евья достигали немыслимой высоты; синие прозрачные реки были слишком широкими, а далекие горы слишком огромными. Заря сияла то голубыми, то зелеными, то красными, то топазовыми красками. В день, когда они оказались в пещере, местность была освещена красным солнцем, заливавшим чудесный пейзаж до самых вечных снегов». Но охотники чувствовали страх и уснуть не смогли. Захотели они попить – а вода соленая. Захотели съесть фрукт – а его не поднять. Сияло топазовое солнце, сияли драгоценности, а охотникам все больше хотелось домой. На третий день проснулись они и увидели, что находятся на дороге домой. Пустились они в путь, а от них все стали шарахаться в стороны. Оказалось, что уже два года как их считали мертвыми. И только старики объяснили им, что наказание за жадность и покушение на жизнь – вечное изгнание из родных земель.
Любопытная деталь мифов о пещере – это время. Или, точнее, разрыв субъективного ощущения с тем, как оно течет объективно. Древние майя прекрасно понимали, как воспринимается действительность в пещере, в условиях сенсорной депривации, то есть при почти полном отсутствии внешних раздражителей. В одном мифе три дня в пещере оказались равны десятилетию в селении, в другом – три дня превратились в три месяца, в третьем – два дня стали двумя годами. Разница в показаниях свидетельствует лишь о том, как этот фактор важен, ведь временной провал указывает на то, что человек находился в стране мертвых. Каждый знает, что так проживаются события, которые мы видим во сне.
Пещера и в нынешние времена продолжает оставаться у индейцев майя местом особым, опасным – словом, хранит сакральное значение. Собственно, сюжеты, где она упоминается, уже не раз встречались и в предыдущих разделах.
Древние боги майя за более чем полторы тысячи лет христианства превратились в неких сказочных существ. Местом событий, в качестве указания на архаику, становятся пещеры. Так, в мифах появляется существо по имени Сисимика. Но это уже не добрый мудрый предок, а ужасный подземный обитатель. Сам миф явно восходит к уже знакомому нам сюжету о связи предка с юной девой, от которой рождается младенец или близнецы. Представления майя о реинкарнации преобразовались в историю о том, как злодей из пещеры похитил множество невест и как во всем этом участвовал грустный зеленый мексиканский заяц агути. Женихи уже и не пытаются бороться с пещерным владыкой – но вот заяц агути, символ Луны и плодородия, решается спасти похищенных невест. Он отправляется в пещеру и побеждает страшного владыку. Благодарные жители предлагают зайцу в жену одну из спасенных невест, но тот наотрез отказывается. Миф и его версии на территории майя и их соседей достаточно распространены и устойчивы. Однако понять его смысл без знания скрытого, недоступного современному читателю контекста невозможно.
Любопытная версия о пещере сохранилась у майя-цоцилей. Творцом всего сущего они считают бога по имени Вашамен. Он создал землю, горы и леса. Однако землю Творец уложил поначалу плохо, и она все время тряслась. Но придавил он ее камнем, и тряска прекратилась. Укрепив почву, Вашамен принялся за сотворение людей, которые бы жили на созданной тверди. Так появилось человечество. Пещеры появились в момент творения, как пустоты в непрочной почве, и жили в них лишь летучие мыши. А поскольку недавно созданные люди жили вокруг, то их и назвали цоциль, что означает «человек-нетопырь». На самом деле даже этот, вроде бы стоящий особняком, миф перекликается с другими, в которых обитающий в пещере предок владыка Летучий Мыш помогает людям майя.
А майя-чонтали штата Табаско считают, что в пещерах живет особый персонаж. Они его именуют Соц-Балам или Летучий Мыш – Ягуар. Для летучей мыши пещера – родной дом, а вот для ягуара она представляется норой, куда он может утащить добычу, а также безопасно вывести там потомство.
Чонтали верят, что Ягуаро-Нетопырь выходит по ночам и летит на юг, в гости к своей бабушке Иш-Болом – Луне. Если по пути он учует индейца, который пахнет фруктом чикосапоте, то сразу спускается на землю и съедает его. Тело у него волосатое, а когда он летит, слышен особый свист. Это хороший знак, предвещающий богатый урожай. Если он летит ртом кверху, он добрый. А если опускает голову вниз, значит, вынюхивает, кого бы съесть. А еще они могут летать парами.
В этом простеньком и непонятном мифе сконцентрировано сразу несколько архаических мифологем, не говоря уже об астрономическом значении персонажей.
Глиняная флейта в виде зайца-агути. Тихоокеанское побережье Гватемалы.
Частная коллекция «Сан-Хорхе». Фото Г. Борисовой
Хотелось бы отметить, что процесс мифотворчества не останавливается.
Сейчас о пещерах ходит немало «легенд», которые свидетельствуют о полной утрате древних корней – остается лишь память о сакральном объекте. Так, например, в штате Чьяпас рассказывают о некой «волшебной пещере». Все волшебство заключается в том, что в ней находится огромное количество разнообразной еды из кукурузы, напитков и фруктов. А вход в нее открывается лишь в четверг Пасхальной недели, поэтому сверху установили крест. Европеизированные легенды о заморских «богатствах», что хранятся в пещерах, стали появляться после конкисты. Жадные европейцы всегда искали на новых землях только серебро и золото, которое можно было конвертировать в деньги.
