За передвижением эшелонов и спорами по поводу оружия у чехословаков внимательно следили западные державы. В апреле и мае 1918 г. в Москве состоялись секретные совещания представителей стран Антанты о перемещении чехословацкого корпуса. В мае 1918 года Фрэнсис писал своему сыну в США: «В настоящее время я замышляю… сорвать разоружение 40 тысяч, или больше чехословацких солдат, которым советское правительство предложило сдать оружие». Обсуждая планы использования чехословацкого корпуса, государственный секретарь США Лансинг писал в это время президенту США Вильсону: «Разве невозможно среди этих искусных и лояльных войск найти ядро для военной оккупации Транссибирской железной дороги?».
К этому времени чехословацкий корпус был разделен на четыре группы: пензенская, челябинская, сибирская (она находилась в эшелонах на Транссибирской дороге от Кургана до Иркутска) и дальневосточная (уже прибывшая в район Владивостока). В корпусе упорно распространялись слухи, что чехов и словаков везут на каторгу в Сибирь. А так как 90 % солдат были крестьянами, не слишком хорошо разбиравшимися в российских делах, то этим слухам многие верили.
Утверждают, что непосредственным поводом для вооруженного выступления чехословаков послужило их столкновение с бывшими венгерскими военнопленными. Но очевидно, что мятеж был заранее и тщательно подготовлен. 25 мая сразу же после начала мятежа чехословаки захватили Новониколаевск (Новосибирск). 26 мая ими был взят Челябинск. Затем – Томск, Пенза, Сызрань. В июне чехословаки овладели Курганом, Иркутском, Красноярском, а 29 июня – Владивостоком.
Под предлогом «наведения порядка» мятежники принесли смерть и мучения для миллионов жителей нашей страны. Так, сразу же после захвата Самары они устроили концентрационный лагерь под открытым небом. Тысячи жителей Самары были согнаны на огороженное колючей проволокой поле в нескольких километрах от города. Там они были вынуждены проводить день и ночь под открытым небом. Их морили голодом и избивали. Вслед за захватом любого города в окрестные деревни направлялись отряды чехов и словаков, которые грабили и разоряли крестьянские хозяйства. Особенно зверствовали легионеры на Дальнем Востоке, где множество мирных деревенских жителей было ими расстреляно. Крестьянские дома грабили и сжигали.
Установление жестокой власти вооруженных отрядов из представителей малых народов Центральной Европы над многомиллионным населением Поволжья, Урала и Сибири объяснялось тем, что на огромных просторах России чехословацкое воинство долго не встречало достойного сопротивления. После распада царской армии, начавшегося с февраля 1917 г., в рядах только начавшейся создаваться Красной Армии весной 1918 г. имелось лишь 119 тысяч человек для защиты одной шестой земного шара. Не удивительно, почему в считанные недели 45 или 50 тысяч чехов и словаков взяли под свой контроль обширные территории.
Выступление чехословацкого корпуса стало сигналом для активизации интервенции и развязывания полномасштабной Гражданской войны. 29 июня войска чехословацкого корпуса свергли сохранявшуюся во Владивостоке власть Советов. Под предлогом «спасения» «бедных» чехов и словаков от «красных орд» 2 июля Верховный совет Антанты принял решение направить на Дальний Восток и в Сибирь войска различных стран этого военно-политического блока. 6 июля Владивосток был объявлен находящимся под контролем союзных держав. К концу 1918 года численность интервентов на Дальнем Востоке достигла 150 тысяч человек. Помимо отрядов чехословацкого корпуса здесь оказались контингенты из Великобритании, Франции, Италии, Румынии, Польши, Сербии и Китая. Самым большим был японский контингент, насчитывавший 70 тысяч человек.
Хотя американский экспедиционный корпус на Дальнем Востоке под командованием генерала Гревса был меньше японского и насчитывал около 11 тысяч человек, в нем участвовали солдаты 27-й и 31-й американских пехотных дивизий, которые до тех пор несли службу на Филиппинах. Эти дивизии прославились своими злодеяниями, продолжавшимися в ходе подавления остатков партизанского движения, а затем во время столь же безжалостного истребления восставшего народа моро на филиппинских островах.
Очевидно, что операция по захвату значительной части России Соединенными Штатами была задумана еще до победы Советской власти. Писатель Моэм в своих литературных произведениях не раскрыл все задачи, поставленные перед ним руководством разведывательной службы. Вряд ли было случайным появление США и Сибири в маршруте Моэма и сопровождавших его руководителей чехословацкого корпуса в ходе его поездки 1917 года. Еще до прибытия писателя в Россию Соединенные Штаты стали играть решающую роль в заговоре против нашей страны. В марте 1916 г. послом США в России был назначен банкир и хлеботорговец Дэвид Фрэнсис. Сразу же после Февральской революции Фрэнсис от имени правительства США предложил России заем в 100 миллионов долларов. В то время в США разрабатывались планы эксплуатации богатств Сибири в счет погашения российских долгов.
