойко: «Конечно, конечно, важна законная преемственность власти».
Завойко пригласил Львова к себе в кабинет, где уже находились некий Добровольский и некий профессор Яковлев. «Сев у письменного стола, достал лист бумаги, на котором было что-то написано, и стал читать вслух. То был манифест Корнилова к армии, в котором Корнилов, называя себя сыном казака (на самом деле Корнилов был родом из мещан. – Прим. авт.), брал на себя Верховную власть во имя спасения Родины». Завойко ознакомил Львова и с прокламацией к солдатам, в которой каждому солдату обещали отдать по 8 десятин земли. Эту прокламацию сочинил присутствовавший здесь профессор Яковлев.
Затем «Завойко на листе бумаги написал слова: «Керенский – заместитель председателя Совета Министров». Далее следовали имена других членов правительства. С этими бумагами Львов отправился в Петроград.
Из этих воспоминаний следует, что все действия Корнилова по захвату власти жестко контролировали и направляли люди, которые стояли за его спиной. Кандидатом на должность российского Бонапарта управляли умелые кукловоды.
К тому времени, когда Львов выехал в Петроград, к столице уже двигались III конный корпус казаков и так называемая «дикая дивизия», состоявшая из мусульман-горцев Кавказа. Оба соединения находились под командованием генерала Крымова. В секретном приказе от 25 августа Крымов писал: «Верховный главнокомандующий повелел мне восстановить порядок в Петрограде, Кронштадте и во всем Петроградском военном округе, причем указал: подтвердить всем войсковым начальникам, что против неповинующихся лиц, гражданских и военных, должно быть употреблено оружие без всяких колебаний или предупреждений».
Активную помощь заговорщикам оказали западные державы. Печать США, Великобритании, Франции открыто высказывала сочувствие Корнилову. В составе корниловских войск имелись английские и французские офицеры, переодетые в русскую военную форму.
Предлогом для переворота заговорщики решили объявить мнимый «большевистский мятеж». Финисов позже вспоминал: «Специальной организации было поручено вызвать «большевистское» выступление, т. е. разгромить Сенной рынок, магазины, одним словом, поднять уличный бунт. В ответ должны были начаться в тот же день действия офицерской организации и казачьих полков генерала Крымова. Это поручение было возложено на генерала Сидорина, причем тут же ему было вручено 100 000 рублей на эту цель».
28 августа Финисов и другие сообщили генералу Крымову о якобы начавшемся выступлении большевиков в Петрограде. По словам Львова, «атаман Дутов… пытался создать видимость большевистского восстания, провоцируя толпу грабить магазины, но из этой затеи ничего не вышло».
Узнав о военном мятеже, ЦК большевистской партии призвал рабочих и солдат к отпору контрреволюции. Страна увидела, что большевики – это не люди, громящие магазины, а защитники демократических завоеваний революции. Несмотря на то, что после июльских событий деятельность партии была запрещена, на ее призыв откликнулись десятки тысяч рабочих. Только в Петрограде выступило с оружием в руках 40 тысяч рабочих. На защиту Петрограда пришли моряки из Кронштадта. На Западном фронте революционные солдаты установили контроль над железнодорожными узлами Минска, Гомеля, Витебска, Орши, а также над шоссейными дорогами, которые вели к Киеву и Петрограду. Железнодорожники разобрали пути, чтобы воспрепятствовать проезду корниловских эшелонов.
В условиях, когда сопротивление контрреволюционным силам приняло широкие масштабы, казаки под командованием генерала Крымова отказались идти на Петроград. А вскоре генерал застрелился. Генералы Корнилов, Деникин, Эрдели, Вановский, Эльснер, Лукомский, Романовский, Кисляков, Марков, Орлов и другие были арестованы и препровождены в наскоро приспособленное для заключения здание женской гимназии в городе Быхов. Как и все военные предприятия, в которых Корнилов играл активную роль, мятеж потерпел фиаско. Жертвами авантюры стали многие люди. Брусилов констатировал: «Провозгласив себя без всякого смысла диктатором, (Корнилов) погубил своей выходкой множество офицеров».
Однако многие участники корниловского заговора оставались на свободе. Керенский вспоминал: «Признания Деникина и Сидорина, как и мемуары Финисова, опубликованные в 1936 и 1937 годах, не оставляют сомнений в том, что в деле Корнилова именно генерал Алексеев играл центральную роль… Он был главным соперником генерала Корнилова и других руководителей готовящегося переворота, включая Сидорина и Крымова. Он также подготовил политические обоснования для захвата Корниловым власти… В критические дни мятежа он постоянно поддерживал связь с генералом Корниловым через генерала Шапрона, зятя Корнилова». Однако М. В. Алексеев сумел создать впечатление своей непричастности к заговору и 30 августа был назначен начальником штаба главнокомандующего.
Напуганные мятежом генерала эсеры и меньшевики освобождали арестованных большевиков, возвращали им оружие, отобранное у них в июльские дни, не возражали против создания большевистских красногвардейских отрядов, лишь бы они дали отпор войскам Корнилова. В ходе подготовки к отпору Корнилову большевики укрепили свой союз с левыми эсерами и левыми меньшевиками, а популярность большевистской партии стала стремительно расти.
Заговор, который сочинил английский писатель
С начала Февральской революции западные державы пристально следили за событиями в России. Ни Франция, ни Англия не желали сильной России, а поэтому в Лондоне приветствовали свержение монархии, увидев в этом событии свидетельство ослабления России. Министр иностранных дел Великобритании Бальфур так прокомментировал весть о Февральской революции: «Если удастся создать совершенно независимую Польшу… то можно будет полностью отрезать Россию от Запада. Россия перестанет быть фактором в западной политической жизни, или почти перестанет быть таковым».
Однако союзники панически опасались выхода России из войны. Французский дипломат Фернан Гренар, живший в это время в России, писал: «Союзники России были ослеплены желанием любой ценой заставить ее продолжать войну». Желая по-прежнему гнать «на убой» русских солдат, британское правительство стало готовить тайный заговор с целью предотвратить выход России из войны. С этой целью в Россию был направлен писатель Уильяма Сомерсета Моэма, который с начала Первой мировой войны служил в британской разведке.
Хотя Великобритания не была единственной страной мира, в которой некоторые писатели были по совместительству «рыцарями плаща и кинжала», в этой стране раньше других сложилась традиция использовать авторов художественных произведений для тайного информирования правительства. Чтобы предотвратить новые революционные потрясения вроде тех, что случились в Англии в XVII веке, правящие круги этой страны старались получить надежные сведения о подспудных течениях в обществе, могущих дестабилизировать существовавший строй. Известно, что граф Оксфорд, влиятельный вельможа при дворе королевы Анны (1702–1714 гг.), писал: «Было бы крайне полезно иметь на стороне правительства скромного писателя хотя бы даже для точного изложения истины». Справедливо рассудив, что острую наблюдательность писателя, его нешаблонный и независимый ум, способность найти емкие слова и яркие образы для изложения наблюдений и выводов можно использовать для получения своевременной и содержательной информации, глубоких и оригинальных суждений, граф привлек для конфиденциального информирования властей Даниеля Дефо и Джонатана Свифта. А вскоре создатель «Робинзона Крузо» создал эффективную организацию общенациональной системы слежки за настроениями в обществе, их анализа и принятия соответствующих ответных мер.