В XVI веке открытие Нового Света шло под знаком европейской алчности, возведенной в абсолют. И потому неслучайно, что человеческая цивилизация после встречи двух культур в первую очередь обогатилась таким легко прижившимся понятием, как «Эльдорадо». Уже гораздо позже, спустя столетия, когда было украдено и поделено все, что можно было поделить и украсть, и когда были уничтожены все, кто тому противился, человечество спохватилось, вспомнив о духовном наследии этого огромного региона и собирая по крохам те случайно сохранившиеся отрывочные знания, которые некогда приобрели коренные жители континента.
Если в истории с колумбийским Эльдорадо испанским конкистадорам удалось хотя бы пограбить могилы, то мексиканские фантазии о несметных сокровищах Семи пещер, Семи забытых домов, Семи ущелий сыграли с алчными любителями чужого добра очень злую шутку.
…Таинственное и богатое место – Суйва, или Сивола, на поиски которой отправились конкистадоры, казалось, находилась рядом, лишь руку протяни. Представления о ней были настолько живы и так часто повторялись индейцами из самых разных мексиканских племен, что испанцам не приходилось сомневаться в том, что где-то на севере в самом деле существовала местность, называвшаяся «Семь пещер», или «Суйва», или «Сигуан», или «Сивола». По словам индейцев, это означало «Семь оставленных домов» или «Семь забытых ущелий». Европейцы же видели соответствие легенде о «семи цветущих городах», будто бы основанных в VIII столетии одним епископом, бежавшим от арабов из Лиссабона на запад.
Доверчивые индейцы не переставали повторять, что именно там хранятся все ценности племен, все-все их сокровища, накопленные за долгие столетия и даже тысячелетия. Географические ориентиры тоже выглядели достаточно убедительно: надо двигаться на север в течение 40 дней, между двумя океанами, через пустынные земли, и добраться до ущелий и пещер. И эта местность, если верить индейцам, отличалась хорошим климатом и обилием лесов, где водилось множество оленей.
Соблазн добраться до индейских сокровищ был столь велик, что в уже в 1528 году Панфило де Нарваес собрал экспедицию из нескольких отрядов и отправился на север, чтобы для начала создать колонии на берегах Мексиканского залива. Однако его постигла неудача: большинство участников экспедиции погибло, а оставшиеся в живых попали в плен к местным индейцам. Среди пленников оказался и некий Альваро Нуньес Кабеса де Вака, обладавший удивительными целительскими способностями, которые одинаково высоко ценились как испанцами, так и индейцами. Именно это в конечном счете и спасло ему жизнь. Целых восемь лет Альваро Нуньес пробыл у индейцев на правах не столько пленника, сколько всеми почитаемого любимца. Благодаря особому статусу ему не раз удавалось спасать попадавших в плен соотечественников. Тем не менее в 1536 году врачеватель решил бежать вместе с тремя другими пленниками. Наиболее колоритным из их компании был мавр по имени Эстеванико: ранее бывший чьим-то рабом и известный по хроникам как отъявленный подлец и мерзавец, он тоже входил в число участников той экспедиции Нарваеса.
Пещера Нах-Тунич поражает красотой природных образований, которые древние майя могли наблюдать лишь при свете смолистых сосновых факелов. Поэтому сосна окоте продолжает считаться у майя «деревом преисподней».
Фото из личной коллекции автора
Довольно быстро беглецам удалось добраться до Мехико, где Кабеса де Вака составил великолепное подробное и достоверное этно-географическое описание увиденного, проявив себя еще с одной неожиданной стороны – весьма толковым исследователем, с чьими наблюдениями и поныне работают этнологи. Никакие «цветущие города» среди увиденного и рассказанного очевидцами не упоминались – богатые земли фигурировали лишь в легендах и слухах. Тем не менее ослепленные алчностью испанцы не хотели согласиться с описаниями Кабеса де Вака и решили, что он попросту скрывает найденное богатство. Этот удивительный и честный человек настолько не вписался в атмосферу жадности и интриг, что вынужден был вернуться в Испанию.
Пересказы индейских легенд о несметных богатствах, подогреваемые домыслами о сокровищах, что скрывает якобы разбогатевший пленник, продолжали потрясать воображение любителей позариться на чужое. Первым поспешил наверстать упущенное Эрнандо де Сото. Он быстро собрал отряд таких же беспринципных авантюристов – но сам нашел лишь смерть.
Тем временем слухи о золотом изобилии Семи городов настолько взбудоражили общественное мнение, что проверить их официально поручили монаху Марко де Ниса. Однако осторожный служитель Бога сам решил не рисковать и снарядил на поиски сокровищ легендарной Сиволы разведывательный отряд под руководством все того же мавра Эстеванико, раба из экспедиции Нарваеса, который хорошо должен был знать местность и условия. Сам монах остался в арьергарде, предусмотрев, впрочем, шифр для передачи негром сообщений в виде крестов-распятий: чем больше крест, тем огромнее обнаруженное богатство.