По договоренности с Временным правительством в Россию была направлена из США миссия «для изучения вопросов, имеющих отношение к работе Уссурийской, Восточно-Китайской и Сибирской железных дорог». А в середине октября 1917 г. был сформирован так называемый «Русский железнодорожный корпус» в составе 300 американских железнодорожных офицеров и механиков. «Корпус» состоял из 12 отрядов инженеров, мастеров, диспетчеров, которые должны были быть размещены между Омском и Владивостоком. Как подчеркивал советский историк А. В. Березкин в своем исследовании, «правительство США настаивало на том, чтобы присылаемые им специалисты были облечены широкой административной властью, а не ограничивались бы функциями технического наблюдения». Фактически речь шла о передаче значительной части Транссибирской железной дороги под американский контроль.
Учитывая американский интерес к богатствам Сибири и наличие договоренности с Временным правительством об установлении контроля Штатов над Транссибирской железной дорогой, можно предположить, что по согласованию с Лондоном Моэм и четыре чеха в ходе проезда от Владивостока в Петроград выполняли разведывательное задание в интересах США, где они только что побывали.
Октябрьская революция помешала осуществлению этих планов, и хотя 14 декабря 1917 г. «Русский железнодорожный корпус» в составе 350 человек прибыл во Владивосток, через три дня он отбыл оттуда в Нагасаки. Однако и до появления Русского железнодорожного корпуса во Владивостоке было ясно, что 350 человек вряд ли справятся с контролем над Транссибом. Возможно, что уже к лету 1917 года разведчики США и Британии решили использовать чехословацкий корпус в качестве авангарда широкомасштабной интервенции с целью захвата Сибири и Дальнего Востока. Именно по этой причине американский посол Фрэнсис так внимательно следил за перемещением чехословацкого корпуса по Транссибирской железной дороге еще до начала мятежа.
После начала интервенции правительство США предпринимало усилия, чтобы добиться от своих союзников согласия на установление своего контроля над Транссибирской железной дорогой. Однако эти попытки отвергались другими странами, и прежде всего Японией. С лицемерием, типичным для правящих кругов этой страны, правительство США объясняло необходимость установления своего контроля над Транссибом заботой о местном населении. Посол США в Японии Моррис уверял, что эффективная и надежная работа КВЖД и Транссибирской железной дороги позволит приступить к осуществлению «нашей экономической и социальной программы… Кроме того, разрешить свободное развитие местного самоуправления».
В американской печати 1918 года широко обсуждались планы захвата России, воспользовавшись ее беспомощностью. Сенатор Поиндекстер писал в «Нью-Йорк таймс» от 8 июня 1918 г.: «Россия является просто географическим понятием, и ничем больше никогда не будет. Ее сила сплочения, организации и восстановления ушла навсегда. Нация не существует». 20 июня 1918 г. сенатор Шерман, выступая в конгрессе США, обратил особое внимание на необходимость воспользоваться случаем для покорения Сибири. Сенатор заявлял: «Сибирь – это пшеничное поле и пастбища для скота, имеющие такую же ценность, как и ее минеральные богатства».
В декабре 1918 г. на совещании в Государственном департаменте была намечена программа «экономического освоения» России, предусматривавшая вывоз из нашей страны 200 тысяч тонн товаров в течение первых трех-четырех месяцев. В дальнейшем темпы вывоза из России товаров в США должны были возрасти.
Реализация этих планов означала беззастенчивое разграбление оккупированных земель. С российского Дальнего Востока американские интервенты вывозили лес, пушнину, золото. Помимо откровенного грабежа американские фирмы получили разрешение от правительства Колчака совершать торговые операции в обмен на кредиты от банков «Сити бэнк» и «Гаранти траст». Только одна из них – фирма Эйрингтона, получившая разрешение вывозить пушнину, отправила из Владивостока в США 15 730 пудов шерсти, 20 407 овечьих шкур, 10 200 крупных сухих кож. Из Дальнего Востока и Сибири вывозили все, что представляло хотя бы какую-нибудь материальную ценность.
Американцы грабили не только Сибирь и Дальний Восток. Начавшаяся в марте 1918 года интервенция в Мурманске, в которой участвовали английские, американские и канадские войска, продолжалась. К лету в Мурманске было высажено около 10 тысяч иностранных солдат. Затем их число превысило 35 тысяч. Заняв Мурманск, интервенты двинулись на юг. 2 июля интервенты взяли Кемь. 31 июля – Онегу.
Оккупанты создавали на севере Европейской территории России концентрационные лагеря, в которых находилось 52 тысячи человек. Каждый шестой житель оккупированных земель оказался в тюрьмах или лагерях. Узник одного из таких лагерей врач Маршавин вспоминал: «Измученных, полуголодных нас повели под конвоем англичан и американцев. Посадили в камеру не более 30 квадратных метров. А сидело в ней более 50 человек. Кормили исключительно плохо, многие умирали с голоду… Работать заставляли с 5 часов утра до 11 часов ночи. Сгруппированных по 4 человека нас заставляли впрягаться в сани и возить дрова… Медицинская помощь совершенно не оказывалась. От избиений, холода, голода и непосильной 18–20 часовой работы ежедневно умирало 15–20 человек». Оккупанты расстреляли 4000 человек по решению военно-полевых судов. Немало людей было уничтожено без суда.